Цивилизация
Недавно я в социальной сети спросила у выпускников пединститутов, говорили ли им на лекциях, что учитель не имеет права спать с учениками. Мне тут же ответила одна учительница, что такая постановка вопроса кажется ей дикой, что это само собой разумеется, и, конечно, поэтому им об этом не говорили. Что кричать на детей нельзя – говорили, что бить нельзя, унижать нельзя – да, говорили, но, пишет она, «мысль про то, что преподавателю может прийти в голову заняться сексом с учащимся, априори абсурдна».
К сожалению, это не так. И случаев, когда это происходит, не так мало, и происходило это всегда. Об этом написаны книги, сняты фильмы, вот сейчас на Первом канале как раз идет сериал про «Любимую учительницу», в котором, судя по анонсам, ученик и молодая учительница вступили в отношения, несовместимые со служебными инструкциями.
Страстью, любовью, которая почти всегда – трагедия, беда и взрыв привычного уклада, многие готовы оправдать сексуальные отношения между взрослым человеком и подростком, тем более, что подростки у нас вполне развитые, а взрослые – инфантильные.
Одно дело, говорят некоторые, искреннее чувство, другое – когда учитель использует служебное положение для удовлетворения похоти.
Но на самом деле имеет смысл подумать над тем, что такие отношения, даже когда они заканчиваются браком, всегда являются манипуляцией подростком, поскольку изначально взрослый участник обладает большей властью, даже когда он думает, что инициатива исходит от подростка. Задача взрослого – научить ребенка приемлемому поведению, а не искажать реальность, погружая в секретные отношения, нагружая чувством вины и стыда, или победы и тщеславия.
Когда в эти дни в социальных сетях широко обсуждались случаи сексуального абьюза в 57 школе, многие участники обсуждения ставили себя на место родителей тех учеников, что стали жертвой. Таким образом, они выводили себя из конфликта, становились над ним, с одной стороны, но в тоже время сохраняли доминирующую позицию, позицию власти.
Поставить себя на место ребенка значительно сложней, потому что, хочется верить, с возрастом мы меняемся, и нам гораздо легче понять, чего мы хотим или не хотим.
Именно этим и отличаются сексуальные контакты взрослых от сексуальной эксплуатации детей — взрослые дают «информированное согласие», в отличие от детей, которые еще не подготовлены к этим отношениям. Говорят, что в некоторых педагогических институтах, но, к сожалению, явно не во всех, будущих учителей сегодня учат, как вести себя с подростками, которые в них влюбляются. Есть специальные тренинги, занятия, на которых студентам прививают правильное восприятие детской влюбленности в учителя и объясняют, как с этим справляться. Но никто и никогда не объяснял детям, что делать со своей влюбленностью, и еще менее – с чужой.
С детьми вообще мало и коряво говорят о сексуальности.
Когда мне было лет девять, моя мама решила, что пора заняться со мной «половым воспитанием» — этим неуклюжим словосочетанием до сих пор пользуются в российской педагогике. Мама повела меня на прогулку к морю, и там, гуляя между дюн и сосен – я до сих пор помню этот пейзаж — рассказала, как появляются дети. В маминой версии это выглядело очень целомудренно: мужчина и женщина целуются, и во время этого процесса внутрь женщины проваливается семечко, из которого потом развивается ребеночек. По-моему, так советовал рассказывать детям о зачатии Спок, популярный тогда автор книг о воспитании.
Я росла в довольно приличном районе, ходила во французскую спецшколу, но к этому времени девчонки во дворе давно объяснили мне, как все происходит между мужчиной и женщиной, что куда кому и как, во всех физиологических подробностях, специфическим народным языком. Однако маме я верила, поэтому решила, что существует, скажем, лайт-версия, и так происходит этот процесс у порядочных, интеллигентных людей, а у простых, из народа – по дворовому. Иначе пришлось бы решить, что мама меня сознательно обманывает.
Это было до всякого интернета, в глубоко советское время, когда секса в стране не было, а эротические сцены вырезали решительно из всех купленных за рубежом фильмов.
Надо сказать, в так называемом «простом народе» с половым воспитанием было проще. В сельской местности, где держали животных, дети знали, что происходит с козами, овцами, как бык топчет корову, и почему случаются собачьи свадьбы. Но для городских детей, особенно из семей, где не принято было называть такие грубые вещи своими именами, все, что касалось сексуальной жизни, было, как правило, жестко табуировано. Поэтому дети оставались наедине с собственными проблемами, и поговорить об этом могли разве что со старшими сверстниками, не намного больше в этом разбиравшимися.
Помню ночные разговоры в пионерлагере, богатые дикими подробностями, о которых могла додуматься разбуженная фантазия, питающаяся крохами случайно полученной информации. Какие-то подсмотренные картинки, найденные у родителей за книжными стеллажами слепые оттиски Камасутры, пересказы из третьих рук о чужом и не вполне достоверном опыте. Сколько диких нелепостей мы тогда выслушали. Какие только глупости не приходили в непросвещенную детскую голову. Становясь старше, мы самостоятельно постепенно осваивали этот страшноватый и таинственный мир, о котором с нами никто прямо не говорил.
Когда в советской школе стали появляться уроки пресловутого «полового воспитания», мы смеялись тому, как пожилые учительницы, краснея и стесняясь, говорили нам о необходимости полового воздержания, о гигиене и контрацепции.
В 1996 году в школе с 1-го класса по 11-й ввели сексологию, около 30 часов в год, но совершенно понятно, что лекции о сексе классу из тридцати мальчиков и девочек – это в лучшем случае информация, в худшем – профанация.
В фильме Кирилла Серебреникова «Ученик», который на днях выходит на экраны, прогрессивная учительница биологии учит школьников пользоваться презервативом. Она раздает ученикам морковки, на которые предполагается натягивать контрацептивы, что вызывает бурную реакцию у героя фильма, фанатика и ханжи, а также спонтанно поддержавших его директора и завуча школы. Но при всей симпатии авторов к учительнице, ее попытка научить подростков безопасному сексу кажется наивной: публичные лекции с эвфемизмами и муляжами у старшеклассников инстинктивно вызывают смеховое отторжение.
Объяснять группе подростков строение половых органов или основы контрацепции, наверное, нужно, но это недостаточно для молодого человека 14-16 лет, осознающего свою зависимость от тела и его желаний, от социальной оценки собственной сексуальной привлекательности, погруженного в сложный и невероятно мучительный процесс восприятия неписанных законов и ритуалов взрослых.
Между собой подростки, кажется, уже научились разбираться, спасибо кино. Но помимо обычных, сегодня разрешенных и даже одобряемых социумом сексуальных контактов с официальными бой-френдами противоположного пола, подростки сталкиваются с множеством сложных и, возможно, даже физиологически безопасных, но травмирующих душу ситуаций.
Никто и никогда не рассказывал 15-летней красотке о том, что делать, когда к тебе становятся внимательны взрослые мужчины, когда они берут тебя за руку, поглаживают по спинке, сажают на колени, и все с добродушным видом невинного родственника, о котором стыдно подумать что-то плохое. И как отвечать на предложения быть смелей, стать более раскованной, попробовать расширить свои впечатления?
Ребенок — а девочка в 14 и даже в 16 лет все равно еще ребенок — зачастую не умеет себя вести, не знает, как быть, боится показаться невежливой, грубой и стойко переносит непрошенные ласки, потому что ей говорят, что так себя вести правильно. Никто не рассказал ей, что сексуальность так же индивидуальна, как и все остальные способности, что никто не обязан испытывать одинаковые ощущения, что отказаться от чужого настойчивого внимания не стыдно, а нормально.
У мальчиков не менее сложные переживания могут возникать в отношениях со старшими, взрослыми женщинами, которые и привлекают и отталкивают. И хотя к мужчинам сегодня культура куда менее деликатна, их желания, страхи и проблемы ничуть не менее болезненны.
Я сейчас сознательно остаюсь внутри гетеросексуальных отношений, просто потому, что не хочу дополнительно усложнять и без того сложную тему.
Вообще отношения между взрослым миром и миром детей имеют много давних и очень сильных умолчаний.
Дети в норме стремятся быть взрослыми, по крайней мере, демонстрировать свою независимость и самостоятельность, но в то же время долго остаются подражателями, ориентируются на поведение взрослых, ищут одобрения, внимания, любой взрослый, даже не учитель – для подростка авторитет. Так что любые сексуальные отношения взрослого человека с подростком – это род сексуального абьюза, но поскольку полностью проконтролировать жизнь невозможно, как ни повышай возраст согласия для применения уголовного наказания, подростков надо учить справляться с этим опытом. Ни учителя, ни медики, ни товарищи тут не помогут. С родителями дети в этом вопросе вряд ли будут достаточно откровенны, а коллективными наставлениями этим тонким настройкам только навредишь.
Самым действенным средством может стать искусство – через сочувствие вымышленным персонажам можно безопасно пережить сложные ситуации и сделать их частью своего опыта.
Это не просто — рассказывать детям о сексе. Вводить их в этот мир, где и для половозрелых людей многое кажется опасным и тревожным. Но культура давно научилась с этим работать. Однако именно такие истории все чаще запрещают для подростков, из фильмов снова вычищают все слишком откровенное, а родители блюдут чистоту своих чад, сознательно ограничивая их доступ к сложным и неоднозначным произведением. Но нет ничего глупее и опаснее, чем ханжеское общество, где из лучших побуждений в заботе о нравственной чистоте детей ограничивают в информации, изолируют от «непристойностей», запечатывают в целлофан книги и заворачивают в ткань статуи.
Нельзя запретами уменьшить количество бытового зла, но можно вооружить человека перед столкновением с ним, поэтому если вы сами не способны рассказать своим детям о том, что составляет важную часть взрослой жизни, подумайте, кто вместо вас займется этим.
