Цивилизация
К нью-йоркской группе Swans сложно подобрать какой-нибудь односложный эпитет, поэтому везде она проходит под дежурными для любой старой и малопонятной формации ярлыками: «важная», «культовая», «влиятельная». Понятно, что слова эти из-за слишком частого употребления растеряли всю магическую силу, но в конкретном случае они уместны и справедливы, особенно во всем, что касается влияния Swans на музыку, популярную и не очень.
Неистовый коллектив под управлением темного американского гения Майкла Джиры коренным образом переделал историю независимого рока, запустив процессы, сформировавшие львиную долю современных тяжелых групп первого ряда.
В этом смысле Swans можно сравнить с земляками из The Velvet Underground: если по времени основания эти два начинания и отстоят друг от друга на 18 лет, то их историческая миссия оказалась во многом схожа. Обе группы со сложной судьбой, но The Velvet Underground предвосхитили панк и подпустили в рок-музыку мрака и перверсии, а Swans довели темное начало до абсолюта, до колоссального напряжения в каждом звуке и слове, поставили ребром все вопросы о личности, Боге, обществе и их безжалостной борьбе. Обе группы, хоть и держались своих, весьма маргинальных кругов и почти не играли на крупных площадках, сумели привить свои ценности не только современникам, но и последующим поколениям музыкантов.
Тем более удивительно наблюдать повсеместность этого влияния в ситуации со Swans — непроницаемым монолитом ненависти и отчуждения, первые пять лет существовавшим со зримым желанием уничтожить любого случайного слушателя.
В ход шли шокирующие образы и выматывающие перформансы, резкий, абразивный звук гитар, репетативные содрогания ударных и надсадный голос Джиры, выкрикивающий монотонные проклятья. Позднее Джира сменил гнев на милость: сочинял уже не только яростные отповеди, но и сладкозвучные баллады, все чаще приглашая к микрофону вокалистку Джарбо, тоже, впрочем, умеющую нагнать потусторонней жути. Отдельные слагаемые фирменного звучания Swans встречались и до этого: идею катарсических, изменяющих сознание представлений Джира взял у австрийского акциониста Германа Нитша, бунтарскую, но вместе с тем утонченную начинку — у американских пост-панк-групп из Лос-Анджелеса, жестокий, агрессивный звук у только появившегося хардкор-движения и ранних представителей индастриала. Но дело не в составных частях, а в типичном для Swans вязком и тягучем, почти осязаемом потоке звука, который и по сей день пытаются сымитировать музыканты по всему свету. Важнейшее достижение Swans — это даже не специфический саунд или особые мелодические ходы, а способность делать музыку на пределе эмоциональных и физических возможностей человека.
Примечательно, что помимо перекрестного опыления на нью-йоркской ноу-вейв-сцене (куда входили Television, Sonic Youth и др.) Swans оказали воздействие на два, казалось бы, противоположных хотя бы по темпу лагеря: нерасторопный индустриальный металл (Godflesh, Dead World, Skin Chamber) и на сверхскоростной потомок панка — грайнд-кор. Особенно сильно это сказалось на участниках стилеобразующей формации — первопроходцах Napalm Death. Именно её можно рассматривать как опорный пункт влияния Swans: выходцы из Napalm Death Мик Харрис и Джастин Бродрик понесли наследие группы в массы, причем в самой разной форме: в виде седативной электронной тянучки под именем Scorn (Харрис) или же гитарных шквалов Godflesh (Бродрик) и впоследствии Jesu. К началу девяностых, с разрастанием фанатской базы Swans, стали появляться и неприкрытые клоны — CCC CNC NCN и Masochistic Religion, с переменным успехом пытавшиеся и воспроизвести знаменитые церемониальные концерты Майкла Джиры.
В любви к Swans неоднократно признавались участники видной пост-металлической команды Neurosis, а следом за ними и остальные деятели «умного металла» — Nadja, Tool, The Angelic Process, Pelican и другие.
Традиционно с пиететом к проектам Майкла относились и в индустриальных кругах — как в относительно умеренных (швейцарская группа Young Gods назвалась в честь мини-альбома Swans, а Билл Рифлин, ударник Ministry, до того проникся, что вызывался постучать на нескольких пластинках Swans), так и в самых экстремально-шумовых — тут перечислять можно до бесконечности, любопытствующим стоит обратить внимание хотя бы на лейбл Matching Head. Характерно, что интерес к творчеству Джиры проснулся не только в «обычных подозреваемых», связанных со Swans общим происхождением или же прямо им наследующих, но и в несколько неожиданных областях — так, американские блэк-металлисты Weakling взяли своё имя из песни Джиры, а и их коллеги Аттила Чихар и Agalloch сообщали о неизгладимом влиянии, оказанном музыкой Swans.
Не прошли мимо и канадские электронщики Ad•ver•sary и Бен Фрост, не сговариваясь, озаглавившие свои сочинения «Waiting For Gira» и «We Love You Michael Gira».
Из имен, знакомых каждому, также можно назвать Кирка Хэммета (Metallica), Генри Роллинза (Black Flag, Rollins Band) и Курта Кобейна, замкнувшего пластинкой Swans «Young God EP» список своих любимых альбомов. Довольно скоро идеи Swans добралась и до России, где успели в короткое время прижиться как в местном пост-панке («Ночной проспект», «Зазеркалье», «Югендшпиль», «Пограничное состояние», «Петля Нестерова» и прочие подзабытые уже коллективы) и у Егора Летова, называвшего Swans одной из любимых групп, так и в индустриальном металле. Впрочем, здесь лучше обратиться к непосредственным участникам событий.
Я думаю, что из музыкальных коллективов Swans ни на кого не повлияли особо, ни здесь, ни там. Вот вообще на людей, на художников — да. На меня сильное воздействие оказали, и в музыке я держусь близко к ранним Swans. А на известных мне музыкантов… Napalm Death, Godflesh, Der Blutharsh, Nordvarg и смежные проекты — все они взяли что-то свое от творчества Майкла Джиры.
Но характерная черта такой музыки — что в ней мало кто может задержаться надолго, обычно всё быстро вырождается во что-то иное. Многие, конечно, и сейчас пытаются делать что-то похожее, но всё это слишком поверхностно.
В России же вообще это не прижилось. Например, группа Zaraza: исполняя каверы на Swans, они сохраняют оригинальную мелодику и специфические гармонии, но на выходе все равно абсолютно пустой звук. Феномен Джиры в том, что он делал всё на разрыв аорты, очень эмоционально и вовлеченно и вместе с тем осмысленно. Его музыка очень герметична, её проще показать, чем объяснить, у неё очень сложный и интересный эффект, который невозможно подделать. Это прокачка пространств, шквальные потоки монотонного и атонального звука, буквально разрывающего всё на своем пути. Джира занимался таким изменением реальности вплоть до 87-го года, и этот период, на мой взгляд, и представляет наибольшую ценность в истории Swans. Далее всё пошло на убыль.
То, что было потом, мне слишком понятно, это такой шаг назад, отступление — там тоже, конечно, были и маргинальные, и интересные вещи, но это нельзя сравнить с энергией и посылом ранних Swans.
Впрочем, Майкла тоже можно понять — наверное, он хотел чего-то другого, найти нормальную, симпатичную женщину, например. Я Swans слушаю с юности и по сей день, но когда-то я если приводил в дом девушек, то сажал их перед магнитофоном, включал ранние записи Swans и уходил в другую комнату минут на десять. Когда я возвращался, я обычно видел перекошенное от отвращения и непонимания лицо. С такими девушками я сразу и расставался. Но потом я понял, как был неправ: эта музыка — она совершенно недоступна женщинам, нельзя от них этого требовать. Вот то, что Джира стал делать позднее, оно намного им понятнее. Может быть, поэтому он и пошел в этом направлении. Что меня в нем особенно привлекает — что он взял панковскую идею бунта и сделал из нее заявление как настоящий, осмысленный художник. И при этом он лишен какой-либо инфантильности, что так часто встречается сейчас.
Недавно мне удалось немного пообщаться с Миком Харрисом о музыке Swans, и мы сошлись на мнении, что настоящие Swans — это первые три альбома плюс концертные записи того периода.
Это даже не музыка, а скорее разновидность тяжелого индустриального транса, сверхчеловеческое искусство, переполненное шаманской энергетикой. Отголоски этих альбомов слышны практически повсюду в современной альтернативной музыке — от sludgecore до экстремального dubstep. Дань уважения Майклу Джире отдают самые различные артисты, подчас далекие от гитарного звучания (например Etant Donnes).
Говоря о нашей стране, смешно говорить о каких-либо последователях.
У нас не было и нет альтернативной музыки, вернее, наша поп-музыка с Витасом и Сергеем Зверевым не менее маргинальна, экзотична и дика, чем все остальное.
Насколько мне известно, первые записи Swans (именно те, самые ранние) попали в Москву в начале 1980-х. По легенде, их распространили здесь представители московской панк-тусовки, повлиявшей впоследствии на факт создания фильма «Асса». По другой легенде, винил Swans привез кто-то из музыкантов Аллы Пугачевой. Так или иначе, в лице Алексея Тегина в Москве появились очень необычные попытки пропагандировать Swans на пространстве российского андерграунда — с переложением диких и чудовищных альбомов на ноты. Различные люди пытались репетировать это исключительно с целью скопировать и воссоздать их звучание. Это необычный эксперимент. Из групп, которым удалось создать собственные записи в духе титанического гитарного индастриала я бы отметил «Ночной проспект» с программой «Асбастос». Московская группа «Деклайн», питерские проекты тех лет «Пила» и «Фронт» тоже звучали вполне в духе Swans. Справедливости ради стоит отметить, что наряду со Swans в Москве была актуальна и влиятельна еще одна группа — Missing Foundation. Пожалуй из этих двух групп появился российский индастриал в том виде, в каком его понимали в Москве группы «Собаки табака», Владимир Епифанцев, «Французское Сопротивление» — те, кто так или иначе находились и под некоторым влиянием экспериментов Тегина. Надо заметить, что музыка Swans имела прямых последователей в Англии — в лице тех же Godflesh, игравших тогда более электронную версию того же самого. В Москве же существовала хорошая группа Crunch, которая очень качественно и успешно копировала Godflesh во всем и даже записала несколько пусть и вторичных, но очень хороших альбомов.
Также был некоторый процент металлистов, которых привлекала брутальность саунда, но в целом музыка Swans, на мой взгляд, не совсем об этом...
Образцовых поклонников no wave и тяжелого пост-панка у нас было не так много, адекватному восприятию информации мешал языковой барьер и отсутствие информации. Скорее, это просто находило отклик в наших сердцах, потому что мы на самом деле и являемся персонажами текстов Джиры. Чувствуем вещи схожим образом.
