Цивилизация
— Когда мы виделись три месяца назад, у вас было 11 наград. Сколько прибавилось с тех пор?
— По-моему, сейчас их 19.
— И где они хранятся?
— На кухонном шкафу, прямо под потолком. Их не увидишь, если не задерешь голову.
— Если вы получите «Оскар» в этом году, он тоже отправится на кухонный шкаф?
— Не знаю, наверное… А может, это слишком рискованно, и я вообще не должен буду хранить его у себя дома.
— Успех фильма просто ошеломляет. Вас узнают на улицах Стокгольма?
— Да нет, редко... Я бы сказал, никогда.
— Наверное, года полтора назад вы не думали, чем все обернется. Можете описать свой день в конце июня 2011 года?
— К этому моменту мои дела стали немного налаживаться. До этого у меня был тяжелый период: Шведский институт кино не выделил мне обещанные деньги на производство фильма. И мне пришлось вложить в фильм свои личные сбережения — все свои сбережения.
— А почему институт кино отказал в финансировании?
— Прямо перед тем, как они должны были выплатить деньги, они сказали: «Мы тебе ничего не дадим». Я говорю: как ничего не дадите, вы же обещали? На что они мне отвечают, что фильм им больше не нравится. Я говорю: «Вы шутите, что ли? Он нравился вам два месяца назад, когда он был на 90% закончен, и с того момента почти ничего не изменилось». А они сказали, что поменяли свое мнение.
После этого я на какое-то время перестал работать над фильмом, поскольку... мне было тяжело услышать эти слова.
Они сказали, что картина годится только для трансляции на телевидении и ее нужно перемонтировать до «часовой документалки».
Это их слова. Что, мол, фильм не годится для большого экрана. И я тогда им ответил: «Вы ошибаетесь, и я докажу вам, что вы ошибаетесь! Этот фильм получит гребаный «Оскар»! Так и сказал. Но я после этого месяц не мог работать, потому что эта история отняла у меня много энергии. Но потом случилось много хороших вещей, к работе над фильмом присоединились двое талантливых продюсеров, Саймон Чинн и Джон Баттсек (они сделали «Канатоходца»). Наш фильм был отправлен на «Сандэнс»... А того продюсера, который отказал мне в деньгах, потом уволили.
— Сколько собственных денег вы вложили в производство фильма?
— Все, что у меня было, не знаю точно сколько... Много.
— А сколько времени прошло от возникновения замысла до последней монтажной склейки?
— Работа над фильмом заняла шесть лет — с момента возникновения изначальной идеи. И четыре из них я работал над картиной полный день, пять дней в неделю.
— В основе фильма лежит потрясающая история — как вы нашли ее?
— Это было в 2006 году. Тогда я уволился со своей работы на Национальном телевидении Швеции и отправился в путешествие. С камерой и огромным рюкзаком. Провел шесть месяцев в Африке и Южной Америке. Нашел шесть прекрасных историй, и фильм основан на одной из них.
— Все сейчас, кажется, считают, что для того, чтобы найти сюжет, никакого рюкзака не нужно — достаточно посидеть в интернете.
— Вообще говоря, сначала я нашел эту историю именно в интернете. Но искать истории в сети скучно до того, что можно уснуть. Перед тем как уехать в то путешествие, я провел целый месяц, читая статьи, но это было просто невообразимо нудно и совершенно не вдохновляло. Путешествие сделало поиск сюжета куда более приятным и интересным. Чтобы найти историю, нужно путешествовать.
— Как выглядит процесс поиска истории?
— Многие отличные рассказы я слышал по случайности от друзей, знакомых и малознакомых людей. Но про Родригеса я нашел в сети, когда читал о тех местах, куда собирался поехать. Я тогда посетил шестнадцать стран. И перед этим сидел целый месяц у компьютера, помирая со скуки. Но в конце концов эти усилия принесли свои плоды.
— Чего вы изначально хотели от этого проекта?
— Ничего особенного. Планировал сделать семиминутный фильм для Шведского телевидения. Но все было органично, не то чтобы я воскликнул: «Ага, я хочу снять фильм! Так, а о чем он будет?» Мне кажется, гораздо естественней, когда тебя что-то вдохновляет и сначала ты хочешь сделать что-то маленькое, а потом твои амбиции растут. В конце концов твоя идея превращается в фильм, но изначально это было что-то куда меньшее. Так ты не чувствуешь давления относительно того, что делаешь.
— В какой момент вы осознали, что собираетесь получить не семиминутный фильм, а что-то большее?
— Это случилось не в один момент, это был очень медленный процесс. Сначала фильм должен был длиться семь минут, затем полчаса, потом час, потом полтора. Потом я захотел сделать проект международного уровня с известными продюсерами.
Услышав эту историю, я был ужасно рад, потому что она просто потрясающая, сумасшедшая. И я решил ее экранизировать.
— Шведское телевидение поддержало вас средствами, когда амбиции выросли?
— Люди с ТВ вообще всегда были очень доброжелательны по отношению к проекту — они поддерживали фильм с самого начала, но большими деньгами помочь не смогли. В самом начале и Шведское телевидение, и даже Шведский институт кино дали мне деньги. Да, даже институт дал мне деньги на запуск проекта — это называется «грант на развитие». И обычно, если ты получаешь деньги на развитие и институт доволен результатом, он дает тебе уже «производственный грант». Поэтому я был так удивлен, когда они сказали, что фильм им больше не нравится. В тот момент я фактически сдался, но потом подумал: «Да это же смешно: я работал над этим фильмом три года, он почти закончен!» На тот момент оставалось доделать только анимацию, оригинальную музыку и кое-что по монтажу. И в один прекрасный день я просто сказал себе: «Что я могу доделать сам, своим руками? Могу я сам сделать шрифты для титрования персонажей. Еще купил программу — музыкальный редактор для непрофессионалов, чтобы писать музыку. Я делал все, что мог сделать сам.
Потом к работе над фильмом присоединились известные продюсеры, но они тоже не могли найти деньги, в этом было все дело. И в какой-то момент они меня спрашивают, посылаем ли мы фильм на «Сандэнс»? Я им ответил, с чего бы это — фильм же еще не готов. Но мы послали фильм в сентябре, а «Сандэнс» в январе. Мы думали, что до фестиваля мы найдем деньги на завершение картины. И через два месяца мы получили письмо из Парк-сити, где говорилось, что наш фильм принят. Штука была в том, что денег за это время мы так и не нашли, работа не сдвинулась ни на шаг, и многие элементы выглядели просто по-любительски. И мы подумали, что нужно отозвать фильм и выдвинуть его через год. Но на следующий день мы получили другое письмо, в котором нам сообщили, что фильм хотят показать в качестве открывающей картины фестиваля. И тогда мы поняли, что мы уже не сможем его отозвать. И мои подписи, рисунки, музыка так и остались в окончательной версии монтажа, потому что просто не смогли найти профессионалов, которые бы сделали это бесплатно.
— А как вы заполучили в команду продюсеров, о которых вы говорили?
— Сначала я связался с Саймоном Чинном, продюсером потрясающего фильма «Канатоходец» («Man on Wire», картина о канатаходце Филлиппе Пети, в 1974 году совершившем прогулку по проволоке между недостроенными башнями Всемирного торгового центра в Нью-Йорке — «Газета.Ru»). Я тогда позвонил его секретарю и сказал: «Можно мне поговорить с Саймоном Чинном три минуты? У меня есть история не хуже «Канатоходца». Они мне так и не перезвонили. Через два месяца у меня была работа в Лос-Анджелесе, я летел с пересадкой в Лондоне. Я послал Саймону Чинну письмо, в котором написал что-то лихое типа: «Я тут снимаю в «Эл-эй», и у меня будет всего несколько часов в Лондоне — у вас найдется 15 минут? Я могу заехать и оставить вам диск». Он согласился, я передал ему диск. После того как он его посмотрел, он расплакался и сказал, что хочет быть продюсером этого фильма. Это было в марте 2011 года.
— Сколько времени занял монтаж картины?
— Примерно тысячу дней.
— Тяжело себя организовать, когда сам себе начальник и никто не требует результата?
— К этому привыкаешь. Нужна обычная рабочая рутина. Встаешь в семь утра, завтракаешь, выходишь на улицу, выпиваешь кофе где-нибудь и идешь на работу. А потом идешь домой. Но у меня не было офиса, я работал дома, поэтому, когда я говорю «шел на работу», я имею в виду, что я просто гулял по району и возвращался домой. И после работы я опять выходил на улицу, чтобы «пойти домой». Еще я каждую неделю показывал фильм какому-нибудь человеку, который его до этого не видел. Каждую среду, по-моему. Это было ужасно полезно, каждый раз я получал очень сильный импульс.
— То есть вы прислушивались к тому, что говорили посторонние люди?
— Постоянно. Их вклад был очень важен, без него я был бы не в состоянии сделать то, что сделал.
— Чужие советы не приглушали ваш внутренний голос?
— Свой внутренний голос слышишь всегда. Ведь ты же не обязан соглашаться с другими людьми. Я терпеть не мог, когда продюсеры давили на меня, потому что они считали, что имели на это право. Считали, что реально могут на меня как-то повлиять. Совсем другое дело, когда ты говоришь со своими друзьями и сам решаешь, следовать их советам или нет.
— Вы производите впечатление очень внимательного человека. У вас есть какие-то упражнения для развития этого качества?
— Сложный вопрос. Не знаю. Я обычно не очень-то внимателен. Например, в кино я обычно засыпаю ненадолго. За свою жизнь я видел, наверное, десять фильмов, на которых не уснул в кинотеатре.
— А назовите пять ваших любимых документальных фильмов?
— «Канатоходец». «Когда мы были королями» о Мухаммеде Али. «Захват Фридманов». «Пина» Вима Вендерса отличный фильм. «Человек-гризли». «Таким он будет всегда».
— У вас есть профессиональное образование?
— Моим образованием стала работа. Я работал на телевидении восемь лет. Киношколу я посещал, но не могу сказать, что многое оттуда вынес.
— Вы поддерживаете отношения с Сиксто Родригесом сейчас? Кажется, ваш фильм воскресил его музыкальную карьеру.
— Да, конечно, мы видимся. Мы встречались на прошлой неделе в Лос-Анджелесе, посетили несколько торжественных церемоний, он отыграл концерт. Сейчас он в туре, на следующей неделе поедет в Южную Африку, где будет играть перед пятнадцатью тысячами зрителей. Потом он будет играть на фестивале «Коачелла» в США, на Гластонберийском фестивале в Британии... Так что у него все хорошо. Он был на шоу Дэвида Леттермана и на часовой программе CBS.
— Организация вашей жизни, похоже, несильно изменилась: несмотря на успех фильма, вы не обзавелись ни офисом, ни ассистентом…
— Да. В данный момент я сижу за тем же самым столом у себя дома, за которым монтировал фильм.
— Перспектива покупки смокинга для церемонии «Оскар» вас радует?
— Мне сказали, что его покупать не обязательно. Можно позвонить дизайнеру, и смокинг тебе просто выдадут.
— И кому же думаете позвонить?
— Да я ничего про моду не знаю. Знаю только Гуччи. И Армани еще…
