Цивилизация
Алексей Герман-старший родился в 1938 году в семье писателя Юрия Германа. Экранизация повести отца «Операция «С Новым годом!» стала его первой самостоятельной режиссерской работой — определившей и его дальнейшую карьеру, и место в российском кинематографе. «Проверка на дорогах» была закончена в 1971 году и сразу оказалась в поле зрения цензуры: слишком велик оказался разрыв между дозволенным описанием тягот Великой Отечественной и тем конфликтом, который Герман уместил в свою картину.
«Проверка» оказалась на полке и пролежала там долгих 15 лет и вышла на экраны уже в перестройку — породив новую волну никогда не прекращавшихся дискуссий о том, как следует освещать военную тему.
Эта тема станет главной и в следующем его фильме, который Герман выпустил только через пять лет, — «Двадцать дней без войны» по повести Константина Симонова с Юрием Никулиным в главной роли. Это была картина о войне без войны в кадре — настолько пронзительная, что она станет одним из главных киноописаний тех страшных лет. Но станет потом — а и во время съемок, и сразу после выхода фильм защищали и Георгий Товстоногов (у него в Ленинградском Большом драматическом театре Герман работал после окончания ЛГИТМиК), и Анатолий Эфрос, и многие другие знаменитые режиссеры и актеры. «Проверку на дорогах» тоже, кстати, защищали, но ее это заступничество не спасло — а вот в случае с «Двадцатью днями» веское слово Симонова сыграло свою роль и уберегло картину и самого режиссера от опалы.
А у режиссера наступил долгий перерыв. Он писал киносценарии (в их числе, к примеру, «Торпедоносцы» по повести отца), снимался как актер.
Его следующий фильм вышел лишь в 1984 году — картину «Мой друг Иван Лапшин», еще одну экранизацию повести отца, Герман делал пять лет.
Сценарий ленты о работе угрозыска в 1930 годы он написал еще до начала самостоятельной работы режиссером, в 1969 году, а перед началом съемок вместе с Эдуардом Володарским кардинально его переделал, смешав вместе детектив и мелодраму. Была информация, что тогдашние руководители Госкино пытались поставить производство картины под контроль МВД, чтобы не допустить искажения образа советского сыщика. «Пусть следят, чтобы у них все было по закону, — ответил Герман, — за свою правду я ручаюсь». Впрочем, сотрудничество режиссера с милицией вышло вполне плодотворным: по инициативе Германа к работе было привлечено много консультантов из числа служивших в угрозыске в 30-х, благодаря которым и «дух времени», и специфика правоохранительной работы в те годы были восстановлены скрупулезно.
С началом перестройки все запреты были сняты — так на экраны в 1985 году вышла и «Проверка на дорогах», которая спустя три года получила Государственную премию СССР. Германа избирают секретарем Союза кинематографистов, в 1990 году он создаст свою собственную «Киностудию ПиЭФ» (первого и экспериментального фильма).
В 1998 году Алексей Герман-старший снова оказался в центре внимания: его фильм «Хрусталев, машину!», рассказывающий об СССР перед смертью Сталина, был показан в основном конкурсе Каннского кинофестиваля, прокатывался в нескольких странах и получил множество призов российского киносообщества. На работу над ней у режиссера ушло 10 лет, за которые страна изменилась почти до неузнаваемости, — тем не менее начатая в СССР, она и в новой России смотрелась как откровение.
«Я сегодня утром пересматривал «Хрусталева…» и пытался сформулировать метод Германа. Это нельзя назвать ни «советским абсурдом», ни «кинобосхианством», — рассказал «Газете.Ru» писатель Дмитрий Быков.»
«Смотреть работы Германа – это, конечно, работа, — поделился с «Газетой.Ru» сценарист Юрий Арабов. — Я сам помню, как смотрел первую половину «Хрусталева…», и она казалась мне невнятной – но потом, досмотрев до второй половины, понял, что она стоила моего терпения». Каннская публика и жюри, полагает сценарист, картину не приняли и не поняли: «Мне кажется, что некоторая трудность в восприятии картин Германа вообще состоит в том, что он всегда работал с сюжетом, но пренебрегал внятной фабулой, – это по «Хрусталеву…» как раз видно. Под сюжетом я понимаю смысл показанных на экране событий».
А через год режиссер начал работу над новой картиной, которая так и не будет закончена, но станет главным произведением его киножизни, — над экранизацией повести братьев Стругацких «Трудно быть богом».
Эту ленту Герман мог бы поставить еще за десять лет до этого: на волне перестройки фильмы по Стругацким стали допустимы, и повесть о прогрессорстве была выбрана как основа одноименной картины; вот только пожелания писателей киноруководство так и не выполнило — так, вместо Германа был приглашен немец Петер Фляйшман. В итоге «Трудно быть богом» 1989 года снимался без авторского надзора и (по общему мнению) был неудачным.
Герман признавался, что снять фильм по этой повести мечтал еще в 60-е, чтобы рассказать о том, как человек из будущего хочет сделать людей из Средневековья счастливыми и к чему это приводит.
Делал он свою версию, с Леонидом Ярмольником в роли дона Руматы Эсторского, долго и трудно: основные съемки закончил только через семь лет, в 2006-м, а потом начался мучительный этап постпродакшен: монтаж, спецэффекты, запись и сведение звука. Сроки выхода картины постоянно сдвигались, накладывала свой отпечаток и болезнь Германа — в одном из интервью он признавался, что уже не может работать в прежнем режиме и что «История арканарской резни» будет его последним фильмом.
«Хрусталев...» в принципе рассказан глазами двух протагонистов — иностранца и маленького мальчика, — объясняет Дмитрий Быков. — И обоих роднит то, что они видят эту действительность как мир непонятных связей, непонятных явлений, красавиц и чудовищ».
По его словам, в экранизации «Трудно быть богом» этот прием доведен Германом до абсолюта.
«Арканар показан глазами инопланетянина. Там, кстати, есть такой эпизод — когда одного умника тащат на казнь, другой (которого пока не тащат) бегает вокруг и говорит: «А помнишь, ты в молодости говорил, что мои работы — это помет птицы Каа». Я больше всего боюсь, что сейчас нечто подобное произойдет и над свежей могилой, потому что наживать врагов Герман умел. Впрочем, кинокритик Андрей Шемякин в свое время писал, что показатель искусства - его продолжаемость в жизни: выходишь из кинозала с фильма Муратовой и видишь вокруг ее диалоги и ситуации, идешь с картины Германа — и видишь его героев. К миру «Хрусталева...» мы приблизились вплотную», — считает Быков.
Юрий Арабов полагает, что каннский «неуспех» «Хрусталева…» во многом предопределил то, что Герман не успел закончить «Историю арканарской резни».
«Для Алексея Юрьевича было большим потрясением, когда в 1998 году его «Хрусталев, машину!» не произвел никакого впечатления в Каннах, — рассказал он. — Мне кажется, что этот неуспех в некотором роде исказил его жизненную линию, породил боязнь снова сделать картину, которую снова не примут.
Мне кажется, он именно поэтому не хотел дождаться того момента, когда фильм выйдет на экраны.
Однако картину, уверен Арабов, мы увидим: ее закончат жена режиссера Светлана Кармалита и его сын, кинорежиссер Алексей Герман-младший.
Одним из важных дел Германа-старшего в последние годы стала борьба за киностудию «Ленфильм», на которую он пришел в середине 60-х из Театра Товстоногова. В этой борьбе он был одним из главных действующих лиц: вместе с другими кинематографистами Петербурга решительно возражал против организации на базе старейшей российской кинофабрики государственно-частного партнерства с участием кинокомпании «Всемирные русские студии» (RWS) — и после нескольких лет трудных переговоров и протестов RWS вышла из проекта.
В последний год и Герман проявил нетипичную для него уступчивость, согласившись на кандидатуру Эдуарда Пичугина в качестве гендиректора «Ленфильма» и приняв план спасения студии, после долгих консультаций предложенный Минкультуры РФ.
«Алексей Герман – уникальная, знаковая фигура в плане сопротивления коммерческому кино, — уверен Юрий Арабов. — Это человек, который рассматривал кинематограф не как коммерческий иллюзион, а как
высокое искусство нового времени – у которого есть своя стать, свой язык и свой гонор. И потому его уход оставляет пространство, которое некем будет заполнить».
«Я очень тревожусь за одну вещь, — говорит Дмитрий Быков. — Кино живо, пока его пересматривают. А есть ли сегодня люди, которые готовы это делать? Я вполне понимаю, как можно пересматривать «Проверку на дорогах», — она рассказана вполне нарративным языком, а вот того же «Хрусталева...» пересматривать — это работа и мучение. Много ли найдется желающих мучиться? Мне очень хочется, чтобы они были, но куда легче просто сказать — гений. И не вникать в то, что этот гений сделал».
«Совершенно неважно, кого назначат гением, — возражает Юрий Арабов. — Наше общество раздроблено на несколько разных, и поэтому если массмедиа называют кого-то гением, то это не окажет никакого общего воздействия на всех». По мнению Арабова, никакого влияния на молодых режиссеров Герман сейчас не оказывает. «Хотя любой режиссер, который приходит в киноискусство и хочет что-то сделать в нем, — полагает Арабов, — обязан знакомиться с фильмами Германа. Но не затем, чтобы что-то повторять и чему-то следовать: его картины – это неповторимый мир. И поэтому едва ли кто-то сможет продолжить его дело за него».
