Цивилизация
Раньше говорили, что Советский Союз — самая читающая страна в мире. Мнение это было основано на тиражах издаваемой печатной продукции, с размахом политического просвещения предлагаемой гражданам не по потребности, а по государственной возможности. Но в свободной от идеологического диктата России оказалось, что россиянин в массе не читатель, россиянин в массе — поэт.
Махровым цветом при всеобщей грамотности расцвела самодеятельная поэзия.
Судите сами: «Стихи.ру» — самый популярный литературный портал в сети. На сегодняшний день на нем опубликовано почти 39 млн стихов. Это бесплатно, бесславно, большинство авторов просто выкладывают там свои стихи и тщетно ждут похвал. Иные дожидаются, им перепадает один-два, а порой и десяток отзывов, много комплиментов, случается и грубость, но редко. Общество взаимного восхищения.
Честно говоря, кто из нас не баловался рифмой. По молодости, по страсти, от любви или тоски многие сочиняли стишки, а с расцветом бардовского движения еще и пели их под три аккорда. В большинстве случаев с возрастом это проходит как корь.
Однако иногда человеку очень нравятся его стихи, настолько, что он считает необходимым их показать как можно большему количеству людей (тем более, что друзья и родственники похвалили). И тогда он издает стихи за свой счет — количество предложений от издательств опубликовать сборник стихов за собственный счет автора в сети настолько велико, что кажется, это основной источник дохода полиграфии.
Ничего в этом нет страшного — если человек сам или с помощью близких издал свой сборник стихов, подарил знакомым, положил на полку и радуется. Почему бы нет, как говорят в не нашей уже Одессе.
Все-таки сайты сайтами, а хочется иметь и книжку в руках.
Для меня было, впрочем, некоторым открытием то, что МИД РФ издает сборники поэзии. Узнала я об этом, решив познакомится с поэтическим творчеством Сергея Лаврова, нынешнего министра иностранных дел. Как выяснилось, он в юности баловался стихами, сочинил даже гимн для МГИМО, но и в зрелом возрасте стихи нет-нет, да и текли свободно.
И не у него одного — оказывается, вышло уже несколько коллективных сборников поэзии мидовцев, в каждом от сорока до шестидесяти участников: первый вышел в 2001 году тиражом 3 000 экземпляров, затем последовал второй «Дипломатия и поэзия» (2003), далее «Второе дыхание» (2004), «Моя Смоленка» (2008), «Наша Смоленка» (2012), всего — семь.
Издает не сам МИД, конечно, а Совет ветеранов дипломатической службы и литературно-творческое объединение сотрудников и ветеранов МИД России «Отдушина». Продают в книжных киосках МИД, Дипакадемии и МГИМО. Среди мидовцев — более 20 авторов своих собственных сборников стихотворений, писали стихи бывший посол в Венгрии Юрий Андропов, министр иностранных дел СССР Александр Бессмертных, Евгений Примаков, министр по делам СНГ Анатолий Адамишин, замминистр Виктор Посувалюк и другие дипломатические работники.
Многие мидовцы действительно отдыхают в своих стихах от мундира и протокола, но, впрочем, есть и такие, кто говорит о профессиональных проблемах
Вот, например:
Ты разные эпохи перепробовал:
Свобода человека — вечный зуд.
Но не молился ты на США с Европою.
Сумбур Хрущева. Проблески Андропова.
В финале — поединки двух иуд.
Не буду даже пытаться расшифровывать последний образ, поэт не молод, это Владимир Казимиров, бывший посол.
Судьба страны волнует и нынешнего министра, вот отрывок из весьма популярного его стихотворения, про третью эмиграцию:
Сколько судеб в своей круговерти
Две волны погубили, спасли.
Но уже поднимается третья
С неуемной российской земли.
Пересохли святые колодцы,
И обходят волхвы стороной,
А Россия — опять ей неймется —
Поднимает волну за волной.
И судьба улыбается ведьмой,
И утраты не чует страна.
Ну а что, если станет последней
Эта страшная третья волна?
Стихи гладкие, ничего, что с грамматикой стих обходится вольно, это ведь не конкурс поэзии, а «отдушина», способ отдышаться, выложить для публичного обозрения задушевные, потаенные думы — то, что не выскажешь с экрана телевидения, с трибуны.
С другой стороны, в стихах можно и по делу высказаться афористично, ярко, да и запоминаются стихи лучше. Вот самый популярный на сегодня МИДОвский поэт Мария Захарова (на Стихи.ру у нее более 8 тысяч читателей) порой глаголом жжет, а другой порой — изливает:
Ты знаешь, твой свет — неистовый и прекрасный
Ты знаешь, твой свет — на несколько тысяч лет
Ты помнишь, сказал, что мне это очень надо
Ты помнишь, сказал, что боли конечно нет
Ты помнишь, мой Бог, гуляли с тобой по крышам
Ты помнишь, мой Бог, хотелось мне вниз упасть
Ты знаешь, мой Бог, ты был мне послан свыше
Ты знаешь мой Бог и то, что не должен знать
Такое повальное увлечение поэзией — хороший пример для чиновников других ведомств.
Было бы интересно почитать коллективные сборники работников министерства сельского хозяйства, минэкономики, министерства обороны, ну и культуры, могли бы и законодатели подтянуться. Почему бы не ввести традицию рифмовать законопроекты, например?
Пишут стихи помощник президента Владислав Сурков, вице-премьер Аркадий Дворкович, бывший министр экономического развития Алексей Улюкаев. Недавно прошел слух, что и глава Следственного комитета Александр Бастрыкин тоже пишет стихи под псевдонимом Станислав Струневский. Впрочем, этот «польский поэт, писатель, журналист-новичок, фотограф-любитель, известный в узких кругах» после публикации расследования в одночасье исчез с портала Стихи.ру и убрал свой профиль «В контакте», хотя казалось бы, что такого, все делают это.
Возможно, тому, кто скрывается под этим именем, стало обидно, что стихи его не понравились публике. Выбираю не политические, обращенные к Навальному строки, а лирические, от души, посвященные актрисе Быстрицкой:
Я Вас увидел в «Тихом Доне»,
И понял: ЧТО есть красота!
И что стихи о женской доле —
Стихи — от вашего лица.
Вы в «Тихом Доне » не играли:
Вы родились в Донском краю,
Донские степи с детства знали
И ваше слово: «Я люблю!» , . .
Оно пришло не с Вашей ролью,
И дал его Вам не роман:
Оно явилось — сердца болью
Оно — не зрительский обман!
Оно явилось к вам с казачкой,
Которую сыграть нельзя —
Любовь не срубишь острой шашкой
И не прогонишь от плетня
Ну, право, это уж очень коряво. Впрочем, и более гладкие стихи чиновников удивляют тем, что они — прежде всего — вообще не стихи. Разве что за исключением Улюкаева, который не большой, но все же поэт, не случайно его стихи опубликованы не в ведомственных сборниках, а в толстых журналах, в «Знамени», например, что до сих пор является гарантией качества.
Однако на просторах сетевого самиздата никому и в голову не приходит, что поэзия — это не просто рифма.
Сочинять стихи — сложная и мало кому доступная работа, настоящий поэт всегда заново переназывает мир, суть поэзии именно в поиске нового языка описания для собственных ли чувств, или для внешнего мира, для вещей и понятий.
Малые тиражи стихов настоящих больших поэтов, особенно современных, прямо коррелируются с ужасающим качеством поэтов самодеятельных и их невероятным количеством. Глухое к поэзии ухо не является препятствием для сочинения собственных графоманских виршей, хотя человек без голоса и слуха все же вряд ли рискнет выступить публично. Гудошник может петь хором, но не станет солировать, сам не поймет — окружающие подскажут. Но в случае с поэзией, оказывается, нет никаких критериев, нет простого обывательского различения стихов от застольных домашних рифмованных опусов, пусть сто раз искренних.
Удивительно, но в книжных магазинах до сих пор лидируют по продажам сборники трех поэтов: Андрея Дементьева, Ларисы Рубальской и Асадова, вечного Асадова, чьи гладко зарифмованные поучения казались пошлостью еще в советское время.
От стихов ждут не открытия поэтического, но в рифму сказанной банальности.
Еще Пушкин шутил о проклятии читательского ожидания: «Читатель ждет уж рифмы розы, на вот, возьми ее скорей!», а ведь в это время русская поэзия еще только входила в светские гостиные к барышням и офицерам. С тех пор количественно любители рифмованных строчек резко прибавили, а вот в смысле качества сейчас, скорее, деградируют.
Вообще, кажется даже неловким оценивать стихи, очевидно вырвавшиеся из сердца, как, например, у Евгении Васильевой, бывшего начальника департамента имущественных отношений Минобороны, издавшей сборник любовной лирики под названием «Васильковые песни Жени Васильевой».
Вот плач на арест начальника и друга Сердюкова:
Кто же создал этот образ,
Лживый, бледный, воровской,
Почему все в это верят?
Даже кот глухонемой?
Вы кому-то насолили
И нарушили приказ?
Или просто вы ошиблись,
Или кто-то предал вас?
Или, может, вас попросят,
Все предать и всех забыть,
И отречься, как пророчат,
Чтобы родину сгубить?
И с одной стороны, как человека меня даже трогает это простодушие. Но с другой, когда я думаю, что этот литературный, с позволения сказать, текст написан человеком, занимавшем довольно высокий пост в государственной номенклатуре, мне грустно.
Говорят, что русская поэзия, в отличие от европейской, слишком задержалась в зоне рифмованного стиха. Развитие верлибра, появившегося в России в начале ХХ века, как и во всей Европе, было остановлено революцией.
То есть рожденным революцией политическим заказом на агитационное искусство, доступное массам. С тех пор для большинства, в том числе и как бы образованного, именно рифма оказывается единственным отличием поэзии от прозы, а безрифменный неметрический стих просто не считается поэзией. То, что поэтическая речь — прежде всего концентрация смысла, никем не осознается. Любимый же виршеплетами песенный склад оправдывает общую неясность содержания, сочинитель, как ему кажется, рождает нечто туманное и потому — поэтическое.
Я хотел поскорее добраться домой
Сыновья заждались, засыпая.
Выпить чая и нежно обняться с женой
Все, что нужно для тихого рая.
(Аркадий Дворкович)
Нарушение грамматического строя легко компенсируется созвучием.
Это печально, что при такой любви к поэзии наши сограждане так далеки от понимания ее сути. В школах бы ввести уроки стихосложения, возможно, элементарное умение отличить ямб от хорея сделало бы свое дело.
Как в Древнем Китае, где чиновник, претендуя на место, был обязан сдать экзамены, в том числе и по стихосложению. Важное уточнение: китайские чиновники после этого не становились поэтами, но они понимали, что такое поэзия.
У нас же поэзией многим искренне кажется и такое:
Берегите детей чувства, обижать любовь не смейте,
Любить могут наши дети, любовь — это ведь искусство.
Оно нежно и ранимо, и оно не терпит фальши,
Дети скоро станут старше — не пройдет любовь мимо.
Вице-премьер Дмитрий Рогозин написал. И уверен, что хорошо: «Вот я работаю с фундаментальной наукой и военным производством, но за ними тоже стоят люди, надо чувствовать, что у них на душе и поддерживать все светлое…. Вообще это редкий случай, когда я пишу о каких-то личных взаимоотношениях... У меня в самолетах чаще появляются стихи, например, о Приднестровье, о русских добровольцах».
А пришлось бы Рогозину сдать экзамен по стихосложению, дали бы ему задание написать анапестом или амфибрахием, посчитать сначала слога, потом ударения, потренировался бы различать силлабо-тоническое от силлабического, глядишь, у нас и с фундаментальным производством было бы получше. Стихи бы он уже, думаю, не писал, зато, может, читал бы в самолетах Пастернака или Бродского.
