Быть лучше или лучше жить

Этой весной на церемонии награждения победителей конкурса «Человек в истории», который ежегодно проводит общество «Мемориал», председатель МХГ Людмила Алексеева сказала: плохо жить в стране, где каждый день перед тобой может возникнуть дилемма «быть лучше или лучше жить». Этот вопрос подстерегает сегодня российского гражданина практически на каждом шагу. Став модератором на Гражданском форуме, прошедшем в Москве в минувшую субботу, я решила вынести на повестку дня именно его.

Мы живем на Родине, уезжать никуда не собираемся. А потому нам надо постараться сделать так, чтобы взбираться по карьерной лестнице или богатеть — не означало с неизбежностью предательства своих ценностей и идеалов, которые ты формировал с детства, мечтая быть похожим на героев любимых книжек. Быть лучше или лучше жить — собравшиеся в зале, а их было больше тысячи человек со всех регионов России — в большинстве своем этот выбор уже сделали. Правозащитники, экологи, борцы с коррупцией, с произволом в тюрьмах — да мало ли каких активистов рождает наша несовершенная российская жизнь.

Сегодня быть активистом гражданского общества в России — зачастую слыть или городским сумасшедшим, или иностранным агентом, способным продать Родину за печеньки от Хиллари Клинтон.

Председательствовал на этом собрании глава Комитета гражданских инициатив Алексей Кудрин. Бывший всесильный министр финансов, сыгравший в истории России несомненно позитивную роль, продавив решение откладывать нефтяные доходы в стабилизационный фонд, который спас Россию во время мирового финансого кризиса, он на поляне гражданской активности новичок. Поэтому мой первый вопрос к нему: как мы ему глянулись, когда два года назад он упал с горных высей на грешную землю, ушел в отставку. Из его ответа я поняла, что он был скорее приятно удивлен. Активные, честные, трудолюбивые, какие-то другие, не такие, как большинство с их стандартным пониманием жизненного успеха.

Но как же реально представляют нас, гражданских активистов, те, кто принимает законы об «иностранных агентах»? Ведь поверить, что кто-то всерьез думает, что правозащитники нужны только врагам России, а не ее народу, который, собственно, и бывает бит полицейскими, и садится в тюрьмы «по беспределу», и не может лечиться, потому что кончились квоты, — я не могу.

На форуме выступала Лена Тополева, член Общественной палаты, Совета при президенте по правам человека. Уж ей-то, наверное, частенько приходится видеть людей, сталкивающихся с этим злосчастным выбором: «быть лучше или жить лучше». Я сама была членом Совета по правам человека при президенте, и в какой-то момент моя приверженность теории малых дел наткнулась на серьезную преграду.

Я поняла, что не могу больше терпеть ситуацию, когда по делам незначительным ты имеешь зеленый свет, а как только твоя деятельность начинает задевать чьи-то интересы, так звучит сигнал «стоп».

И когда количество этих стоп-сигналов превышает некую черту, ты должен уйти. Потому что ценности — важнее. Какие ценности? Да собственно, общечеловеческие. Те, которые из десяти заповедей. И в данном случае неважно, верующий ты или нет. Они едины для всех.

Светлана Маковецкая из Перми, Павел Тулин из Барнаула, Игорь Честин из Москвы — все они приводили примеры того, как приходится каждый день делать этот выбор: «быть лучше или жить лучше». Подходили другие коллеги и радостно сообщали, что снова выиграли суд против прокуратуры, которая предъявила им требования признать себя иностранными агентами. И признать, что они занимаются политикой. А что значит политикой?

В русском языке одно слово «политика». Оно и для борьбы за власть, и для сидения в Думе, и для спасения заповедников, и для гражданского контроля за честностью выборов.

А в английском, например, есть два разных слова: politics — это на баррикады или в Думу и policy — общественная работа. Но русский язык такой разницы не знает, а наша власть — вслед за ним.

Какой будет выхлоп из этого мероприятия? Журналисты и делегаты из регионов спрашивали: а президент нас услышит? Услышать-то он услышит, но начнет ли что-то делать в правильном направлении — другой вопрос.

Гражданскому обществу надо понять главное: любой власти труднее отмахнуться от того явления, которое значительно. Размер здесь имеет значение. Если на митинг вышло двадцать человек — хватают всех, если тысяча — хватают активистов, а если сто тысяч — не тронут никого. Один раз вышло не так. 6 мая 2012 года вышла сотня тысяч, а посадили двенадцать самых обычных простых парней и девушек. Похватали в назидание, чтобы другим неповадно было.

С одной стороны кажется, что власти все удалось. Но вот только по факту, похоже, мало кто испугался. Вспомните те тысячи людей, которые вышли в центр Москвы вечером 18 июля, после приговора Алексею Навальному. Так что нам предстоит бороться за освобождение тех, кто сидит в тюрьме по политическим мотивам, самим не бояться, а главное — расти. Чем больше нас будет, тем сложнее властям будет делать вид, что они нас не слышат и не видят.