Цивилизация
Каждый год полтора десятка лет наш президент проводит «прямую линию». Это, конечно, никакая не геометрия, хотя «проводит», и «линию», — скорее, взаимная психотерапия. Раз в год происходит встреча народа с Властью. Именно так, с большой буквы. Все остальное время они живут сами по себе, более или менее отдельно друг от друга. К тому же по неписаным законам российской истории спрашивать с власти у нас не принято: можно только деликатно просить о чем-то не слишком для нее обременительном.
Но в данном случае меня больше интересует именно «прямота» разговора, который ведет с нами власть каждый день, а не в день «прямой линии». (Мы-то с ней особо не разговариваем, только слушаем или затыкаем уши.) С этой «прямотой» проблема:
концентрация повседневной публичной лжи в нашей стране в последние два года зашкаливает даже по российским меркам, где честность никогда не была органичной частью политической культуры.
Мою личную чашу терпения публичной лжи по любому поводу переполнила относительно невинная история с внезапной полной заменой состава юниорской сборной России по хоккею (игроки до 18 лет) за сутки до вылета на чемпионат мира. Команда, которую заменили, целый год специально готовилась к этому чемпионату на базе в подмосковном Новогорске. Был поставлен эксперимент: сборная из самых талантливых юниоров страны жила практически как клубная команда и даже выступала в чемпионате Молодежной хоккейной лиги. И вот за сутки до вылета главный тренер этой сборной Виталий Прохоров говорит (он-то как раз не врал): «Решение согласовано с министром спорта, состав команды будет изменен. Сам я не поеду в США, других комментариев дать не могу». Команду заменили на игроков годом моложе, у которых заведомо нет шансов на хороший результат: в таком возрасте год разницы имеет огромное значение.
Федерация хоккея России весь день молчала. Потом был какой-то лепет про тактические соображения, хотя канадское издание TSN к тому времени уже написало, что больше половины из 30 хоккеистов замененной сборной провалили тест на мельдоний. Только через пару дней наши хоккейные начальники сквозь зубы признали очевидное любому, кто понимает, что в игровых видах спорта за день до чемпионата мира состав сборных без экстраординарных причин полностью не меняют.
За несколько дней до этого позора и тоже прямо накануне чемпионата мира был полностью изменен состав мужской сборной России по керлингу. Только профильная федерация так и не признала вероятность допинга, утверждая, что новый состав лучше справится с поставленными задачами. (В итоге не справился, но даже если это было бы так, тренеры, которые готовили одних людей и за сутки до главного турнира года полностью заменяют на других, выглядят, мягко говоря, нелепо.)
Если у нас так врут в спорте (министр Виталий Мутко обещал полностью очистить спорт от допинга еще после зимней Олимпиады-2010 в Ванкувере, но с тех пор Россия не вылезает из допинговых скандалов), чего уж ждать от политики.
В политике эпоха большой лжи в России начиналась гораздо раньше «крымской весны» 2014-го. Нам несколько дней лгали про затонувшую подводную лодку «Курск» в 2001-м. Нам лгали про количество заложников в школе Беслана. Нам врали, когда говорили, что закон о запрете усыновления иностранцами наших детей-сирот защищает детей, а не является местью российских чиновников за санкции по американскому «акту Сергея Магнитского».
Но, конечно, та ложь по масштабам и последствиям не идет ни в какое сравнение с ложью нынешней эпохи. Нам врали, что в Крыму нет и не было «вежливых людей», и только потом признали, что были. Хотя тут уж точно можно было говорить правду — народу она очень даже понравилась. Неслучайно теперь «вежливые люди» у нас популярный торговый бренд, а само слово «вежливость» еще долго будет ассоциироваться с этой войной исподтишка, а вовсе не с хорошими манерами.
Нам врали про «украинскую хунту» (просто почитайте определение слова «хунта» в любом словаре, чтобы понять, что в Киеве ее не было), про засилье на Украине фашистов (их там точно не больше, чем в России) и «бендеровцев». Нам врали про «Новороссию»: воссоздать упраздненную еще в 70-х годах позапрошлого века губернию Российской империи было бы нереально даже с большой кровью.
Мы и сейчас говорим, что в Донбассе воевали исключительно российские добровольцы, но было бы желание, государству не составило труда прикрыть нашу границу с Украиной от таких добровольцев. И не снабжать этих «добровольцев» оружием — тоже. Нам врали, что на Украине распинают наших мальчиков, а в Германии насилуют русских девочек.
Но дело не в самой лжи. Обычная ложь — даже не популизм, не раздача заведомо неисполнимых обещаний ради покупки лояльности электората — по-прежнему является важным элементом политики во многих странах. Это проблема не только России.
Дело в реакции общества на эту ложь.
11 марта 2004 года, за три дня до парламентских выборов, прогремели взрывы на мадридском вокзале Аточа, станциях Эль-Посо и Санта-Эухения. 191 человек погиб, более 2 тысяч получили ранения. Премьер Хосе Мария Аснар, чья Народная партия по всем опросам уверенно опережала конкурентов и должна была побеждать на выборах, сразу же возложил ответственность за теракты на баскских террористов из группировки ЭТА. Так было «спокойнее», думал премьер. Это была ложь. Признать, что «Аль-Каида» (организация запрещена в России) добралась до Испании, было и страшно, и невыгодно для власти. Испанцы ответили 200-тысячной демонстрацией в Мадриде и прокатили Народную партию на выборах. Именно из-за публичной лжи правительства о самом страшном теракте в истории страны. По тому, несут ли политики наказание за публичную ложь (хотя бы путем поражения на выборах или полного краха государственной карьеры), можно судить о качестве политической культуры и состоянии общества.
В России ложь пока, увы, только повышает рейтинг власти. Если это работает, зачем говорить правду, особенно неприятную?
«Кривая» линия оказывается куда выгоднее «прямой». Например, надо ли прямо связывать экономический кризис с последствиями нашей внешней политики и войны санкций, в которую мы со своей стороны уж точно могли бы не ввязываться, если большинство верит, что это происки внешних врагов.
Большинство из нас, не исключая звезд российского агитпропа и некоторых политиков, превратившихся в профессиональных лжецов, в детстве в семье наверняка учили говорить правду. Нам и во взрослом возрасте не очень нравится, когда нас обманывают близкие, друзья или, например, врачи. Почему же тогда нам по душе постоянный политический обман, в котором мы живем последние годы? Потому что он — лишь отражение самообмана.
Мы лжем себе, поэтому так легко обмануть нас.
Только вряд ли стоит радоваться нынешней гармонии обмана в отношениях государства и общества. Ложь неизбежно разъедает государство ровно так же, как частные отношения людей. Нам ли, совсем недавно похоронившим Советский Союз, постепенно превратившийся в царство тотальной политической лжи, этого не помнить.
