Цивилизация
Срок за песню
21 февраля уходящего года пять девушек в разноцветных платьях и масках-балаклавах из женской феминистской группы Pussy Riot вошли в московский храм Христа Спасителя, достали гитары и что-то прокричали с амвона. Всё действо продолжалось меньше минуты, причем одной из участниц прорваться к остальным не удалось, а потом всех вывела охрана.
Кадры с этого концерта вошли в клип «Богородица, Путина прогони», а весь перформанс получил название «панк-молебна».
Выступлению Pussy Riot в ХХС было суждено стать главным событием года в культурной политике, правда, политического содержания в нем оказалось гораздо больше, чем культурного.
Поначалу этот концерт даже не вызвал большого ажиотажа, равно как и предшествующие акции коллектива, образованного осенью 2011 года в качестве своеобразного спин-оффа знаменитой арт-группы «Война». Наиболее заметной из акций Pussy Riot к тому времени было выступление на Лобном месте, прекращенное усилиями ФСО.
В конце февраля участниц группы объявили в розыск, а затем по обвинению в хулиганстве были арестованы Надежда Толоконникова и Мария Алёхина (3 марта), а вслед за ними — Екатерина Самуцевич (16 марта).
Срок содержания девушек в СИЗО постоянно продлевался, а суд начался только летом. 17 августа был объявлен приговор: все обвиняемые получили по 2 года колонии; позже наказание Самуцевич было заменено на условный срок.
Всё время, пока шли следствие и суд, росла общественная поддержка задержанных участниц Pussy Riot. Если поначалу арт-сообщество еще сомневалось, можно ли отнести «панк-молебен» к современному искусству, затем стало преобладать мнение, что сначала надо выпустить девушек из СИЗО, а уже потом спорить о том, что такое они сделали, то к приговору акция была практически однозначно признана главным арт-событием года. Писались открытые письма, авторы которых требовали освободить задержанных из СИЗО, раздавались призывы отменить абсурдные обвинения, в поддержку Pussy Riot выступали многие западные звезды шоу-бизнеса — в том числе Пол Маккартни и Мадонна, а некоторые зарубежные музыканты прямо объявляли о своей позиции по данному вопросу во время российских концертов.
В августе Pussy Riot выдвинули на премию Кандинского в номинации «Проект года»; правда, экспертный совет не включил группу даже в длинный список претендентов.
Однако чуть позже женская панк-группа стала попадать в различные рейтинги влиятельности, которые печатали западные издания: так, британский журнал ArtReview поставил их на 57-е место в списке самых влиятельных людей в современном искусстве.
Министр-законодатель
Одним из главных лиц культурной политики в уходящем году стал Владимир Мединский и его назначение министром культуры РФ. Это кадровое решение было одним из самых неожиданных в новом правительстве, сформированном после президентских выборов премьером Дмитрием Медведевым.
Мединский — бывший пиарщик, депутат Госдумы двух созывов, автор книг серии «Мифы о России»; он был очень активным депутатом, принимал участие в продвижении многих законов (в их числе, к примеру, «О рекламе»), но в культурную составляющую власти вторгся лишь однажды, на два месяца сменив ушедшего в правительство Григория Ивлиева на посту главы думского комитета по культуре.
Почти сразу же Мединский сменил и команду, доставшуюся ему по наследству от Александра Авдеева, причем из пяти прежних замминистра свои посты сохранили только двое — недавно пришедший Ивлиев и Алексей Бусыгин. Примечательно, что кандидатуры новых назначенцев оказались не менее неожиданными: так, курировать кино был назначен бывший телеведущий и политик Иван Демидов.
Обновленное министерство принялось за дело с энтузиазмом.
Мединский опровергал слухи о закрытии программы «Спокойной ночи, малыши», участвовал в переписке с гендиректором НТВ Владимиром Кулистиковым по поводу показа 22 июня спорного фильма «Служу Советскому Союзу» и отметился еще несколькими подобными «подвигами» вроде запрещения российского проката сербского фильма «Клип».
Но особой системы в действиях и самого министра, и его заместителей не наблюдалось, больше всего они походили на попытки решить накопившиеся проблемы лихим кавалерийским наскоком.
Любопытно, что иногда даже получалось.
К удачам министерства, например, можно отнести формирование Общественного совета, который возглавил пианист Денис Мацуев. В этом совете было сформировано около двадцати рабочих групп по всевозможным направлениям культурной деятельности. Одна из таких наконец-то выбрала одну из концепций развития киностудии «Ленфильм». Не самую плохую — её предложил совет директоров «Ленфильма» с Эдуардом Пичугиным во главе.
И, кстати, решение судьбы «Ленфильма» также стало одним из достижений Минкультуры в 2012 году. Решение застарелой проблемы как раз и продемонстрировало «лихой» подход ведомства: концепции Общественный совет рассматривал в сентябре, в октябре уже был выбран новый совет директоров с Федором Бондарчуком во главе, Пичугин стал президентом киностудии, а ВТБ выдал «Ленфильму» кредит в 1,5 млрд рублей. И даже отказ режиссера Александра Сокурова от директорской должности (он вошел туда как представитель общественного совета киностудии) уже ничего изменить не мог; сам Сокуров с любимой киностудии уходить и не думал, согласившись с предложением возглавить новое творческое объединение в составе «Ленфильма».
Зато хватало и скандалов.
Так, решение об «оптимизации» государственных библиотек едва не стало причиной массовых увольнений в Российской национальной библиотеке в Петербурге: по планам её руководства под сокращение попадали свыше 300 сотрудников; в самой библиотеке ссылались на требования ведомства поднять зарплаты даже за счет сокращения численности. Конфликт был улажен, а директор библиотеки Лихоманов, как сообщил министр на предновогодней встрече с журналистами, лишен премии. Однако «осадочек остался».
Практически аналогично развивались события в случае подведомственных Минкульту НИИ, всего их пять: московские Государственный институт искусствознания, Институт природного и культурного наследия им. Д. С. Лихачева, Государственный научно-исследовательский институт реставрации, Российский институт культурологии и петербургский Российский институт истории искусств. Еще до того, как рабочая группа Общественного совета ведомства выдала какие-то рекомендации по решению их судьбы, работа научных учреждений была проверена; эксперты сочли деятельность НИИ неэффективной, и в Институте искусствознания сотрудники уже начали протестовать против закрытия. В итоге было принято решение ситуацию «заморозить» на некоторое время, а институтам поручили разработать концепции собственного развития. По информации «Газеты.Ru», в каждый из своих НИИ Минкультуры назначило заместителей директоров, в функции которых входит контроль за соответствием работы институтов политике ведомства.
Интересно, что казус с НИИ Мединский считает одним из самых главных вызовов 2013 года.
По его словам, тот вид, в котором существовала система НИИ Минкультуры до сей поры, называется «доживанием» и нуждается в фундаментальной перемене. «Невозможно просто удовлетворять свое гуманитарное любопытство за казенный счет, нужно сообразовываться с госзаказом на исследования». Правда, признает министр, в формировании этого госзаказа должна быть «улица с двусторонним движением» — предлагать темы должны и сами институты.
По словам Мединского, они пока не очень активны: из 100 млн рублей, потраченных в минувшем году на научно-исследовании работы, подведомственные министерству НИИ освоили 8 млн, остальное ушло другим подрядчикам.
Министр заметил, что институты просто не проявляли интереса к проводимым конкурсам по НИОКР.
Пришлось оправдываться министерству и после обнародования инициативы сдавать памятники культуры в аренду по льготным ставкам в обмен на обязательства по охране и проведению реставрации: в некоторых СМИ были высказаны предположения, что по этой системе собираются раздавать уже отреставрированные объекты культурного наследия вроде здания ГУМа. Сдачу ГУМа в аренду министр опроверг лично, однако саму схему работы, при которой «владелец затрачивает огромные суммы на восстановление», а затем получает здание в символическую аренду, назвал справедливой.
К конфликту привела и инициатива Минкультуры об изменении схемы государственной поддержки кинематографа.
Вернее, сама новая схема была согласована и с киносообществом, и с Фондом кино, крупнейшим агентом в системе государственного финансирования кинопроизводства, да и фактически изменилась мало. Из 5,3 млрд рублей, выделенных государством на 2013 год в помощь кинопроизводителям, 2,3 млрд будет распределять Минкультуры, в ведении которого осталась поддержка авторского, детского и анимационного кино, а также социально значимые проекты, а 3 млрд пойдут к киношникам через фонд, причем 1 млрд рублей он будет раздавать в виде возвратных кредитов.
Но вот желание министерства определять темы фильмов, которым будет оказана господдержка, вызвало недовольство и продюсеров, и режиссеров, и руководства Фонда кино.
Они подвергли критике и заявления Мединского об неэффективной работе фонда, и его слова об обязательном визировании поддержанных государством проектов в ведомстве. Руководитель Фонда кино Сергей Толстиков и замминистра культуры РФ по кино Иван Демидов обменялись едкими комментариями и дали несколько интервью в прессе (в частности, опубликовали письма с претензиями друг к другу в «Газете.Ru»). Никаким внятным решением этот конфликт до конца года так и не завершился, хотя обнародованные темы фильмов вроде бы были объявлены лишь рекомендациями, которым вовсе не обязательно следовать; вероятно, развитие ситуации последует уже в 2013 году.
Наиболее отчетливо ситуация с отсутствием прописанной госполитики в области культуры проявилась в случае базового закона «О культуре», который был внесен в Госдуму еще осенью 2011 года, чтобы заменить обросший многочисленными поправками ФЗ «О культуре в РФ» от 1992 года. От поддержки законопроекта Мединский в итоге отказался, заявив, что он «не решит никаких проблем». Вместо этого ведомство приняло другую стратегию, предлагая в Госдуму законопроекты «на злобу дня».
Градостроительные исключения
По мнению представителей Московского департамента культурного наследия и его главы Александра Кибовского, ситуация с охраной исторических памятников в Москве за 2012 год как минимум стабилизировалась. Одним из доказательств этого в ведомстве считают то, что за целый год не было снесено ни одного объекта культурного наследия. По словам советника департамента Николая Переслегина, в уходящем году впервые во время майских праздников ничего не снесли.
Правда, Кибовский на своей итоговой пресс-конференции всё же признал, что снос в течение года имел место, но при этом уничтожались «градоформирующие объекты» — то есть элементы исторической застройки, не являющиеся памятниками, но определяющие облик той или иной улицы.
Такие объекты по закону можно переделывать как угодно, не меняя, однако, их контуров. Внедрением этого термина в публичный оборот, кстати, Мосгорнаследие очень гордится: как сказал руководитель ведомства, «эту московскую наработку уже взяли на вооружение в других городах России».
Кроме того, в департаменте гордятся золотой медалью за выдающиеся достижения в области сохранения культурного наследия, полученной в ноябре в Германии на международной выставке по реставрации и сохранению памятников истории и культуры DENKMAL, а также тем, что передали на окончательное согласование в Минкультуры режимы использования земель и градостроительные регламенты для кварталов, расположенных внутри Бульварного кольца.
По мнению же общественного движения «Архнадзор», оппонентов Мосгорнаследия, гордиться пока особо нечем. Не отрицая явных заслуг департамента (так, в 2012 году памятниками были признаны многие из «подопечных «Архнадзору» проблемных зданий, организована система «аренды за рубль», позже подхваченная и на федеральном уровне), активисты движения указывают, что «никакой, даже самый высокий статус охраны не является гарантией сохранности памятника».
«Архнадзор» назвал утратами года уничтожение интерьеров и атриума универмага «Детский мир» на Лубянке, для которых так и не было принято решение о расширении объектов охраны, разрушение исторических стен стадиона «Динамо», который является объектом культурного наследия, и снос дома Мельгунова на Арбате.
Последнее строение памятником не было, но его разрушали варварским способом, без укрепления соседних зданий, в числе которых мемориальный дом Булата Окуджавы и знаменитый Дом Мельникова. Кроме того, работы в одном из немногих российских объектов всемирного наследия — Московском Кремле — проводятся без согласования проекта с ЮНЕСКО; на сессии этой организации, которая летом прошла в Петербурге, вопрос сохранности российских памятников почему-то даже не обсуждался.
В движении также указали, что сохраняются угрозы зданиям, которые по каким-то причинам пока лишены статуса памятников.
Так, долгая борьба идет вокруг Кругового депо на ленинградском направлении — руководство РЖД уверено, что только этот объект препятствует прокладке новых скоростных линий; Мосгорнаследие периодически останавливает незаконные работы на здании, которое архитектор Константин Тон построил еще в середине XIX века. Окончательно его судьба так и не решена.
Собственно, даже с переданными на согласование в Минкульт регламентами застройки внутри Бульварного кольца не всё слава богу: Общественная палата РФ рекомендовала принять их с оговорками, а «проблемные участки» (среди них «дом князя Волконского» на Воздвиженке, кварталы Московской консерватории и усадьба Шаховских на Большой Никитской) обсудить еще раз, после дополнительной проработки и консультаций с экспертами.
Заменяй и властвуй
Еще одним громким кадровым решением уходящего года стала смена архитектурного руководства Москвы. С 1996 года должности главного архитектора Москвы и руководителя городского комитета по архитектуре занимал Александр Кузьмин; его руководство столичной архитектурой пришлось на годы «лужковской» застройки исторического центра, когда в пределах Садового кольца было построено столько же новых зданий, сколько и за всё советское время, а памятники сносились без учета их ценности и заменялись новоделами. Кузьмин сохранил кресло и после отставки Юрия Лужкова, а должность покинул, написав заявление «по собственному желанию». Президент Союза архитекторов России тогда заметил «Газете.Ru», что «не завидует» тому человеку, которые станет преемником ушедшего главы Москомархитектуры.
Видимо, это поняли и власти города.
Было принято решение разделить должности. Главным архитектором Москвы назначен Сергей Кузнецов из архитектурного бюро «Speech Чобан & Кузнецов», а главой Москомархитектуры — бывший зам Кузьмина и управляющий ГУП «Мосгоргеотрест» Андрей Антипов. Формально главный архитектор стал подчиненным руководителя комитета — он был назначен его первым заместителем; правда, заммэра Марат Хуснуллин заявил, что фактически это равнозначные должности. Новому главному архитектору пообещали собственный аппарат в рамках комитета, а также общественный архитектурный совет, но за прошедшие с августа месяцы каких-то заметных действий новыми архитектурными руководителями предпринято не было.
На своем месте
Другим важным культурными героем 2012 года стал глава столичного департамента культуры Сергей Капков, занявший этот пост еще осенью 2011-го. В 2012 году он был назначен министром правительства Москвы и перешел от деклараций, с которых начинал, к кропотливому труду. Одним из главных и самых видимых результатов его деятельности стала «перепрошивка» Дня города — праздника, с давних лет вселявшего в москвичей ужас обилием полиции и полной бессмысленностью культурных мероприятий, из года в год входивших в его программу.
Ключевым понятием стала «децентрализация»: вместо того чтобы аккумулировать толпы в намертво перекрытом центре столицы, департамент культуры вовсю занялся распределением сил «на районы».
В самом же центре улицу отдали людям искусства: на Пушкинской прошел «Левый концерт», который дали выпускники курса Кирилла Серебренникова в Школе-студии МХАТ, около МХТ паясничали абитуриенты студии, а ряд бульваров отдали под развалы книготорговцам и под выставки художникам. Нельзя сказать, что новый День города вызвал огромный резонанс, был горячо принят или решительно отвергнут москвичами, однако кропотливая и не самая броская работа, которая была проделана, заслуживает высокой оценки:
праздник стал гораздо меньше походить на постсоветский трэш-балаган, а начал напоминать летние праздники в городах Европы.
Впрочем, еще до дня города люди искусства выходили на улицы самостоятельно — достаточно вспомнить майскую «Прогулку писателей», инициатором и неформальным лидером которой стал Борис Акунин.
Несогласованное массовое шествие по бульварам собрало полтора десятка тысяч человек — разгонять культурно-политическую акцию полиция не решилась.
Однако куда более безобидную и абсолютно аполитичную акцию «Кочевой музей современного искусства», в ходе которой современные художники хотели пройти по бульварам со своими объектами и инсталляциями, едва не запретили: за несколько часов до ее начала прокуратура выписала организатору Юрию Самодурову предупреждение о недопустимости совершения противоправных действий.
Сергею Капкову пришлось лично возглавить творческую колонну, чтобы гарантировать участникам безопасность.
Куда менее бросающимися в глаза, но оттого не менее активными были перемены в области управления театрами. Капков и его заместитель Евгения Шерменева начали полностью перестраивать всю городскую зрелищную систему, избрав своими главными врагами «театры-призраки» — как те, что сдают в аренду свои площадки, так и те, что десятилетиями существуют в спячке, продолжая с завидным упорством работать в жанре соцреализма.
Главные реформы случились в Московском театре кукол во главе с директором Григорием Папишем, отданном Олегу Меньшикову Театре Ермоловой, и Театре Гоголя (теперь Гоголь-центре), худруком которого назначили Кирилла Серебренникова.
В каждой из трупп власть сменялась разными путями. Скажем, Меньшикову удалось реформировать свой театр быстро и без репутационных потерь. А вот против нового худрука Театра им. Гоголя отдельные представители труппы развязали настоящие боевые действия. Концепции развития обновленных театров отличаются очень сильно, но всех новых руководителей объединяет желание делать остросовременный театр, впрямую говорящий о сегодняшнем дне языком сегодняшней драматургии и готовый на самые рискованные эксперименты.
Правда, закончился год для департамента культуры на не самой веселой ноте. Московские культурные власти затеяли в Музее Маяковского на Лубянке реконструкцию, причем ремонту было решено подвергнуть и коммуникации, и кадры: департамент назначил в музей нового замдиректора по науке Надежду Морозову, которая предложила прежнему директору Людмиле Стрижневой освободить вакансию и занять почетную должность президента.
В ответ трудовой коллектив музея вышел на пикеты в поддержку руководителя, возглавлявшего музей 20 с лишним лет, заодно обвинив власти в попытке разрушить уникальную экспозицию.
Московским властям в лице Сергея Капкова и его первого зама Екатерины Проничевой пришлось долго (и безрезультатно) уверять общественность, что никакого вреда экспозиции нанесено не будет. Впрочем, не очень понятно, зачем было менять руководство в музее, входящем в число самых посещаемых в городе и превращенном уже бывшим руководством в место, где постоянно проходят встречи, концерты и поэтические чтения.
Милоновым закон писан
Cчитающийся культурной столицей России Санкт-Петербург жил отличной от Москвы, своей собственной и очень активной околокультурной жизнью, выбрав в качестве ориентира особую, хотя и несколько пугающую цель — не пустить в город всё, что хоть кому-то представляется сомнительным в моральном или художественном плане.
Началось всё с принятия нашумевшего закона об «административной ответственности за пропаганду гомосексуализма и педофилии среди несовершеннолетних». К культуре означенный закон вроде бы прямого отношения не имел,
но именно в его нарушении автор документа, депутат городского законодательного собрания Виталий Милонов, и несколько общественных организаций обвинили двух всемирно известных певиц, выступивших с концертами в Петербурге, — Мадонну и Леди Гагу.
Правда, суд уже отклонил претензии к Мадонне на круглую сумму 330 млн рублей и обязал активистов возместить судебные издержки. История с Леди Гагой пока даже толком не началась — её концерт состоялся в начале декабря.
На других фронтах борьбы с искусством питерская общественность действовала однообразно — через открытые письма и обращения в прокуратуру — и с разной степенью успешности. Например, с Эрмитажем активисты справиться не сумели: прокуратура, проверив по их просьбе проходящую там выставку британских художников братьев Чепменов «Конец веселья», признаков нарушения закона не обнаружила.
Но были и сомнительные «победы».
В октябре актер Леонид Мозговой после письма неких личностей, подписавшихся «казаки Санкт-Петербурга», отменил моноспектакль «Лолита» по Владимиру Набокову в музее «Эрарта» — постановку, которую он показывает на разных площадках около 20 лет. Тогда же галерист Марат Гельман отменил проведение выставки «Icons» в выставочных залах фонда Rizzordi Art Foundation после предложения организаторов со стороны галереи перенести её на конец 2013 года — в связи с «неблагоприятной обстановкой в городе».
Впрочем, у Гельмана проблемы с выставками возникали не только в Петербурге:
открытие той же «Icons» в Краснодаре было сорвано местными казаками и православными активистами (дошло даже до драк), а начало работы другой выставки — «Родина» — в Новосибирске переносилось трижды. Да и курируемый Гельманом «Пермский культурный проект», призванный сделать уральский город еще одной культурной столицей России, оказался на грани срыва после ухода в отставку губернатора края Олега Чиркунова и прихода на его место бывшего главы Минрегиона Виктора Басаргина. Притом что ни один созданный командой Гельмана и Чиркунова проект не был свернут администрацией Басаргина, планов на будущее сейчас никто из руководителей «пермского проекта» не строит.
