Цивилизация
То ли вечная ирония судьбы, то ли законы менталитета: снимет американец фильм про внутренние проблемы своего столь далекого от нас государства, а смотреть его будет интересно всем без исключения. Напротив, поедет русский в кругосветное путешествие – а привезет оттуда путевой дневник, который никому, кроме соотечественников, не прочесть и не понять. Почему, спрашивается? Поди знай.
«Мартовские иды», открывавшие Венецию-2011, напомнили подзабывшим, что Джордж Клуни не только завидный холостяк, ценитель свиней и обаятельный мужчина с хорошим чувством юмора, но и прекрасный режиссер.
Лучше, чем актер (особенно это очевидно здесь, где персонаж самого Клуни наиболее слабое звено). Но смотреть фильм стоит не только для того, чтобы оценить ремесленные навыки постановщика (недюжинной демонстрацией которых был его предыдущий, тоже обласканный и награжденный в Венеции фильм «Спокойной ночи и удачи»).
«Мартовские иды» лишь формально сатирический триллер о праймериз в штате Огайо, в ходе которых кандидат от демократов Моррис (его Клуни и играет) оказывается далеко не таким симпатягой, как о нем думают избиратели. Начинаясь с приятных шуток и милой джазовой музыки, постепенно фильм набирает обороты, превращаясь на глазах в напряженный, довольно жуткий триллер. Молодой герой (впечатляющая роль Райана Гослинга – с другими актерами Клуни работает потрясающе) служит в предвыборном штабе Морриса и чуть не поддается на уговоры конкурентов перейти к ним; параллельно с этим он узнает неприятный секрет демократического кандидата и оказывается перед выбором – продать тайну или выторговать себе лучшие условия работы. Потрясает не сюжет (изобретательный, но не чуждый клише), а то, как режиссеру удается придать локальной истории универсальный масштаб, рассказав на примере американской избирательной системы о дьявольских искусах политики и власти.
Очевидно, это заложено в ДНК американских кинематографистов: снимая кино, они разговаривают со всем миром.
Русские, даже самые одаренные, этого счастливого качества начисто лишены.
Вторым фильмом открытия Венецианского фестиваля стал «Да здравствуют антиподы», своеобразный документальный блокбастер Виктора Косаковского, признанной звезды неигрового кино. Масштабный замысел режиссера уникален: отыскав на земном шаре восемь точек-антиподов (расположенных в точности напротив друг друга), он поехал туда и попробовал отыскать хоть какие-то параллели, содержательные или визуальные, между Гавайями и Ботсваной, Шанхаем и аргентинской глубинкой, Испанией и Новой Зеландией, Патагонией и озером Байкал. Концепция оказалась слишком умозрительной, и пришлось обойтись параллелями чисто поэтического толка – сравнить вулканическую породу с кожей слона, а камень с выброшенным на берег умирающим китом. Короче, получилось типичное русское поэтическое кино, с любованием красивыми ландшафтами и уплывающими вдаль облаками, с лирической закадровой музыкой и бессодержательными диалогами... Не вполне понятно, зачем было ездить так далеко? Для зрителей это все равно чисто российская кинематографическая экзотика, в которой претензии на глобальность замысла так и не приводят к художественной или концептуальной универсальности.
Да, это безумно трудно – найти способ коммуникации, понятный для всех, но не банальный; стать всемирным художником поможет только талант.
Правда, в случае Романа Поланского и судьба помогла.
Этот польский еврей, после эмиграции живший и снимавший в Британии, Франции и США, а после ареста в Швейцарии не афиширующий свое место жительства, — настоящий космополит. Как, кстати, и драматург Ясмина Реза, по чьей пьесе «Бог резни» Полански поставил свою новую, представленную в конкурсе Венеции, комедию «Резня»: эта дама, потомок иранских и венгерских евреев, живет и работает во Франции, а ставят ее драмы по всему миру («Бог Резни» шел и в московском «Современнике»). Затронутые там темы близки любому обитателю так называемого цивилизованного общества, что и позволило Поланскому без труда перенести действие из Парижа в Нью-Йорк.
Благополучная супружеская пара пришла в гости к другой благополучной супружеской паре: их дети подрались, один выбил другому зуб. Первичный контакт оборачивается неизбежным конфликтом. В ход идут оскорбления, а потом и кулаки; родители оказываются ничем не лучше детей. Уморительно смешная, снайперски точная, изумительно экономная (час двадцать в одном интерьере, в режиме реального времени) картина Поланского парадоксальна в высшем смысле: фильм о невозможности найти общий язык даже в простейшей бытовой ситуации как раз являет собой пример такого языка, поскольку архетипы, блестяще сыгранные Джоном С. Рейли, Кейт Уинслет, Кристофом Вальцем и Джоди Фостер, моментально узнаются. Печалит лишь то, что общность обнаруживается исключительно в ситуации войны, когда
гуманизм и толерантность (а хоть бы и ненавистная всем политкорректность) отступают перед безжалостным Богом Резни.
Попытки искать позитив и проповедовать любовь в таком контексте, увы, обречены на осмеяние. Именно такую реакцию (заметим, заслуженную) встретил второй режиссерский опыт Мадонны под названием «МЫ: Верим в любовь». Статус гражданки мира, которую любят и привечают в Европе и Австралии, Индии и Китае, не помог ей овладеть незнакомой профессией. Проводя параллель между романом Эдуарда VIII c Уоллис Симпсон, ради которой английский монарх отрекся от престола, и аналогичной современной драмой, Мадонна падает в бездну вульгарных шаблонов, напоминающих то о латиноамериканских мыльных операх, то о продукции, которую студия Walt Disney снимает для старшеклассниц.
Будучи рекордсменкой по числу «Золотых малин» в актерской номинации, теперь Мадонна имеет все шансы попасть в новую категорию всех антипремий мира – режиссерскую.
Даже в такой родственной ей стихии, как киномузыка, поп-звезда села в лужу, перегрузив сентиментальную вампуку навязчивыми вальсами и гимнами. Единственная радость – участие в сюжете мужественного русского интеллектуала Евгения Колпакова (артист Оливер Айзек), работающего охранником в аукционном доме «Сотбис» и подставляющего плечо страдающей в несчастливом браке героине, что окончательно превращает зрелище в абсурдную комедию.
С другой стороны, именно такое представление о русских – брутальных, но нежных ценителях высокого искусства, виртуозно играющих на любых музыкальных инструментах и способных постичь неизведанные глубины женской души, — куда больше льстит национальному самолюбию, чем смазанный образ загадочных поэтов от кинематографа, который (иногда ненамеренно) пестуют на мировых фестивалях настоящие русские.
