Цивилизация
После публикации трех томов каталога подделок произведений русского искусства, выпущенного под эгидой Россвязьохранкультуры, Третьяковская галерея вынуждена была начать внутреннее расследование — слишком уж много ошибочных экспертных заключений инкриминировалось работникам этого музея. И вот итоги расследования подведены.
«Мы провели анализ картин, представленных в каталоге подделок. Через Третьяковскую галерею прошло больше двух сотен работ, из них 116 в Третьяковской получили отрицательное заключение (то есть предположительное авторство русских художников так и не было подтверждено), в 96 случаях наши эксперты ошиблись», — заявила замдиректора Третьяковки Лидия Иовлева.
Подделками сопровождается вся история человеческой культуры, ничего нового в этом феномене нет. Меняются лишь объекты и методы — сообразно пожеланиям публики и технологическим возможностям. Если существует спрос, неизбежно возникнет и предложение. Например, скандалы, сотрясавшие наш антикварный рынок в последние годы, чаще всего становились следствием нехитрой комбинации, повторенной многократно. Полотна безвестных (а иногда и вполне известных науке, но не раскрученных) европейских художников XIX столетия путем легких усовершенствований превращались в «шедевры» русской пейзажной живописи кисти Шишкина, Киселева, Поленова или Клевера. Разумеется, существуют и другие методы фальсификации, но этот до поры представлялся самым надежным и эффективным. По простой причине: русские живописцы учились у европейцев, нередко пользуясь импортными материалами и интернациональными художественными приемами.
Скажем, никакие мелкоскопы не покажут принципиальных отличий между дюссельдорфскими этюдами того же Шишкина и работами его соучеников по тамошней академии.
Поэтому скандал, случившийся, к примеру, после разоблачения подделки пейзажа голландца Адриана Куккука под Ивана Шишкина, выставленного на Sotheby`s в 2005 году, стал неожиданностью лишь для неспециалистов. Немецкие, датские, голландские или шведские пейзажи тех лет не просто похожи на опусы наших авторов — они почти идентичны по манере и химическому составу. А разница в цене между ними сегодня огромна. Квасной патриотизм, помноженный на шальные бабки, привел к тому, что старое русское искусство вздорожало неимоверно. Продать же что-нибудь без экспертного заключения трудновато — вот плодились бумажки, подписанные сотрудниками отечественных музеев и музейными же печатями проштемпелеванные.
Сейчас, по результатам внутренней проверки, Третьяковская галерея устами замдиректора Лидии Иовлевой признала негодными около сотни атрибуций, проведенных в разные годы.
Повинились после того, как все эти случаи были опубликованы в трехтомном каталоге «Внимание: возможно, подделка!», к изданию которого приложили руку специалисты Россвязьохранкультуры. Покаяние состоялось, но злого умысла никто не признал.
А попробуйте доказать. Если у картины все анализы в норме и рентген ничего предосудительного не выдает, то обвинить эксперта в чем-либо сложно. Да, ошибся, с кем не бывает: в этой сфере добросовестные заблуждения были, есть и будут всегда. Впросак попадают и самые непререкаемые авторитеты. Больше года назад на постскандальной волне государство предприняло шаг, призванный вывести из-под удара музеи и возложить на экспертов персональную ответственность. Распоряжением Минкульта подведомственным организациям запретили заниматься коммерческой экспертизой, а частную практику решили перевести на лицензионную основу. Отныне на Третьяковку или иной музей не должно упасть и тени подозрения.
Итак, конец эры фальшаков? А вот и вряд ли.
Прежние эксперты и так все были известны поименно, и музейные штампы на заключениях нередко играли декоративную роль. Потенциальным покупателям антиквары обычно заявляли: «Не сомневайтесь, имеется экспертиза такого-то искусствоведа». И, между прочим, сами сертификаты подделывались не реже, чем холсты. Музеи теперь волею начальства умыли руки, но интересы клиентов от этого пока не сделались более защищенными. Если вместо печати ГТГ на сертификате будет красоваться лиловый оттиск «ПБОЮЛ Пупкин», легче не станет. Допустим, вы не поверили Пупкину и пошли за повторной экспертизой к его коллеге Дудкину. Тот прежний диагноз не подтвердил, и вы оказались счастливым обладателем двух противоположных мнений. А третьего авторитетного специалиста, который бы обретался на вольных хлебах, по данному вопросу вообще не существует.
Искусствоведческая экспертиза — дело уникальное, тут все наперечет.
В таком бы случае и обратиться в музей, обладающий сравнительным материалом и высококлассной аппаратурой. Ан нет, смотри указ: «Запретить музеям проведение коммерческой экспертизы».
Путем постепенного уточнения законов можно, конечно, добиться прогресса. В конце концов, западный мир живет именно по принципу персональных или корпоративных, а не государственных экспертиз. Бизнес давно налажен, однако и там регулярно случаются казусы. Вина эксперта доказуема лишь в редких, вопиющих случаях. По сути, антикварный рынок обречен на отставание от контрафактного промысла. Случись очередное громкое разоблачение — и все утроят бдительность по конкретному поводу. Следующая афера, реализованная уже иначе, опять застанет врасплох.
Вывод отсюда очевиден: не зная броду, не суйся в воду. Успешный коллекционер — это опытный коллекционер. А еще не стоит гоняться за одними только популярными брендами. Лишь поначалу кажется, что над историей искусства возвышаются несколько недосягаемых столпов, а у их подножия лежит сплошной мусор. Стоит полюбить и прочувствовать весь контекст возможного собирательства – глядишь, и не так уже будет тянуть именно к Шишкину или Айвазовскому. Тем более что лучшие их работы (причем подлинные) давно в музеях.
