Это страшное слово — стагфляция

Заявление Ксении Юдаевой, первого зампреда ЦБ, о том, что нынешнее состояние экономики России пора назвать стагфляцией (то есть стагнацией, сопровождающейся высокой или растущей инфляцией), сделалось сенсацией первого калибра. Не только нашей домашней, но даже в чем-то и мировой. «Впервые высокопоставленный чиновник использовал этот термин для описания экономики страны в последние годы», — оповещает человечество The Wall Street Journal.

Это тем более впечатляет, что диагноз, о котором многие думали, но никто не решался сказать вслух, произнесен чиновником как раз и не самой первой степени «высокопоставленности». Все-таки госпожа Юдаева не премьер-министр и даже не глава своего банковского ведомства, хотя, судя по всему, и выразитель его политики.

Но кто бы ни сказал, что король голый, обратно эти слова уже не спрячешь. Приходится опровергать.

И вот уже изыскали какого-то сотрудника ОЭСР в ранге начальника отдела, который авторитетно сообщил, что его структура в таких терминах о российской экономике не рассуждает. А словоохотливый замглавы Минэкономразвития Андрей Клепач разъяснил, что стагфляции в России нет, поскольку инфляция, по его наблюдениям, у нас снижается, а хозяйственный рост, пускай и медленный, но все-таки имеет место. Правда, его шеф Алексей Улюкаев выразился более обтекаемо, намекнув, что нечто напоминающее стагфляцию у нас, возможно, и есть.

На самом деле ситуация не так запутана, как это кажется отдельно взятым заместителям министров и некоторым работникам ОЭСР. В 2013 году темп роста российского ВВП снизился минимум на пару процентов, опустившись, если верить статистическому ведомству, примерно до 1,3%. Тем временем индекс потребительских цен, вычисленный тем же ведомством, тоже снизился — Клепач не лукавил. Правда, снизился он лишь в пределах статистической погрешности замера. С 6,6% в 2012-м до 6,5% в 2013-м.

Допустим, что это правда, хотя я лично вместе с большинством сограждан считаю, что цены в 2013-м стали расти быстрее и даже заметно быстрее, чем в предыдущем году. Но пускай «мы вместе с народом и ошибаемся», как говорил по другому поводу наш президент. Даже казенная статистика все-таки согласна с тем, что резкое замедление роста экономики вовсе не сопровождалось в последнее время ни снижением цен, ни даже серьезным замедлением их роста.

А ведь именно этим «обычные» стагнации и спады отличаются от стагфляций. И как раз из этого отличия вытекает принципиально разная финансовая терапия, которая прописывается в этих двух случаях. «Обычные» стагнации принято лечить массированными вливаниями денег в экономику. Об их долгосрочной пользе можно поспорить, но немедленного всплеска цен они, по крайней мере, не вызывают.

А вот при стагфляции всевозможные добавочные госрасходы и кредитные щедроты отзываются не ростом хозяйства, а только подъемом цен.

Соединенные Штаты и Западная Европа терпели стагфляцию примерно с конца 1960-х и до начала 1980-х и смогли выйти из нее только тогда, когда согласились на очень неприятные лечебные процедуры. Сначала там ужесточили денежную политику, сосредоточившись на подавлении инфляции и пожертвовав на несколько лет мечтами о росте экономики. И только когда инфляция была сломлена, хозяйство, подстегиваемое уменьшением госконтроля, пошло в рост.

Не забудем, что это была эпоха рейганизма-тэтчеризма, веры в то, что ослабление государственных тисков идет на пользу экономике. При всей противоречивости этих доктрин пару десятков лет они неплохо работали. А инфляция, удушенная тогда, так до сих пор и не ожила, что как раз и позволяет западным правительствам и центробанкам заливать нынешний кризис все новыми потоками денег. Возвращение стагфляции быстро покончило бы со всеми подобными экспериментами.

Сегодняшняя «антикризисная терапия» наших властей с виду похожа на сегодняшнюю западную, пусть и в карикатурном виде.

Деньги раздаются все щедрее и щедрее — на вооружения, на чиновничьи зарплаты, на спортивные гиперпроекты, на БАМ, на прокормление прожорливых дружественных режимов ближнего зарубежья. Кое-что достается даже рядовым людям — при условии, что они работают не в реальной экономике, а в госсекторе. Официально считается и каждодневно повторяется, что это не просто выгодно лоббистам, но еще и полезно для экономического роста. Мы ведь «в мировом тренде». То есть ведем себя как все. Как США. Как Евросоюз. Как с безопасного расстояния советует нам ОЭСР. И вместе с ними спокойно ждем возобновления хозяйственного роста.

И тут вдруг вслух высказывается мысль, что надо делать вовсе не то, что США и ЕС делают сейчас, а, совсем наоборот, то, что они делали лет тридцать — тридцать пять назад, когда у них была стагфляция. Что надо думать вовсе не о подхлестывании роста ВВП, а о подавлении инфляции и оздоровлении экономических отношений. Если добиться успеха и в том и в другом, то со временем будет и рост. Но уж точно не завтра.

Если у нас и в самом деле стагфляция, то вся финансовая рецептура меняется буквально на противоположную.

Надо не поощрять раздачу кредитов, а ограничивать. Не наращивать государственные траты, а сокращать. Пересмотреть майские указы. Они неподъемны. Урезать госпрограмму вооружений. Она тоже неподъемна, да еще и представляет из себя целую коллекцию неэффективных трат, совершенно несопоставимых с практической отдачей.

Надо ли объяснять, что сообщество лиц, осуществляющих у нас раздел государственных денег, ни к чему подобному совершенно не готово? Они вообще не знают, что такое «стагфляция». А если даже и знают, то твердо решили о ней не думать. Центробанк сейчас борется или, по крайней мере, обещает бороться с инфляцией, соглашаясь ради этой цели даже махнуть рукой на многое прочее, например на удержание курса рубля.

Это могло бы стать частью более или менее осмысленной политики, если бы остальные звенья госмашины тоже держались противостагфляционного курса на своих собственных участках работы. Но им даже и сама мысль об этом кажется каким-то извращением.

Между прочим, осмотрительная госпожа Юдаева обставила свой диагноз утешительными дополнениями. По ее словам, стагфляция настигла сейчас не нас одних, но и еще несколько крупных развивающихся экономик. Так сказать, если и болеем, то не одни, а всем БРИКСом.

Трудно сказать, почему это должно утешать. Еще труднее поверить, что у других это зашло так же далеко, как у нас. Уровень инфляции в России сейчас выше среднемирового, а рост экономики ниже. Но главное не в этом. В Китае, к примеру, потребительская инфляция в 2013-м по сравнению с 2012-м и в самом деле выросла (с 2,6 до 3% с лишним). Но ведь темпы роста экономики там остались практически прежними (7,7% в 2013-м против 7,8% в 2012-м). Если у Китая и есть какие-то стагфляционные симптомы, то они во много раз слабее наших.

Может быть, и для российской экономики стагфляция — это диагноз, так сказать, на вырост. Но если с такой твердостью, как наши правители, отказываться даже и думать о ней, то она обязательно придет.