Цивилизация
Блондинка с обманчиво душеспасительной улыбкой (Гвинет Пэлтроу) успевает по пути из Гонконга в Миннеаполис задержаться на пару лишних часов в Чикаго, чтобы изменить мужу (Мэтт Дэймон). «День второй», — сообщает зрителям титр. На третий день симптомы простуды стремительно оборачиваются лихорадкой, а там уже и врачи с неизбежным «мы сделали все, что могли» на подходе. Параллельно валятся люди в Гонконге и Токио, чикагская «скорая» загружает мужчину в фургон, в Лондоне становится плохо еще одной блондинке (короткий выход русской модели Дарьи Строкоус). Титры бесстрастно, но с очевидным намеком на перенаселенность отдельных точек планеты сообщают количество жителей мегаполисов.
Специалист центра по контролю и профилактике заболеваний доктор Эрин Мирз (Кейт Уинслет) вылетает в Миннеаполис, ее шеф доктор Эллис Чивер (Лоуренс Фишборн) отвечает на вопросы силовиков, которым уже мнится призрак международного терроризма.
В Гонконге отследить путь вируса пытается эпидемиолог из женевской штаб-квартиры Всемирной организации здравоохранения (Марион Котийар), ей помогает гонконгский коллега (Чин Хан). Блогер-конспиролог (Джуд Лоу) видит в происходящем происки фармакологических корпораций и заговор с участием ВОЗ. Непослушный профессор (Эллиот Гулд) устанавливает, что во всем виновата загадочная связь свиньи с летучей мышью.
Чтобы просто перечислить примерно равнозначных персонажей этого эпидемиологического триллера, можно потратить объем, отводимый обычно на всю рецензию.
Любитель многофигурных конструкций (от «Трафика» до «Оушенов») и холодного расчета Стивен Содерберг отстраненно фиксирует рост смертности и все, что положено фиксировать в таких случаях, от высокотехнологичных манипуляций с пробирками, которые так хорошо смотрятся в рукавицах «космических» костюмов вирусологов, до стихийных, но ожидаемых бунтов дезориентированного населения.
Плавные движения тех самых костюмов, нейтрально белых и выгодно оранжевых, на фоне лабораторных устройств и мигающих лампочек под убаюкивающую музыку превращают сцены поиска спасительного средства в медитативные дизайнерские панно. Напротив, паническая реакция населения показана настолько небрежно, что кажется карикатурой на все киноизображения глобальных катастроф сразу. Карикатурен сеющий смуту представитель «вебдванольной» журналистики. Карикатурна реакционная тетка из органов местного самоуправления, которая в ответ на призыв готовиться к эпидемии обязательно должна ответить в том духе, что
к свиному и птичьему гриппу уже готовились, а где они?
Содерберг последовательно перебирает абсолютно все общие места. Находится место и торжеству семейных ценностей (отец на защите жизни дочери; главврач, спасающий любимую от грядущего карантина), и врачебному героизму: чтобы ускорить процесс разработки защиты, можно вколоть себе предположительно удачный вариант вакцины. На подвиг отважного специалиста (Дженнифер Эль) вдохновляют примеры ученых из числа тех, что проверяют все на себе, и отца-врача, который рискнул собой и не бросил пациентов.
Понять, издевается Содерберг или по-честному снимает жанр, непросто.
Можно, например, интерпретировать картину как фантазию на тему страха обитателя стерильного западного мира перед кишащим источниками угрозы хаосом мира восточного. Рукопожатия, общепит, кашляющий сосед в самолете или метро, поручни и множество других контактных поверхностей в общественных местах — в коммунальном общежитии все может таить смертельную опасность, если не протирать это все спиртом ежеминутно.
Снимают ли про это апокалиптические картины? Почему бы и нет.
Но, быть может, выяснять, скрывается ли за нагромождением клише и прозрений какая-то высшая авторская логика, — такая же бессмысленная задача, как пытаться понять, есть ли высшая логика в сплетении событий, приводящих миллионы людей к гибели. Даже в вынесенном в финал первом дне одни признают череду случайностей, а другие могут и некий промысел усмотреть, и даже вавилонскую блудницу — при желании. Несомненна только прагматическая рекомендация: почаще мойте руки. Хотя и ее можно счесть параноидальной реакцией.
