Цивилизация
«Милый Агнец, расскажи, кем ты создан, расскажи? Из каких ты вышел рук? Кто тебя привел на луг? Кто пушок придумал твой, чистый, мягкий, золотой?..» Виршами подобного рода наполнен знаменитый сборник Уильяма Блейка «Песни невинности и опыта, показывающие два противоположных состояния души человеческой». Честно говоря, бывает поэзия и поизощреннее. Однако не стоит думать, будто автор хотел своей книжкой развлечь и воспитать английских несмышленышей от двух до пяти. Напротив, он был невероятно серьезен и адресовался зрелой аудитории, намереваясь донести до нее свои духовные прозрения. Увы, почтенная публика не вняла. До самой смерти Блейка его взглядами на устройство мира, равно как и опусами, эти взгляды выражавшими, интересовались единицы.
Всем остальным было проще и привычнее считать его сумасшедшим.
Переоценка случилась через много лет после кончины Блейка. В истории хватает таких примеров: приходит новое поколение со смутными идеалами, оглядывается по сторонам в поисках ориентиров и резко актуализирует чье-то подзабытое наследие. Имя Уильяма Блейка (вместе с рядом других, конечно) начертали на своих знаменах художники из Братства прерафаэлитов. Впрочем, они и сами долгое время слыли маргиналами, а их последующая известность почти не транслировалась за пределы Британских островов. Короче говоря, по-настоящему всемирная слава досталась Блейку только в ХХ веке, да и то поначалу в качестве поэта. Признание его великим художником давалось труднее, но в итоге все-таки далось.
Так в чем же состояла былая проблема с пониманием творчества этого автора? Да приблизительно в том же, в чем и теперь.
За двести лет в произведениях Блейка особой ясности не добавилось. Как была в них сплошная эзотерика, так и осталась.
Нет, специалисты, конечно, приложили усилия, чтобы эти мистические аллегории расшифровать и распутать. Существуют на планете даже клубы почитателей Блейка, с воодушевлением дискутирующие об оттенках его поэтики и символической образности. Но для среднестатистического любителя искусства глубинный смысл блейковских сюжетов по-прежнему темный лес. Тут мы от его современников мало отличаемся, разве что поменяли оценку с негативной на позитивную.
Вместо безумия обнаружилась гениальность, хотя объяснить ее природу сумеет далеко не каждый.
Если удариться в рассмотрение персональной философии Блейка и его не менее персональной религиозности, придется продираться сквозь прихотливые сплетения библейского богословия, мифологии гностицизма, античных и восточных верований, теософии шведского духовидца Эммануила Сведенборга, некоторых феминистских теорий, доктрины «свободной любви» и т. п. Причем однозначных и внятных результатов подобному исследованию никто не гарантирует, ибо воззрения нашего героя на протяжении его жизни эволюционировали. Эта эволюция незамедлительно находила отражение и в поэтических текстах, и в гравюрах, акварелях, темперах. Словом, как верно заметила на пресс-конференции директор ГМИИ Ирина Антонова: «Уильям Блейк довольно сложен для восприятия».
Хотя все вышеупомянутое не мешает его популярности у сегодняшней публики. В англоязычных странах Блейк сделался едва ли не народным кумиром – по крайней мере, признаки его культа там налицо. У нас, конечно, такого количества фанатов не наберется, но многие испытывают на сей счет любопытство.
Удовлетворить его самое время, поскольку гастрольная выставка получилась максимально репрезентативной. В таком объеме с изобразительным наследием Блейка даже из англичан мало кто имел возможность познакомиться. В проекте задействованы восемь британских музеев, причем перворазрядных – назвать хотя бы галерею Тейт, Британский музей, музей Виктории и Альберта, Национальную портретную галерею. Здесь фигурирует множество иллюстраций к Ветхому и Новому заветам, к Данте, Мильтону, Шекспиру, Спенсеру – а еще больше к собственным сочинениям Блейка «Бракосочетание Ада и Рая», «Книга Уризена», «Книга Тэль», «Видения дочерей Альбиона». Именно так он и предпочитал доводить до общественности свои откровения – в гармоническом единстве текстов и изображений.
Правда, поэзию Блейка в экспозицию включать все же не стали, открыв публике простор для дальнейшего самообразования.
Не все демонстрируемые работы понятны с первого и даже второго взгляда, зато они чрезвычайно эффектны. Допустим, вы представления не имеете о том, кто такие Уризен, Лос, Эпитармон, или почему автору пришло в голову назвать одно из произведений «Духовная форма Питта, направляющая Бегемота». Кое-какие сведения вы сумеете почерпнуть из приложенных аппликаций, но даже более важно проникнуться общим настроем. Эзотерическая философия Блейка – в некотором роде лишь оправдание для видений, которые являлись ему от младенчества до смертного одра. Их-то он чаще всего и фиксировал на бумаге или холсте, будучи не в силах держать этот визуальный груз при себе. И не исключено, что ради их «легитимации» он громоздил свою субъективную мифологию. Во всяком случае, большинство зрителей ценят творчество Блейка именно за визионерскую искренность.
Кстати, о визионерах. Они обещаны в заголовке выставки – и действительно присутствуют.
Правда, не во всех случаях можно с уверенностью говорить о сверхъестественной природе этих произведений, однако влияние Уильяма Блейка на их авторов несомненно. Тут и рисунки Иоганна Генриха Фюсли, выходца из Швейцарии, который долго обитал в Лондоне и с Блейком дружил (тот даже создал по композиции Фюсли гравюру «Проклятая душа»), и работы прямого последователя Блейка — Джорджа Ричмонда, и таинственные образы от тех самых прерафаэлитов – Данте Габриеля Россетти и Эдварда Бёрн-Джонса. К той же визионерской категории небезосновательно отнесена графика легендарного Обри Бёрдсли, а также работы живших в ХХ веке Джона Пайпера, Сесила Коллинза, Френсиса Бэйкона. Это экспозиционное приложение выглядит довольно уместным и занимательным, но все же факультативным. Публика, разумеется, пойдет прежде всего на Блейка.
