Цивилизация
Сегодня на пресс-конференции в гостинице «Националь» была объявлена программа 22-го открытого российского кинофестиваля «Кинотавр», который пройдет в Сочи с 4 по 11 июня. В пресс-конференции приняли участие президент «Кинотавра» Александр Роднянский, программный директор фестиваля Ситора Алиева и участник отборочной комиссии Виктория Белопольская. Александр Роднянский и Ситора Алиева озвучили на пресс-конференции следующие изменения: во-первых, к участию в конкурсе теперь допускаются не только фильмы российского производства, но любые картины, снятые на русском языке. Также в этом году существенно увеличено финансирование фестиваля, за что Александр Роднянский благодарил Министерство культуры, Фонд кино и Краснодарский край.
Соответственно, становится больше программ — в этом году их будет 11: основной конкурс, конкурс короткометражных фильмов, «Летняя эйфория» Андрея Плахова, «Кино на площади», «Российский видеоарт: вариации на тему», ретроспективы «Кое-что об эффективности» и «Ленинградское кино как история экранизаций», а также программы короткометражных фильмов «Итальянский короткий метр», Future Shorts и «60 лучших» из коллекции ESF (Extra Short Film festival), плюс «Ночь пожирателей рекламы».
Также стало известно, что жюри основного конкурса возглавит режиссер и сценарист Александр Миндадзе, на открытии будет вручен приз «За честь и достоинство» Андрею Сергеевичу Смирнову, фильмом открытия станет трагикомедия «Два дня» его дочери Авдотьи Смирновой, а закроет фестиваль новая картина Андрея Звягинцева «Елена», которая также была недавно объявлена фильмом закрытия программы «Особый взгляд» Каннского кинофестиваля. После пресс-конференции корреспондент «Парка культуры» поговорил с программным директором «Кинотавра» Ситорой Алиевой.
– Фестиваль в некотором роде выступает индикатором состояния российского кино. Что можно сказать о нем сейчас?
— В этом году говорить о спаде в российской киноиндустрии не приходится. Мы думали, что картин будет меньше, чем в 2010-м – тогда на отборе их было 74, а в этот раз мы отсмотрели 68. Много лент было не совсем фестивальной направленности, то есть изначально предназначенных для широкой аудитории. В целом, это хороший знак – авторы и продюсеры хотят понять, как их уровень оценит профессиональная аудитория «Кинотавра». В идеале хотелось бы параллельно представлять новое кино и рядовому зрителю, чтобы, как в Торонто, любой продюсер мог на месте увидеть его реакцию. Жаль, что у нас для этого нет дополнительных площадок, но это уже проблема скорее не фестиваля, а города.
– Что делать?
— Порой кажется, что необходимо возродить Бюро пропаганды киноискусства, которое существовало в СССР, потому что сегодня авторское кино и его создатели нуждаются в диалоге со зрителем. Мы как фестиваль делаем все, чтобы выпустить эти фильмы в свет, но кто-то должен принимать эстафету. В России, к сожалению, нет дистрибуторов, которые хотят работать с русским кино, потому что это очень небольшие и долгие деньги, они мало кого интересуют — все привыкли к быстрым заработкам. Нужны по-настоящему инициативные люди, которые будут методично заниматься этой проблемой. Такие люди есть. Кинотеатры «Пять звезд» и «Пионер» смело идут на риск, показывая российское кино. Это культуртрегерская миссия.
– А зрители захотят смотреть эти фильмы?
— Мне кажется, что в городах-миллионниках уж точно найдутся любители российского кино. И любой кинопоказчик, который крутит «Пиратов Карибского моря», всегда может начать работать с российскими фильмами в одном из своих залов. Сегодня придут десять зрителей, через год – пятьдесят, а еще через год их может быть двести. К тому же на «Кинотавре» в этом сезоне появились картины, ориентированные как раз на широкого зрителя, что тоже радует.
– То есть речь идет об искомом годами качественном жанре?
— Да, и у нас на фестивале он будет. Несколько картин программы вполне укладываются в жанровый мейнстрим. Но если раньше все то, что делалось специально для кинопроката, отличалось, увы, непрофессионализмом, пошлостью и откровенной любительщиной, то сейчас стали появляться качественные фильмы с хорошей режиссурой, продуманными сценариями и добротными актерскими работами.
– Режиссеры авторского кино меняют подход?
— Многим кажется, что они специально делают чернушное кино для фестивалей, но это абсолютная глупость. Я знакома почти со всеми молодыми кинематографистами и могу заверить, что это не так. Их в первую очередь интересует анонимный зритель, который по тем или иным причинам захочет посмотреть картину. Фестивали – это замечательно: призы, дорожки, пафос, гламур, но все это режиссерам интересно как раз потому, что помогает найти зрителя. Когда автор приезжает на Берлиналле, его картина долго обсуждается, ему задают серьезные вопросы. Получается, что пока подобную ответную реакцию можно получить только за рубежом, а не у себя на родине.
– То есть фестиваль не отдает предпочтение «кино не для всех»?
— Фестиваль все годы поддерживал разные жанры, но в последнее время мы столкнулись с очень серьезной проблемой. Авторское кино стало на голову выше и сильнее того, которое пытается быть жанровым. Конечно, в конкурсе «Кинотавра» были и триллеры, и блокбастеры, и комедии. Нас за это критиковали, но мы же национальный смотр российского кино, задача которого — показать всю многогранность отечественного кинематографа. Хорошего мейнстрима мало, и режиссеров, которые хотят и могут его делать, тоже.
– В чем проблема мейнстрима?
— Не хватает оригинальных современных городских историй. В фильмах для широкого зрителя хочется увидеть ученых, учителей, музыкантов, врачей. В псевдо коммерческом кино героями становятся чаще всего офисные служащие. Мейнстрим почему-то интересует исключительно образ менеджера, но кроме них в стране живут еще люди других профессий.
– Врачей много как раз в авторском кино…
— Да, но в прошлом году главным героем нашего фестиваля оказался гастарбайтер, но между ним и менеджерам существует так называемый «средний класс». Но он почему-то никому не интересен.
– Дебютанты по-прежнему предпочитают снимать про молчание в джипе на фоне кирпичной стены или пробуют жанр?
— Пробуют. Легко в этом убедиться, просто взглянув на список конкурсантов. В этом году необыкновенно широк диапазон «форматов». «Суходол» Александры Стреляной, экранизация одноименного рассказа Ивана Бунина, соседствует с документальным фильмом «Родина или смерть» Виталия Манского, винтажное кино Олега Флянгольца «Безразличие» - с актуальным «Бедуином» Игоря Волошина, а экзистенциальная драма «Охотник» Бакура Бакурадзе - с мелодрамами «Летит» Сергея Швыдкого и Фуада Ибрагимбекова и «Без мужчин» Алисы Хмельницкой и Резо Гигинеишвили. В конкурсной программе есть ретро-истории «Мой папа Барышников» Дмитрия Поволоцкого и Марка Другого, «Огни притона» Александра Гордона, «мужская» драма «Громозека» Владимира Котта, эротическая драма «Портрет в сумерках» Ангелины Никоновой, а также комедии «Бабло» Константина Буслова, «Упражнения в прекрасном» Виктора Шамирова, «Вдребезги» Романа Каримова. Арифметика проста: из 14 лент — 7 дебютов, 5 режиссеров, снявших свой второй фильм, и только 2 опытных режиссера.
– Смотр начинающих режиссеров — конкурс короткого метра – обрастает дополнительными программами. На «Кинотавре» так любят короткий метр?
— Начнем с того, что для отбора на конкурс короткометражного кино в этом году мы получили рекордное количество картин — 238. Мне кажется, в первую очередь за этим стоит развитие интернет-технологий и появление фотоаппарата Canon Mark II, который превратил всех в кинорежиссеров. Это резко осложнило нашу жизнь – например, теперь придется брать дополнительных людей на предотбор. И с каждым годом число предлагаемых фильмов будет только увеличиваться, с этим столкнулись все мировые фестивали, но это нормальная техническая революция, которая движет кино вперед. Однако мы ни в коем случае не станем фестивалем двухсот фильмов.
– Ретроспектив тоже становится больше?
— Мы очень гордимся тем, что показываем русское и советское старое кино. В этом году в Европе на четырех фестивалях была показана ретроспектива «Кинотавра» 2002 года «Вестерн под красным знаменем». Я была в Роттердаме на двух показах — было приятно видеть аншлаги. А в данный момент в Лондоне проходит еще одна ретроспектива, аналогичная нашей, — «Шпионы под красным знаменем». В мире возрастает интерес к советскому кино, и в этом году у нас будет два таких проекта – Анна Ковалова и Петр Багров составили программу «Ленинградское кино как история экранизаций» – впервые большой аудитории будут показаны мультфильмы Михаила Цехановского. Вторая — «Кое-что об эффективности», в которой автор программы Сергей Лаврентьев собрал кино 1960-х.
– Что еще будет в дополнительных программах?
— Традиционная программа Андрея Плахова «Летняя эйфория» в этом году будет посвящена странам СНГ. Мы, к сожалению, совсем не знаем кино из Казахстана, Киргизии, Белоруссии или Украины и встречаемся с ним только на международных смотрах. А там много хорошего, есть картины, которые уже поездили по миру, наконец-то их покажут и в России. Также в последние три года большие фестивали очень активно включают в свои программы видеоарт. Специально для «Кинотавра» куратор Центра современного искусства Карина Караева подготовила программу «Российский видеоарт: вариации на тему».
– Помимо традиционных и новых программ в этом году для молодых кинематографистов, которые участвуют в конкурсе короткого метра, устраиваются курсы. Фестиваль хочет подучить участников?
— Мы пытаемся делать упор на образовательные программы. В этом году на фестивале впервые пройдет спецкурс, в рамках которого свои мастер-классы проведут Клер Дени, Шарунас Бартас, Павел Костомаров, Юрий Коротков, Светлана Проскурина, многие из них покажут и свои последние фильмы. Для начинающих кинематографистов это редкий и ценный опыт, который они не всегда могут получить самостоятельно.
– Этот год ударно начался с круглых столов, форумов, конференций, все активно обсуждают проблемы российского кинематографа, его финансирования и будущего. «Кинотавр» участвует в этих процессах?
— В этом году у нас будет 3 круглых стола: «Постсоветское кинопространство: свобода, художник, рынок» Андрея Плахова, «Режиссерская смена – смена картин мира» Даниила Дондурея и «Мир изменился вчера. Сегодня – очередь за вами» Эфе Чакареля (основателя онлайн-синематики MUBI).
– В Канне, кстати, что смотреть будете?
— Всю конкурсную программу. К сожалению, в России каннский победитель вышел только спустя год, а некоторые фильмы фестиваля и вовсе не появились в прокате. На этот раз будет очень сильный «Особый взгляд» — Ганс ван Сент и Брюно Дюмон, обладатели «Пальмовых ветвей».
– Говоря о фестивалях и широкой зрительской аудитории, Каннский фестиваль для вас в каком-то смысле образец?
— Конечно. Например, мало кто вспоминает, что во многом благодаря Каннскому фестивалю Голливуд изменил свой имидж. Для сравнения, именно в Канне обратили внимание на новую голливудскую волну середины 1960-х годов. Там в 1967-м привлек внимание «Ты теперь большой мальчик» Фрэнсиса Форда Копполы, а уже в 1969-м «Беспечный ездок» получил приз за дебют. Там впервые показывали ленты Копполы, Мартина Скорсезе, Джерри Шатцберга, Хэла Эшби, Роберта Олтмена, позднее Вуди Аллена. Так что у Канна с Голливудом долгие и сложные отношения – бурных объятий и взаимного охлаждения. Канн, как и все крупные европейские фестивали, всегда нуждался и нуждается в голливудских звездах. А Голливуд нуждается в Канне, так как это по-прежнему главная площадка выхода на международного зрителя, который собирает большую часть доходов американских фильмов.
– Но из больших фестивалей «Кинотавр», наверное, в каком-то смысле больше похож на американский «Санденс»?
— Да, сходство есть. Когда Роберт Редфорд придумал фестиваль в очень экзотическом месте, на лыжном курорте, и призвал всех поддержать кино как искусство – это был очень правильный и умный ход, потому что Америка – страна, где режиссеры арт-хауса снимают блокбастеры, а режиссеры блокбастеров снимают авторское кино. Звезды Голливуда работают за символические гонорары у малоизвестных режиссеров, если им нравится история. И, мне кажется, мы немножко похожи на «Санденс», так как они открывают молодых, смелых, прорывных режиссеров, которые впоследствии становятся звездами, а их картины, получившие главные призы, зарабатывают миллионы для арт-хаусных подразделений компаний-мэйджоров. За многие годы фестиваль вырос из небольшого смотра авторского кино в достаточно значимое для американской индустрии мероприятие. Коммерциализация не смогла его поглотить. Они широко открыли двери миру, наша «Русалка» получила там приз за режиссуру (Анна Меликян), а Андрей Звягинцев победил на питчинге с проектом «Елена». Мы с ними тесно сотрудничаем, семь лет их отборщик приезжает на «Кинотавр».
– Чего не хватает «Кинотавру», чтобы так же влиять на прокатную судьбу своих фильмов, как это делает «Санденс»?
— Дело в том, что в Штатах есть параллельный прокат и внимательное, вдумчивое отношение дистрибуторов. В один год у нас победил фильм «Волчок» Василия Сигарева, про взаимоотношения матери и дочери, а на «Санденсе» — «Сокровище» на ту же тему. Их победитель собирает в прокате более 40 миллионов долларов, а наш — несколько тысяч. И дело не только в залах, а в том, что у них есть зритель, который хочет смотреть такое кино — волнующее и тревожное. И дело не в «Волчке» - это блестящая лента, которая очень быстро обросла наградами в мире. На МКФ в Цюрихе именно американка, председатель жюри, боролась за главный приз этому фильму — вот вам пример того, как человек другой кинематографической культуры встречается с новым российским кино и оно его покоряет.
