Цивилизация
Понятие «белочехи» знакомо каждому, хотя бы по школьным урокам истории. Все что-то слышали про мятеж военнопленных и про их связи с Колчаком, но мало кто представляет реальную подоплеку и истинные масштабы тех событий. Как вообще могли оказаться тысячи вооруженных чехов и словаков на просторах от Волги до Тихого океана? С чего вдруг они ополчились против большевиков? И куда подевались к концу Гражданской войны? Школьные учебники на подобные вопросы ответить толком не могли. Историографы советского времени предпочитали обходить молчанием многие обстоятельства, которые бросали бы тень на революционное руководство страны. К тому же Чехословакия стала союзником по соцлагерю и Варшавскому договору, так что ворошить бурное прошлое никому не хотелось.
Нынешняя документальная выставка в зале Федеральных архивов берется заполнить все пробелы и ликвидировать взаимные недопонимания в этом вопросе.
Экспозицию делали совместно с чехами, посему она отражает воззрения обеих сторон.
К слову, осенью ее повезут в Прагу – нечастый случай для архивного шоу. Интерес чехов к сюжету более чем объясним. Мало того, что в те годы вовлеченными в чужую политику оказались многие их соотечественники, так еще и судьба их собственного государства была тогда поставлена на карту. Думаете, из-за чего образовался альянс чехословацкого корпуса с адмиралом Колчаком? Все просто и сложно: страны Антанты обещали способствовать появлению на карте нового славянского государства после развала Австро-Венгерской империи. Те же страны Антанты прямо поддерживали белое движение. Сложите два и два, и вы поймете, что война в Сибири велась ради мирного суверенного неба над Прагой и Братиславой. Такая вот извилистая география патриотизма.
А несколькими годами раньше патриотическую чехословацкую карту пытались разыгрывать в царском Генштабе. Казалось, гениальная идея – натравить славян на австро-венгерских угнетателей. Собственно, ради этого вся Первая мировая война трактовалась как противостояние славянского духа австрийско-германскому. Стоит заметить, что особых усилий для вербовки чехов и словаков прикладывать не приходилось – те и без всякой агитации охотно дезертировали из своих частей и переходили на сторону русских. Вспомните настроения, описанные Ярославом Гашеком в «Похождениях солдата Швейка» – это многое объясняет. Оттого-то и набралось такое гигантское количество военнопленных на территории Российской империи. Причем не просто военнопленных, а потенциальных союзников. Из чехов и словаков формировали особые национальные бригады, давая им в руки оружие. При Керенском эти формирования оставались едва ли не самыми боеспособными, поскольку им было за что воевать, в отличие русских солдат, которые массово покидали позиции и отправлялись в родные деревни.
Так и получилось, что к началу 1918 года реальной армии не было ни у белых, ни у красных – зато имелся хорошо вооруженный и дисциплинированный чехословацкий корпус.
До времени он хранил нейтралитет и ни во что не ввязывался в ожидании обещанной эвакуации на родину.
Собственно, никакой гражданской войны могло у нас и не быть, если бы с чехами и словаками обошлись деликатно. Уже двинулись эшелоны в направлении Владивостока, откуда бывших военнопленных должны были забрать пароходы Антанты. Но ситуация напрягалась с каждым днем: по условиям Брестского мира вся российская армия подлежала демилитаризации, и чехословацкие части не являлись исключением. Германия требовала исполнения обязательств. Может, все бы и обошлось по-тихому: где Берлин, а где Сибирь, поди проверь, кто там с ружьем, а кто с банным веником. Но разразился так называемый «челябинский инцидент».
14 мая 1918 года на железнодорожных путях поравнялись два встречных эшелона: чехи двигались с запада на восток, а пленные венгры в обратную сторону. Кто-то из мадьяр швырнул железяку и ранил одного из чешских легионеров. Друзья пострадавшего смогли остановить оба поезда, нашли обидчика и застрелили его на месте. Большевистские власти на станции арестовали зачинщиков, в ответ чехи захватили весь город. В Москве решили, что настал момент для полного разоружения корпуса – и получили тот самый мятеж. В одночасье чехословацкие легионеры заняли все крупные населенные пункты от Самары до Владивостока, установив контроль над железнодорожной магистралью длиной в 8000 километров. Почти все дальнейшие события гражданской войны, включая расстрел царской семьи в Екатеринбурге, были лишь последствиями этого мятежа.
Разумеется, конспективный пересказ событий никак не заменит документальных подробностей, которые на выставке представлены в изобилии.
Фотографии, газетные вырезки, телеграммы, штабные донесения, топографические карты со стрелками – все это наполняет сюжет неповторимой атмосферой времени и обстоятельств. Попадаются даже такие романтические артефакты, как секретный ящик для перевозки золотого запаса. Надо сказать, именно передача в руки большевиков золотого запаса империи стала гарантией для беспрепятственной эвакуации чехословацкого корпуса на родину. Правда, тринадцать ящиков с драгметаллами по ходу дела испарились, но упираться никто не стал – уж слишком надоело воевать... Прослежена здесь и история «красночехов», то есть тех, кто принял сторону советской власти. Например, упомянутый Ярослав Гашек был комиссаром такого воинского формирования – в витрине можно увидеть заполненную им анкету для большевистского отдела кадров.
Пожалуй, в этой объективности и всесторонности взгляда заключается важнейшее достоинство выставки. Мало просто вынуть на поверхность те или иные документы, надо чтобы они создавали полную картину. В данном случае – полнее некуда.
