Цивилизация
Мирная жизнь, описывавшаяся скучным словом «стабильность», в котором нет ни призвука имперской романтики, ни привкуса священной крови, где за доллар давали какие-то жалкие 30 руб., нам надоела. 85, видимо, куда романтичнее. В конце февраля исполнится два года с того момента, как Россия прямо с зимней Олимпиады в Сочи, практически не снимая лыж, радостно ушла на войну. Пора подводить первые итоги этого похода, все больше напоминающего неудачную попытку бегства от реальности.
О том, что случилось за это время с экономикой, вам каждый день рассказывают цены, ваши доходы и состояние вашего работодателя, если у вас еще есть работа. Поэтому уже пора определяться: будем ли мы требовать «продолжения банкета»? Не надоело ли нам воевать, пусть даже без массового участия, на чужой территории и против, мягко говоря, неясного врага? Хотим ли мы, чтобы каждые два года рубль становился вдвое дешевле? Чтобы падали зарплаты или их не платили вовсе, а годовая инфляция была двузначной? Чтобы даже те, кто раньше мог, никогда никуда не ездил, потому что за границу не пускает государство, а внутри страны слишком кусаются цены?
Спросить у народа с последней прямотой, «хотят ли русские войны», российская социология не решается. Но другие вопросы, позволяющие хоть как-то приблизиться к пониманию ответа, все же задает.
На днях подоспели итоги двух свежих опросов. Когда у людей спрашивают не про любовь к вождям («любим-любим, только отвяжитесь»), а про более шкурные темы, ответы могут быть достаточно искренними и давать некоторые представления о реальных умонастроениях.
Итак, согласно опросу «Левада-центра», проведенному 26–27 декабря 2015 года, 53% россиян считают самыми важными проблемами политическую и экономическую стабильность в стране. На втором месте (можно было давать больше одного ответа) — социальные гарантии и своевременная выплата зарплат и пенсий. Это самой важной проблемой считает 51% опрошенных. Дальше в списке приоритетов наличие работы (48%) и личная — не государственная! — безопасность.
Только для 7% значимы демократия, свобода бизнеса и продолжение реформ. Хотя для России с ее историей это не «только» 7%, а, скорее, «целых» 7%. Зато такой проблемы, как «Россия должна быть великой державой» — а именно этой мифическо-мистической цели в итоге принесена в жертву относительная стабильность «сытых нулевых», — в сознании людей не существует вовсе.
То есть мы, конечно, не против величия, но только не за счет пенсий, зарплат и рабочих мест.
К слову, по данным «Левада-центра», с тем, что в России экономический кризис, согласны 82% населения. Почти столько же, сколько поддерживают президента.
По данным другого опроса — вциомовского — 70% россиян считают конфликты и военные действия более реальной угрозой, чем экономический кризис. Действительно, кризис давно не угроза, а данность: как мы уже знаем, так думают 82% россиян. А вот войны, уверены россияне, пока все-таки нет. Но угрозу войны люди чувствуют остро: пропаганда постаралась. При этом второе место после военной угрозы в списке наших главных страхов занимает подорожание товаров и обесценивание сбережений. Тут люди боятся того, что уже и так происходит.
Если мы сравним данные двух этих опросов, выяснится, что россияне и после Крыма прежде всего хотят стабильности и социальных гарантий, а вовсе не «великой державы любой ценой». Национальной военной мобилизации, на которую яростно работала последние два года наша пропагандистская машина, к счастью, не случилось. Мы в большинстве своем все-таки боимся войны. Убедить нацию в том, что на нас нападают Америка, Украина или ИГ (организация, запрещенная в России), конечно, можно. Но для этого что-то похожее на боевые действия, не дай бог, должно происходить внутри России, а не за ее пределами.
«Гондурас» и Донбасс условных дядю Васю и тетю Тоню волнуют несколько меньше их собственной зарплаты, цен и работы.
Так что на вопрос «хотят ли русские войны» нация отвечает, скорее, отрицательно. Два года назад большинство россиян тоже хотели не столько войны, сколько сразу победы. Именно поэтому публику так воодушевила бескровная крымская кампания. Именно поэтому воодушевление так быстро спало, когда до народа начало доходить, к чему привела эта «победа». Даже если люди считают это происками внешних врагов, невозможно не признать, что жизнь стремительно становится «более хуже».
Экономическая мобилизация нации происходит порой куда быстрее военной — тут никакая пропаганда не нужна. Курс рубля справляется лучше любых киселевых.
Сейчас (опять!) самое время вспомнить, что примером такой стихийной экономической мобилизации стала массовая финансовая и потребительская паника в декабре 2014 года. Тогда люди независимо от своих политических взглядов вели себя более или менее одинаково: массированно скупали автомобили, доллары, пылесосы, гречку — у кого на что хватало денег.
Маршал Гречка, а также генералы Доллар и Баррель одномоментно вывели на бой за выживание миллионы россиян.
И не сомневайтесь, выведут еще: ни власть, ни оппозиция не смогут мобилизовать столько своих сторонников.
Но России нужна не паническая, а нормальная, повседневная экономическая мобилизация. Мобилизация национальных ресурсов, интеллекта, совести, творческой энергии (простите за эти странные, старомодные, почти неуместные в сегодняшнем контексте слова) на экономическое развитие страны. Отсутствие у россиян массового желания воевать и реального врага, который собирается на нас нападать, возможно, последняя надежда на возвращение России в себя.
Деньги на «Зарницу» кончились, пора прибираться в своем лесу.
Пока рано праздновать победу холодильника над телевизором. Но уверенно можно говорить о том, что телевизор все-таки не заменил россиянам окончательно мозги или хотя бы не отменил инстинкты. Нация все еще хочет стабильности. Конечно, стабильность — мы хорошо это знаем из российской истории — может быть и кладбищенской. Прямо как в знаменитой песне Михаила Ножкина: «А на кладбище все спокойненько, ни друзей, ни врагов не видать. Все культурненько, все пристойненько, удивительная благодать».
Но происходящее с Россией в последние два года — точно не стабилизация и не укрепление личной безопасности граждан.
Значит, если власть опять начнет говорить о стабильности как о главной цели своего существования, забудет наконец про «геополитику» и «новую реальность», вспомнит о «реальной реальности», которая все сильнее обжигает пятки, у нас еще есть возможность вернуться с этой все более опасной для России войны без потери лица. Народ точно не будет против отмены наших и «ихних» санкций, если мы закончим войну, в которой больше не будет даже мнимых побед: существенное укрепление рубля, возвращение к относительно стабильной и, главное, предсказуемой экономике понравится публике точно не меньше Крыма. Просто с каждым днем растет шанс не успеть вернуться. Причем не у власти, а у самой страны.
