Цивилизация
Задолго до премьеры режиссер всех обо всем предупредил — просто выложил в своем блоге на livejournal список действующих лиц и актеров. Из этой импровизированной программки стало ясно, насколько резко Богомолов крутанул руль в сторону от классических интерпретаций классического же текста.
Так, например, в роли Лира занята заслуженная артистка России актриса «Табакерки» Роза Хайруллина.
Систему персонажей пьесы Шекспира Богомолов наложил на раскадровку высшей сталинской номенклатуры начала 1940-х, причем в буквальном смысле слова — у каждого шекспировского персонажа появляется свое ФИО: кровожадный Корнуэлл и чиновно-человеколюбивый Альбани носят имена маршала Буденного и комиссара авиационной промышленности Маленкова. Их жены — Регана Лировна Лир и Гонерилья Лировна Лир. Старый Глостер – председатель союза писателей, по имени Самуил Яковлевич; у него два сына – несправедливо оклеветанный интеллектуал Эдгар и военный карьерист Эдмонд. Вместо французского короля среди кремлевских краснокирпичных стен оказывается «посол Европы в нашей стране господин Заратустра» (актриса Татьяна Бондарева) — это он увозит Корделию в замок Нойшванштайн и нападает на ее великую родину.
Параллели не конкретно исторические, но образные. Градус гротеска растет в накаляющейся атмосфере вседозволенности и придворного разврата, в котором живут члены свиты короля. Сам Лир умирает от рака и потому сложил с себя полномочия. У Сталина было два сына, у Лира — две дочери. Все женские роли в спектакле исполняют мужчины, все мужские – женщины. Причем это с самого начала не выглядит как «комический» прием, а через какое-то время и вовсе перестает бросаться в глаза: травестия у Богомолова маркирует извращенность эпохи, когда из людей варили мыло.
«Сцена метафорически представляет лидеров государства в виде раковых клеток, поразивших тело страны»,
— комментирует в микрофон белокурый бастард Эдгар (Алена Старостина), пока Роза Хайруллина в мужском костюме раскладывает по стульям пластмассовых красных рачков, называя их именами воображаемых друзей Лира – граф Ворошилов с супругой; герцог Калинин; Микоян, эсквайр.
Хаос и мрак постепенно сгущаются. Вздорный старик принимает судьбоносные решения за семейным кремлевским столом, накрытым оливье, винегретом, дымящейся картошечкой с селедочкой. Бастард Эдмонд посасывает ствол браунинга из рук более высокопоставленного Буденого-Корнуэлла, ослепленный за предательство родины Глостер читает сионистские стихи, а монолог Лира в сцене бури переходит в текст откровения Иоанна Богослова. Конец Света для режиссера сконцентрирован в истории ХХ века, документальной реальности Второй мировой.
По словам Богомолова, вместо богоборческого спектакля у него получился богоискательский. «Рядом мы, Господь, рядом, рукой ухватишь», — за эти строки из поэмы «Tenebrae» немецкоязычного поэта Пауля Целана розовощекий еврейский мальчик Эдгар попадает в институт карательной психиатрии им. Сербского. Вскоре с ним рядом оказывается изгнанный Лир и персонаж, представляющийся «Зороастр, пророк», который учит, что человек убил бога. Кислород под кожу от депрессии, и инсулиновый шок от алкоголизма здесь прописывает доктор Лунц. Его и Корнуэлла, выкручивающего в подвалах Лубянки глаза штопором, играет одна и та же актриса Дарья Мороз, с выбеленным лицом.
Кроме Шекспира в переводе Михаила Кузмина в спектакле звучит Ницше, стихи Варлама Шаламова и Пауля Целана, библейские тексты и «текст Отсебятины». Фрагменты смонтированы между собой легко и в то же время скрупулезно точно — в результате заявленное политическое кабаре прирастает тонкой и увлекательной литературной игрой.
Вообще сценический мэшап классических текстов и наложение их на культурно-исторические пласты разных времен давно стал фирменным приемом Богомолова.
В его «Турандот» влюбленный принц читал монолог князя Мышкина, в «Wonderland-80» Льюис Кэрролл причудливо перекликался с Довлатовым, а в «Чайку» попадали современные актеры МХТ. Однако если этот прием частенько воспринимался (если не публикой, то уж критикой точно) как режиссерский аттракцион, то в случае с «Лиром» он тем же методом угодил в самую суть:
перед нами дерзкая попытка деконструкции национального мифа в стране, где Нюрнбергского процесса не было ни в жизни, ни на сцене.
И результат щекочет нервы и задевает как в этическом, так и в эстетическом плане.
Недавно в основания этого мифа чувствительно ткнул кинорежиссер Сергей Лозница – за картину «Счастье мое», выигравшую множество призов, его потом долго и на разные лады обвиняли в русофобии. Сталин хоть и кровавый тиран, но «эффективный менеджер» и выиграл Великую Отечественную войну, которая представляет собой единственную по-настоящему общую точку национальной гордости в истории ХХ века, объединяющую жителей шестой части суши. В спектакле Богомолова читатели Ницше (Корделия доводит отца цитатами из трудов классика натурфилософии, а Эдгар как будто «подталкивает падающего» со скалы своего отца Глостера) по обе стороны границы оказываются уж точно более гуманными, чем поедатели салатов.
Красота, даже после Освенцима, изо всех сил пытается спасти мир, а стремление к высотам духа, хотя бы даже и в психиатрической клинике, делает людей лучше.
После смерти Корделии Лира восстанавливают в правах и вручают усыпанную алмазами звезду. Победителей не судят. А зря.
