Цивилизация
На этой неделе в Москве подвели итоги работы сразу два фестиваля авторского и некоммерческого кино – 2-in-1 и 2morrow. Каждый из них (один за неделю работы, другой за четыре дня) представил свою картину мирового артхаусного кино. Интересно, что все главные призы фестиваля достались лентам, в той или иной степени документальным – «Тяге» Ивана Черняева (награда 2morrow досталась ему по итогам зрительского голосования) и «Play» Рубена Эстлунда (он стал победителем 2-in-1). На 2morrow работало жюри критиков, которое присудило свою награду картине «Это не фильм» иранского режиссера Джафара Панахи, в данный момент отбывающего срок за диссидентскую деятельность, а в момент съемок находившегося под домашним арестом и в режиме запрета на профессиональную деятельность. Председатель жюри кинокритик Борис Нелепо рассказал «Парку культуры» о политике в киноискусстве, феномене фестивального проката и о том, кому в России нужны фестивали некоммерческого кино.
— Присуждая награду Панахи, вы оговорили, что фильм был оценен исключительно по кинематографическим достоинствам, безо всякого политического подтекста….
— В этом году фестиваль «2morrow\Завтра» добавил к своему названию одно слово – это фестиваль независимого кино. Кураторский замысел отбора программ заключался в следовании заявленной сквозной теме – «исповеди». Понятно, что вошедшие в конкурс фильмы были сняты практически без бюджета. А минимум средств – это прекрасная проверка на наличие таланта и владение режиссерским ремеслом, как это зачастую и бывает с ограничениями.
Панахи при помощи цифровой камеры, айфона, пары соседей, огромной игуаны и вздорного пса снял настоящее кино — вопреки названию.
Главная ошибка заключается в том, чтобы воспринимать заглавие картины Панахи буквально. Это не политическая листовка или петиция, требующая освободить режиссера из-под стражи. Сюжет простой: есть режиссер, который хочет снять кино, но сделать этого не может и вынужден пересказывать на камеру замысел своей не снятой картины. Потому и такое название. Помимо того что это игривая отсылка к картине Рене Магритта «Это не трубка», оно нас отсылает к вопросу, которым задавались теоретики кинематографа с момента его возникновения – что такое кино? Каков реальный объем контроля над происходящим у режиссера? Можно ли назвать кинематографом маленький домашний фильм?
У Панахи есть продуманная мизансцена, четкая структура с внутренними повествовательными рифмами и то, что называется визуальной культурой.
Вот в конкурсе у Панахи был фильм-антипод, полная противоположность иранской картине – «Ариран» (реж. Ким Ки Дук), формально устроенный схожим образом. Только у корейского режиссера получился самовлюбленный автопортрет, к тому же ужасно неряшливо снятый. В одной из первых сцен Ким Ки Дук пьет чай на кухне. Чтобы изобразить столь простую сцену, он использует несколько планов. То есть вообразите себе: человек для того, чтобы снять, как он пьет чай, несколько раз бегал по комнате, переставляя камеру! В таком случае каждая монтажная склейка здесь – это свидетельство лжи.
Ким Ки Дук снял кино про человека, а у Панахи вышло высказывание о природе кинематографа. В то же время это предельно искреннее и человечное высказывание, поэтому оно работает так сильно и на эмоциональном уровне. Убежден, что это кино войдет в историю и его будут смотреть много лет спустя, когда любые остроактуальные обстоятельства уже будут неважны.
— Но вам пришлось специально оговариваться. Ну а если ваше решение все-таки было бы политически мотивировано – вы считаете, это плохо?
— Я допускаю существование ситуации, в которых политическая мотивировка вердикта жюри может иметь смысл, но только в том случае, когда есть реальная возможность хоть на что-то повлиять. Напомню, что Джафар Панахи уже второй год подвергается репрессиям в Иране и все это время крупнейшие фестивали мира устраивают разнообразные акции в его поддержку. Например, символически оставляют свободное место в том или ином жюри для него. Было бы самонадеянно и нескромно считать, что скромное решение нашего маленького жюри на маленьком фестивале сможет быть так же заметно, как акции в Канне или Берлине.
Другое дело, что теперь организаторам 2morrow предстоит решить ту еще задачку: нужно же как-то передать наш диплом авторам фильма или их близким. Ведь и Моджтаба Миртахмасб, соавтор Панахи, тоже задержан. Не очень понятно, как это сделать. Очевидно, что в посольство Ирана отправлять награду не имеет смысла.
— Насколько единодушным было решение жюри критиков? Была ли дискуссия, был ли другой очевидный фаворит?
— Оно было практически единодушным, против не был никто. Конечно же, мы обсудили всю программу; отдельную дискуссию мы устроили и по Панахи, чтобы доказать самим себе необходимость выбрать именно его.
Нам всем понравилась картина «Гиганты» из параллельной секции «Праздник непослушания» (у нас была возможность награждать фильмы не только из основного конкурса). Но даже ее поклонники сошлись на том, что выбрать её значит сделать вид, что мы забыли Джафара Панахи. Для меня (так же как и для многих членов жюри, а если говорить шире, то и для многих критиков во всём мире) «Это не фильм» — это действительно событие, одно из самых сильных киновпечатлений за год.
Вообще в программе было много интересных фильмов, но дальше вкусы у всех расходились. Кому-то приглянулась документальная румынская анимация «Крулик» из конкурса фестиваля Локарно, эффектный арт-мейнстрим. Кому-то – аудиовизуальные эксперименты модного филиппинца Рэя Мартина. У каждого было по своему маленькому фавориту.
— Одним из двух призов на 2morrow была зрительская награда. Как вам кажется, почему вкусы у вас и публики настолько разошлись?
— Я бы не стал разделять награды по важности: они просто разные. На всех крупных фестивалях есть жюри критиков (обычно это жюри ФИПРЕССИ), мнение которого очень редко совпадает и с мнением главного жюри, а даже не зрительского. Связано это с тем, что критикам чаще всего проще договориться: у них есть общие установки. А вот договориться серьёзному жюри, куда могут одновременно входить и режиссеры, и актеры, и кураторы, и попросту заслуженные люди, гораздо сложнее: у каждого из них своя «оптика» при просмотре фильма.
Мне бы хотелось, чтобы наша награда стала как минимум настоятельной рекомендацией для интересующихся зрителей – посмотрите это кино, не пропустите его. Я сам так часто воспринимаю выбор ФИПРЕССИ: часто он оказывается резонным. Например, именно критики заметили в 2001 году дебют Кристи Пуйю, снявшего четыре года спустя «Смерть господина Лазареску». Или в этом году в Венеции приз критиков получила лучшая картина секции «Горизонты», которую снял шотландец Бен Риверс. Называется «Два года у моря» (через пару недель её покажут на фестивале Нового британского кино в Москве). Понятно, что это режиссер будущего, но пока его успели заметить только критики.
— Интересно, кстати, что зрители 2morrow выбрали лучшей именно российскую картину…
— К слову, про российское кино. Я хотел бы отметить еще две премьеры – это «Портрет в сумерках» Ангелины Никоновой и «Собиратель пуль» Александра Вартанова. Все давно сокрушаются, что в России почему-то не появляется по-настоящему независимых режиссеров, которые снимают свое самостоятельно, без какой-либо поддержки извне – от государства или крупных продюсеров. Никонова с продюсером Ольгой Дыховичной сняли свою картину на цифровую фотокамеру, как это делает сегодня множество по-настоящему независимых режиссеров по всему миру, визуально это совершенно европейское кино. История Вартанова тоже вызывает уважение: человек придумал свой проект и затем работал на нескольких работах только ради того, чтобы достать денег на его реализацию. Мне кажется, будущее именно за такими людьми.
— Какова функция таких фестивалей – двигать в прокат фильмы, которые иначе никто не увидит, или обеспечивать потребности клубной публики в клубном же кино?
— Ну, в России первостепенная функция у этих фестивалей заключается в том, чтобы просто показывать кино. Дико грустно, но прокат арт-кино (по состоянию на сегодняшний день) попросту мёртв, а одними торрентами жить никому не хочется. Понятное дело, что на подобном фестивале теоретически прокатчик может разглядеть фильм и затем, вдохновившись реакцией жюри или зрителей, выпустить его в прокат. Но это идеальная ситуация, в России это не работает.
А печальная тенденция с прокатом характерна для всего мира: в кинотеатры настоящее кино попадает всё реже, поэтому возник даже термин «фестивальный прокат». Даже награды главных фестивалей мира уже не гарантируют хоть какую-нибудь дальнейшую прокатную судьбу. Вот, например, венгр Бела Тарр снял свой прощальный фильм «Туринская лошадь», получил за него «Серебряного медведя» в Берлине, а в кинотеатрах его показали пока что в паре стран. Зато маленьких фестивалей сотни – и вот его картина катается по миру – из Сербии в Армению, затем в Чехию или Польшу. Это работающий механизм: фестиваль как отдельное событие аккумулирует больше публики и прессы, кинопоказ, в свою очередь, превращается из чего-то рутинного в событие. Если фильм еще представляет режиссер, то это уже можно сравнить с музыкальным концертом. Рассчитывать на то, что ситуация будет меняться в обратную сторону, не приходится.
— Фестиваль «Завтра», а потом и 2-in-1 в последние годы «подавали большие надежды». Сейчас уже есть повод спросить, оправдали ли они их; есть ли хоть у одного из них шанс стать «русским Сандансом»?
— Сравнение с «Сандансом» некорректное, поскольку это фестиваль, построенный на других принципах. Там целых четыре конкурса премьер – соревнуются как иностранные картины, так и американские. Иными словами, это один из крупнейших фестивалей, где впервые показываются новые фильмы. В России по подобному принципу устроен Московский кинофестиваль (так называемый класс А), но смысла в этом никакого не осталось: по ряду объективных причин приличное кино на ММКФ практически не попадает. Потому что режиссерам нет резона отдавать туда свои работы: зачем, если есть множество более престижных смотров – Локарно, Карловы Вары, тот же Санданс.
2morrow и 2-in-1 выбрали другой путь, гораздо более правильный. Это так называемые фестивали фестивалей, сливки мирового фестивального процесса, формируемые по некоему кураторскому принципу. Такие смотры обязательно должны существовать – и для «альтернативного проката», и как альтернатива громоздким премьерным фестивалям, на которых подчас не замечают маленькие шедевры. Например, ну вот в Канне показали «Четырежды» Микеланджело Фраммартино, но этот фильм оказался мало кому нужен, поскольку демонстрировался за пределами основного конкурса. А на прошлогоднем 2morrow он получил Гран-при. Поэтому идеальный образец здесь – Виеннале, венский киносмотр. Один из лучших фестивалей в мире, на мой взгляд, куда ездить в миллион раз приятнее, чем в ту же Венецию. Там собирают лучшее арт-кино за весь год, плюс уникальные ретроспективы и авторские программы. Двигаться нужно именно в этом направлении.
Другое дело (и здесь я оригинальным не буду) — ситуация с разбиением «Завтра» на два фестиваля чрезвычайно удручающая. Это похоже на катастрофу: если эти фестивали продолжат идти в одни и те же дни, то вряд ли стоит рассчитывать не только на их развитие, но и вообще на дальнейшее существование.
