Цивилизация
Тон Венецианскому фестивалю задал мастерский «Опасный метод» провокатора Дэвида Кроненберга. Герои картины – основатели психоанализа Зигмунд Фрейд, Карл Густав Юнг и их менее известные коллеги, любовница Юнга и ассистентка Фрейда Сабина Шпильрейн и Отто Гросс. Обманчиво спокойная и разговорная лента, лишенная привычных эпатажных приемов канадского классика, сводит на одном поле людей, каждый из которых является одновременно и врачом, и пациентом; действие происходит примерно сто лет назад, и по окончанию просмотра становится ясно, кто и при каких обстоятельствах открыл «основной инстинкт», тем самым сформировав современного человека.
Картина полна звезд – сдержанный и точный Вигго Мортенсен, дрейфующая от истерики к умиротворенности Кира Найтли, неожиданный в амплуа наркомана-парадоксалиста Венсан Кассель, — но главным откровением в ней все же остается Майкл Фассбендер, харизматичный британец с немецко-ирландскими корнями, которому, вне всякого сомнения, суждено стать ведущим актером ближайших десятилетий. Он сыграл в «Опасном методе» Юнга – персонажа, чей путь от научного скепсиса к депрессии и мистицизму открывает дверь грозному ХХ веку.
Конечно, не чистая случайность, но сама судьба (принявшая очертания директора фестиваля Марко Мюллера) запараллелила картину Кроненберга с другим конкурсным фильмом – второй режиссерской работой Стива Маккуина под названием «Стыд», где центральную роль сыграл тот же Фассбендер.
Эта лента – о том, как житель уже ХХI столетия примеряет на себя непростое наследие теорий Фрейда и Юнга. И она к середине Венецианского фестиваля стала самым ярким, сенсационным и скандальным его событием.
Фассбендер снимается много – только в последние месяцы его можно было увидеть и в удачном блокбастере «Люди Икс: Первый класс» (жертва Холокоста, будущий Магнето), и в академичной экранизации «Джейн Эйр». До того он успел засветиться в «Бесславных ублюдках» (роль английского агента-кинокритика) и в «Аквариуме» Андреа Арнольд, новый фильм которой тоже сражается за призы в нынешней Венеции. Однако из толпы трехсот спартанцев (играл и в одноименном фильме) Фассбендера выделил именно Маккуин, взяв его на главную роль в своем дебюте «Голод». Броская и необычная работа, награжденная в Каннах «Золотой камерой», была посвящена голодовке ирландских сепаратистов в тюрьмах тэтчеровской Великобритании. Нетривиальное решение политической темы моментально выдавало в режиссере адепта современного искусства: лауреат премии Тернера, этот чернокожий тезка и однофамилец легендарного голливудского актера превращал вымазанные фекалиями тюремные стены в абстрактные полотна, а уморившего себя до смерти активиста Бобби Сэндса показывал едва ли не как акциониста, исполняющего важнейший перформанс в своей жизни; за время съемок Фассбендер в самом деле исхудал до неузнаваемости.
После значительно более виртуозного и кинематографичного «Стыда», воссоединившего режиссера с актером, впору сравнивать связку Маккуин — Фассбендер с более известными дуэтами – Казаном и Брандо, Копполой и Алем Пачино, Скорсезе и де Ниро.
Вторая совместная работа складывается с первой в диптих. Как отмечает автор, если герой «Голода» при помощи собственного тела обретал ту единственную свободу, которая была ему доступна, то в «Стыде» речь идет о человеке, обладающем всеми возможными свободами, но превратившем собственное тело в тюрьму.
В центре «Стыда» Брэндон – молодой и успешный обитатель Нью-Йорка, у которого есть квартира на Манхэттене и престижная работа. Он одинок и привлекателен, а потому проводит все свободное время, встречаясь с самыми разными женщинами – от коллег по офису до случайных собутыльниц из бара, от подцепленных в метро незнакомок до элитных проституток. Не сразу становится ясно, что секс превратился для Брэндона в обсессию – он не гнушается ни порножурналов, ни чатов в интернете, ни мастурбации в общественном туалете. Когда в его квартире вдруг поселяется его младшая сестра Сисси, неуравновешенная и капризная особа, начинающая певица по профессии (отличная роль Кэрри Маллиган), Брэндон уже не может удерживать себя в руках: его право на личную жизнь нарушено, а за него он готов вступить в любую битву. Даже если это схватка с самим собой.
Чисто формально «Стыд» исполнен безупречно –
необычные ракурсы, длинные и сложные диалоги и сцены, снятые единым планом, нетривиальная работа со светом, шокирующий контрапункт ультрасовременного изображения с закадровой музыкой, Бахом в исполнении Глена Гульда (похоже, этими размеренными и меланхоличными темами Брэндон усмиряет плоть). Выше любых похвал актеры – и не только Фассбендер с Маллиган, но и остальные, работающие на скрытой экспрессии, иногда переданной при помощи одного взгляда или движения руки. Тем не менее куда важнее формы содержание. Оно и делает «Стыд» настолько замечательной картиной.
Снять по-настоящему умный и откровенный фильм о сексе – чертовски сложная задача.
С ней не справлялись даже гении: почти все выдающиеся картины на эту тему так или иначе исследовали патологические случаи – будь то «Сало, или 120 дней Содома» или «Ночной портье», «Основной инстинкт» или «Последнее танго в Париже», «Синий бархат» или «Империя чувств». Стив Маккуин балансирует на тончайшей грани: иногда чудится, что Брэндон склоняется к инцестуальной связи с сестрой, что он скрытый гей или маньяк-убийца. Но ужас ситуации в том, что герой этой истории – обычный, нормальный, среднестатистический мужчина, который находится в замкнутом кругу: требования тела подчинили его себе и лишили надежды на любой эмоциональный контакт, даже с ближайшими людьми. «Стыд» — картина об ужасающе банальном, инфернально-тривиальном одиночестве, на которое человека обрекает следование сексуальному инстинкту, — причем речь не только о мужчине, но и о женщине (стоит упомянуть, что сценарий совместно с Маккуином написала дама, Эби Морган). Секс как инструмент отчуждения – философская теорема, которую режиссер умудряется доказать, не прибегая к лишним словам.
По сути, Брэндон – трагический герой в безнадежном поиске сексуального абсолюта — является новейшим воплощением архетипического персонажа европейской культуры Дон Жуана. Забавно, что в Венеции он встретился со вторым сквозным персонажем последних четырех столетий – Фаустом, вызванным к жизни Александром Сокуровым.
