Цивилизация
Советская традиция сборных выставок к 8 марта жива по сей день, особенно в провинции. Смысл подобных мероприятий обычно состоит в том, что раз в году тема гендерного равноправия в искусстве приобретает избыточное звучание. Дамы-художницы приглашаются к участию в экспозициях, которые, как правило, не содержат в себе ни одной общей идеи - кроме представительства по половому признаку и несколько насильственного акцента на «прекрасность». Особой радости такие коллективные выступления не доставляли и не доставляют никому, включая авторов, ощущающих себя обитателями своеобразной резервации.
Памятуя об этом каноне, можно было заподозрить, что нынешний проект под названием «Международный женский день» тоже выльется во что-нибудь сходное. Но серьезные сомнения навевал подзаголовок «Феминизм: от авангарда до наших дней». Тут, во-первых, обозначена ретроспекция протяженностью почти в столетие, а во-вторых, бросается в глаза слово «феминизм», с восьмимартовской традицией не очень согласующееся. Советское государство воспринимало борьбу за женские права исключительно как собственную прерогативу и независимым суфражисткам слова не давало. Да и вообще, «день работницы», подразумевавший когда-то эмансипацию от всяческого угнетения, давно трансформировался у нас в абстрактно-сентиментальный «праздник весны, любви и красоты». А тут вдруг феминизм.
Короче говоря, от выставки под монументом Веры Мухиной стоило ждать определенных сюрпризов, и без них действительно не обошлось.
Наиболее предсказуемой выглядит историческая часть проекта, где преобладают авангардные и соцреалистические опусы. Но и здесь имеются свои особенности. Например, «амазонки авангарда» в лице Варвары Степановой, Любови Поповой, Ольги Розановой, Надежды Удальцовой представлены в основном эскизами тканей и проектами повседневной одежды, что должно было подчеркивать, вероятно, гендерную направленность их творчества. Хотя доподлинно известно, что как раз эти дамы категорически настаивали на «бесполости» своих экспериментов и добивались от окружающих признания себя именно художниками, наравне с мужчинами, а не какими-то там «художницами». Их внимание к моделированию одежды и прочим аспектам «нового быта» было напрямую связано с конструктивистскими установками, а отнюдь не с сугубо женской склонностью к изящным тканям и облачениям. Кстати, и работа с фарфоровой пластикой, образчиков которой в экспозиции немало, изначально преследовала цели не «мещанские», а агитационные - отсюда такое обилие «Рабфаковцев», «Физкультурниц» и «Лыжниц». Правда, в итоге они все равно ставились на комод для украшения быта, вместо пресловутых слоников.
Становление соцреализма - особая история, которую нельзя, конечно, рассматривать только с позиции «мужское/женское».
Однако гендерная составляющая здесь все же чрезвычайно занимательна. Пожалуй, на выставке она декларирована, но не исследована. Так что не станем вдаваться в обсуждение вопросов, которые сами кураторы - Наталия Каменецкая, Марина Лошак, Олеся Туркина - затронули мимоходом. Констатируем лишь, что в этом разделе встречаются довольно любопытные произведения: от агитплакатов Родченко или наивного кружевного панно «Прежде и сейчас» до бронзовой бегуньи Александра Дейнеки и фундаментальной живописной «Строительницы» Владимира Серова.
По факту же получается, что центр тяжести проекта смещен в сторону феминистского дискурса второй половины ХХ века - и тут неожиданностей куда больше. Вернее, это неожиданности для тех российских зрителей, кто до сих пор так и не привык к западной моде, вполне уже давней, на радикальные высказывания по «женским проблемам». Отчасти подзабытая, отчасти победоносная гендерная война 1960 - 1990-х воскрешается в залах «Рабочего и колхозницы» благодаря работам француженки Орлан, австрийки Вали Экспорт, американок Марты Рослер и Мэри Келли, а также знаменитой группы Guerrilla Girls с ее безоглядной и демонстративной борьбой против сексизма. К зарубежным феминистическим звездам прошлого (не зря все-таки выставка названа «Международный женский день») примыкают наши современницы и соотечественницы, тоже делающие ставку на особое и критическое отношение к вопросам полового равенства.
И тут нельзя не сказать о художественных спекуляциях, которые порой видны невооруженным глазом.
В ситуации, когда среди здравомыслящих мужчин не осталось буквально ни одного, кто умалял бы роль и влияние женщин во всех сферах жизни, педалировать тему «дискриминации», «порабощения», «тяжкой доли» и т.п. довольно странно. Понятно, что есть природные различия между полами (некоторые из них в принципе неустранимы) и есть национальные особенности, требующие фокусного внимания. Раздувать же мировой пожар и одновременно бить в набат нынче вроде бы не из-за чего. Однако пожар все равно полыхает и набат все равно звучит - такие интонации можно обнаружить, в частности, в работах Умной Маши и Микаэлы. Причем особо не поспоришь: если к феминистскому искусству какие-то претензии предъявляет мужчина, то он непременно сексист, а если женщина, то она непременно дура. Вот эта коллизия и составляет, пожалуй, одну из главных особенностей восприятия проекта «Международный женский день».
То есть, могла бы составлять, когда бы не скандал, наложившийся поверх кураторского контекста.
Организаторы выставки будто бы отказались показывать рисунки Виктории Ломаско, посвященные митингам «за» и «против» небезызвестной акции Pussy Riot. В ответ на вернисаже была устроена протестная раздача открыток с репродукциями этих произведений. Само по себе действо выглядело не очень эффектным, но благодаря соцсетям мгновенно разрослось до размеров чего-то важного и значимого.
Вот как описывает ситуацию Виктория Ломаско: «Я была больна и не смогла быть на вернисаже, но меня поддержали друзья из художественного объединения «Феминистский карандаш» и активистской группы «Феминистская инициатива». Они выпустили открытки с репродукциями тех работ, которые не были включены в выставку, и распространяли их среди публики. Мы считаем, что нельзя было оставлять этот конфликт без реакции.
Дело в том, что устроителям я изначально предложила серию «Женское», совсем не политическую. А потом они уже сами захотели взять серию «Хроники сопротивления» - репортажного свойства рисунки с митингов.
Я об этом узнала, будучи в Берлине». Именно работы из этой серии пошли в каталог, рассказала Ломаско, и хотя в нем не было эпизодов про Pussy Riot, все же они являлись неотъемлемой частью серии. А при монтаже выставки, где художница не присутствовала, ее коллегам было сказано, что этих листов не будет, потому что «они опасны».
«Честно говоря, у меня не имелось никаких мыслей о провокациях, но кураторы загнали меня в ловушку, - делится Ломаско, - у меня не было другого выхода, кроме как совсем отказаться от участия, иначе я бы предала все, что делала прежде.
Разумеется, у любого куратора есть право на осторожность и самоцензуру, но тогда не надо называть свой проект феминистским и присваивать монополию на чужие взгляды».
Совершенно иначе ситуация видится одному из кураторов выставки, петербуржскому искусствоведу Олесе Туркиной: «Когда мы работали над первой феминистской международной выставкой в «Рабочем и Колхознице», то думали, конечно, о силе искусства и о феминизме, у которого такая тяжелая судьба в России, - рассказал Туркина «Газете.Ru», - Мы заботились о качестве экспонатов, о концепции и об огромной образовательной функции этого проекта. К участию в проекте мы привлекли и группу молодых художниц-активисток: Умную Машу, Микаэлу и Викторию Ломаско». Кураторы отобрали определенные работы художниц, которые должна была предоставить другой куратор, Надежда Плунгян. «Когда мы открыли папку, то увидели совсем другие работы Виктории Ломаско, а не те, которые мы выбрали и опубликовали в каталоге. Работы Ломаско, о которых мы не договаривались, мы вернули куратору», рассказала Туркина.
По ее словам, единственная отобранная кураторами работа Ломаско «Я этим живу! Ленин жив!» оказалась слишком мала для той стенки, где собирались повесить целый блок работ Ломаско, так и не предоставленных куратором художниц. «К тому же эта работа одна не выдерживала сравнения с замечательными трафаретами Микаэлы «Народоволки», которые она распечатала прямо на стене, - считает Туркина, - на открытии выставки группа «Феминистская инициатива» распространяла листовки с утверждением, что работы, которые кураторы не отбирали на выставку, цензурировали». Еще одна претензия к кураторам выставки заключалась в том, что вместо двух хоругвей Умной Маши, в экспозицию включили всего одну. «Это была продуманная манипуляция «Феминистской инициативы», с помощью которой они хотели вместо пропаганды феминистского искусства и борьбы за равноправие женщин привлечь внимание исключительно к себе, - полагает Туркина, - тем более, в своей статье, опубликованной в каталоге, Плунгян выступила с критикой именно такой политики, заявив, что
«либеральные СМИ и художественные журналы полностью и плотно сфокусировались на освещении деятельности Pussy Riot, открыто игнорируя гражданские феминистские инициативы и работающих в этом поле художниц».
«Этот скандал был спровоцирован тремя подменами, -резюмирует Туркина, - Во-первых, «Феминистская инициатива» заявила, что мы цензурировали работы, которых никто не отбирал на выставку. Во-вторых, на открытии выставки произошла подмена имени художницы Виктории Ломаско на группу Pussy Riot. В-третьих, «Феминистская инициатива» обвинила кураторов в том, что они репрессировали Pussy Riot, то есть эстетический дискурс заменили на политический.
Информации о каком-либо развитии этого конфликта пока не поступало.
