Цивилизация
Вчера на ММКФ я наконец-то посмотрел фильм «Сотовый телефон» китайского режиссера Фэн Сяогана. Честно говоря, давно хотел: в силу своего увлечения Китаем был наслышан о том, каким социальным потрясением (по другому не скажешь) стал этот фильм для китайцев после его выхода в прокат в 2003 году.
Дело даже не в той кассе, которую он собрал (а незамысловатая истории о мужике, погуливающем налево и погоревшем из-за мобильника, стала лидером проката). Дело в тех последствиях, которые лента имела. Вот как описывалось происходящее в одной тогдашней статье:
«Миллионы зрителей (особенно зрительниц) «Сотового телефона» почувствовали, что сюжет этот вовсе не фантазия сценариста и режиссера, а самая что ни на есть суровая правда жизни!
И началась настоящая вакханалия, которую, в отличие от атипичной пневмонии и птичьего гриппа, никакой карантин остановить не может.
Жены и подруги требуют распечатки исходящих и входящих звонков своих любимых и просмотра всех SMS-посланий. Если те сопротивляются, это расценивается как доказательство вины.
О серьезности ситуации, которую национальная пресса уже окрестила «паранойей», свидетельствует тот факт, что крупнейший оператор мобильной связи — компания China Mobile — провела две пресс-конференции, во время которых старательно объясняла всей стране: как минимум две ситуации, показанные в фильме, в жизни невозможны.
А что думает по поводу всеподнебесного кризиса доверия его инициатор режиссер Фэн Сяоган? «Не стоит относиться к фильму слишком серьезно, — говорит он. — Но подумайте о своем поведении после него.
Если мое кино выявило то, что я называю токсинами в межличностных отношениях, но не привело к взрыву — это то, к чему я стремился».
Согласитесь, интригует. Что же такое надо было показать в кино, чтобы ввергнуть в психоз многомиллионную нацию? Интригует не меньше, чем сам Сяоган – самый популярный режиссер в материковом Китае, практически неизвестный за рубежом. Человек, в наше время на голубом глазу заявляющий, что хочет своими фильмами сделать людей лучше. А самое удивительное — раз за разом демонстрирующий, что ему это удается лучше, чем кому бы то ни было. По крайней мере все, подчеркиваю, все (!) его фильмы становились абсолютными лидерами проката в Поднебесной. Самый последний по времени, камерная любовная драма «Если ты – та», снятая если не за три копейки, то близко, «завалила» в китайском бокс-офисе даже «Битву у Красной скалы» Джона Ву, с её многомиллионным бюджетом.
Ну вот, сходил, посмотрел.
Народу в зале было хорошо если пара десятков человек, да и те по окончании фильма вовсе не выглядели не то что потрясенными, но и особо впечатленными. Я в том числе.
И дело даже не в переводе, который оставлял желать лучшего. Дело в том, что «Сотовый телефон» очень китайское кино. Это фильм, сделанный для внутреннего рынка, материковым китайцем для материковых китайцев. Поэтому, даже если переводчик ляжет костьми, толкового перевода все равно не получится: объяснять придется столько, что объем комментариев многократно превысит сам текст. Как быть, например, с тем, что немалая часть диалогов посвящена проблеме диалектов на телевидении (главный герой Янь Шоуи – телезвезда)? Ставить изображение на паузу и читать залу краткую лекцию, что в Китае почти сотня диалектов, разбитых на семь общепризнанных групп (плюс три спорные, плюс неклассифицированные), и носители большинства из них просто не понимают друг друга? Объяснять, что именно по этой причине передачи общекитайского телевидения непременно дублируются субтитрами (письменный язык у всех един)? Ну ладно, объясним. А в фильме уже про непростые отношения между пекинцами и хэнаньцами.
Объяснять, кто такие хэнаньцы? А потом специфику традиционного похоронного обряда? А потом…
И не забывайте, что, как пишут китайские кинокритики, одной из главных причин успеха лент Сяогана являются виртуозные диалоги, «которые основаны на диалектной лексике старожилов Пекина». Многие из них даже стали поговорками. Но на севере. А вот на юге популярность фильмов урожденного пекинца заметно слабее.
Поймите меня правильно: проблема «Сотового телефона» не в сценарии. Сама по себе история, показанная в фильме, вполне интернациональная: покажи мне такую обитель, где мужья не гуляют от жен. Проблема именно что в деталях, в которых прячется известно что.
Именно эти детали и заставляют китайского зрителя сжиматься от счастья: «Э! Да это же про нас, про меня!».
Когда я вышел из зала, я вспомнил еще одну историю. Когда-то мне на глаза попался один очень любопытный опрос. Японцам задавали весьма любопытный, на мой взгляд, вопрос: «Какой фильм, на ваш взгляд, лучше всего поможет иностранцам понять обычных японцев?». Знаете, кто победил? Всех просто разорвали фильмы Ёдзи Ямады «Мужчиной быть тяжело»: они более чем вдвое опередили и Куросаву, и Миядзаки, и прочих титанов японского кино. Не знаю, как вы, а я об этом фильме услышал впервые. Начал рыть информацию и уже через пять минут понял, что «Мужчиной быть тяжело» — это не просто фильм, а социальный феномен.
В 1969 году малоизвестная студия «Сетику», которую, казалось, уже ничто не могло спасти от банкротства, приняла в работу фильм малоизвестного же режиссера Ёдзи Ямада по его собственному сценарию. Комедия об изрядном раздолбае по имени Тора-сан, который возвращается в свой родной район после почти 20-летнего отсутствия, имела такой бешеный успех, что студия немедленно озадачивает Ямаду снимать второй фильм. Режиссер настолько не придавал этому значения, что даже не стал придумывать названия, обозвав сиквел «Мужчиной быть тяжело: Продолжение».
Угадайте, сколько фильмов в итоге снял режиссер? А вот и нет. Сорок восемь. Сорок восемь!!!
Ямада каждый год снимал один-два фильма о Торе-сан, и все они проходили в прокате с каким-то безумным успехом. Закончилось все только в 1995 году, когда умер бессменный исполнитель главной роли Киеси Ацуми, а освободившийся от вечной, казалось, барщины Ямада, которому было уже под семьдесят, смог, наконец, переключиться на другую тематику. Фильмы про Тору-сан попали, естественно, в Книгу рекордов Гиннеса как самый длинный цикл фильмов в истории кино и пребывали там до недавнего времени, пока не были вытеснены с этой позиции китайскими фильмами про Вон Фэй-хуна; главному герою в Японии поставили памятник –
в общем, уже не очень понятно, кто же должен изучать этот феномен, киноведы или социологи.
Конечно же я тут же полез искать «Мужчиной быть тяжело», с большим трудом добыл и, предвкушая, сел смотреть. О результате вы, я думаю, догадываетесь. Японцы, наверное, правы, и по фильмам о Торе-сан и впрямь лучше всего изучать жизнь рядовых японцев, вот только сделать это непросто. По той же самой причине: фильмы про аутентичных японцев могут быть только для японцев.
Впрочем зачем далеко ходить? Лирические комедии, ставшие национальным достоянием, реплики героев, разошедшиеся на пословицы, невероятная популярность внутри страны и почти полная невостребованность за рубежом… Да, да, да. Именно.
Кино для тех, кому не придется долго объяснять, чем занимается в рабочее время Шурочка-общественница, и не требуется переводить фразу: «А в ГУМе сегодня блейзеры выбросили».
И можно было бы удовлетворенно завернуть что-нибудь вроде «… и вместе им не сойтись», на том и закончив колонку, да одно обстоятельство мешает.
Дело в том, что если сравнительно ранние фильмы Фэн Сяогана вроде «Фабрики грез», «Не уходи, пока не увидимся» или того же «Мобильника» и впрямь за пределами Китая интересовали разве что специалистов, то последние работы, начиная примерно с «Мира без воров» уже худо-бедно двинулись через границу – и на фестивали, и к широкому зрителю, усилиями как официальных прокатчиков, так и проклинаемых пиратов. С Ямадой примерно та же история: практически каждый его пост-торовский фильм («Сумрачный самурай», «Скрытый клинок», «Кабеи наша мама» и пр.) отбирается если не в Канны, то в Берлин, и прокатывается и у нас в том числе.
И боюсь, все это не потому, что режиссеры износились, продались мировой закулисе или решили срубить длинных забугорных денег. Нет, и тот и другой в прекрасной творческой форме, более того – постоянно растут (как бы смешно это ни звучало в приложении к 80-летнему Ямаде). Просто фильмы их становятся все понятнее и понятнее. Просто жизнь и в Китае, и в Японии год от года становится все более похожей на нашу. На европейскую. На американскую.
Вы скажете – ну да, глобализация, ну так радуйся! Мир един, все люди – братья!
Я радуюсь, да. Просто одна реплика из того же «Сотового телефона» в голове засела:
«Хорошо, наверное, жилось раньше, когда не было ни транспорта, ни коммуникаций. Уехал сдавать экзамены в Пекин – год семью не видишь. Приедешь, что ни скажи — всему верят. А сейчас… Близко все стало. Очень близко.
Так тесно живем, что трудно дышать».
