Самым ожидаемым и ажиотажным фильмом Венеции-2010 стала новая работа Софии Копполы «Где-то». Переаншлаги на всех сеансах, толпы зевак и папарацци. Интересно, почему. То ли в конкурсе оказалось слишком мало режиссерских звезд, то ли репутация Софии резко выросла за последнее время (что совсем удивительно: ее предыдущий фильм «Мария-Антуанетта» никому не понравился и в ряде стран, включая Россию, вышел только на DVD). Так или иначе, интуиция публику не обманула.
«Где-то» — возвращение Копполы-младшей к лучшему, что в ней было, к трогательной незатейливости «Трудностей перевода» и нежной ностальгии «Девственниц-самоубийц».
Можно даже сказать, что «Где-то» — ее лучший фильм. Минимализм интриги и отсутствие пафоса, мягкая ирония и отличная актерская игра. Показательно то, что теперь Копполе не нужны ни профессиональные умения Билла Мюррея, ни женские чары Скарлетт Йоханссон. В ее новой картине снимается пара куда менее знаменитых артистов. У Стивена Дорффа самой известной до сих пор была роль злодея в вампирском боевике «Блэйд». Элль Фэннинг зритель знает чуть лучше (хотя хуже, чем ее старшую сестру Дакоту): она играла и в «Вавилоне», и в «Загадочной истории Бенджамина Баттона»… но ей всего двенадцать лет. По сюжету так и вовсе одиннадцать.
Параллелей с «Трудностями перевода», когда-то награжденными здесь же, в Венеции, хватает.
Опять в центре мужчина и женщина, причем он старше ее (тут они не потенциальные любовники, а отец и дочь). Опять действие замкнуто в стенах отелей – знаменитого лос-анджелесского Шато Мармон и миланской пятизвездочной гостиницы. Снова герой актер по профессии. Одержимость этими сюжетными конструктами легко объяснить.
У Софии тесная эмоциональная связь с отцом, великим Фрэнсисом Фордом, который тут выступил в качестве исполнительного продюсера.
Все свое детство она провела на съемках с папой, то есть в отелях. А недавно у нее самой родилась дочь... Однако подобные трактовки только обедняют метафору: актер (и, шире, человек шоу-бизнеса) живет на всем готовом, одалживая судьбы у вымышленных персонажей и не замечая, как пуста и никчемна его собственная. Увидеть себя воочию он способен только в том случае, если столкнется с материальным напоминанием о возрасте. Например, со своим ребенком. Так и происходит с голливудской знаменитостью средней руки Джонни Марко, когда ему приходится провести несколько дней подряд с дочерью.
Вызывающая шаблонность интриги компенсируется методом, доведенным Копполой до совершенства.
Суть его в том, чтобы выбросить из зримого действия картины все «важное» (угрызения героя, его пьянки, объяснения с дочерью, слезы, раскаяние, внутренние и внешние монологи), наполнив время и пространство пустяками, ерундой. София – несравненный мастер эпизода. Эротические танцы блондинок-близняшек в номере Джонни рифмуются с танцем его дочери на занятиях по фигурному катанию (причем герой в обоих случаях засыпает – астенический синдром налицо). Унылая пресс-конференция в легендарных лос-анджелесских «Четырех сезонах» отзывается помпезной премьерой в далекой Италии, где не выспавшийся Джонни попадает на сцену в кордебалет полураздетых итальянок.
К середине фильма создается полное ощущение документальности, за которое надо благодарить и режиссера, и нанятого ею выдающегося оператора Харриса Савидеса («Слон», «Джерри» и «Последние дни» Гаса Ван Сэнта). Этот эффект усугубляют неожиданные появления Бенисио дель Торо или Лив Тайлер в ролях самих себя.
Русских же (вряд ли кого-то еще), безусловно, порадует эпизод с участием Александра Невского, произнесшего в кадре единственную фразу и заснятого со спины.
Камерный фильм, сущая безделка, но филигранная, ручной выделки. Теперь без натяжки можно назвать Софию достойной дочерью своего отца, причем имея в виду лучшие из его ранних фильмов, «Разговор» или «Бойцовую рыбку». Объединяет двух Коппол и еще кое-что, помогающее протянуть тонкую нить от «Крестного отца» до «Где-то», — четкое осознание того, что ничего важнее семьи в жизни человека нет.