Темные времена

«Не выходи из комнаты, не совершай ошибку».
Иосиф Бродский.

Россия и Саудовская Аравия, сорвав сделку по стабилизации добычи, подлили нефть в огонь нового глобального кризиса. Но и этот рекордный за 32 года обвал фондовых и валютных рынков, и пандемия коронавируса, толкающая невиданно глобальный мир к первому в истории человечества всемирному карантину, тотальной изоляции в границах страны, города, квартиры, больничной палаты — всего лишь самые яркие и пугающие картины новых темных времен, в которые мы живем.

На наших глазах возникает какой-то новый непонятный мир. Ключевое слово тут «новый» — такой, какого никогда раньше не было. Именно поэтому нынешние времена кажутся такими темными, неясными, непредсказуемыми. У нас даже нет внятного языка для их описания.

Меняется уклад жизни сотен миллионов. Меняются представления о войне и мире, о дружбе и общении, о силе и слабости государств, о возможностях и уязвимостях людей.

Наше мышление устроено так, что мы всегда или почти всегда ищем аналогии. Нам спокойнее считать любое новое хорошо забытым старым или хотя бы чем-то похожим на то, что уже когда-то было. Коронавирус мы сравниваем со «свиным гриппом» 11-летней давности или с «испанкой» столетней. Обвал цен на нефть на 30% за минуту 6 марта 2020 года с обвалом цен на нефть в 1991 году во время войны в Персидском заливе. Эпидемию СПИДа в свое время поэтически окрестили «чумой ХХI века»: нам понравилась эта метафора, ведь мы так хотели, чтобы это было похоже на чуму в Европе в каком-нибудь ХIII веке. Только потому, что мы более или менее знаем, чем оно тогда кончилось. И надеялись, что в этот раз будет хотя бы не хуже.

Тем не менее, в мире появилось много совершенно новых сущностей, которые сравнивать просто не с чем. У них нет аналогов в прошлом.

В мире впервые в истории есть оружие, которым можно в одночасье уничтожить всех — а значит никакую войну теперь нельзя выиграть в том смысле, в которым мы привыкли понимать военные победы. В мире впервые в истории есть интернет и социальные сети, которые сделали возможными фриланс и удаленку как массовый способ работы, а также постоянное виртуальное общение людей независимо от расстояний, но они усилили степень нашего одиночества в реальной жизни. Появились и болезни, которых раньше не было. Есть невиданно свободный доступ к невиданно большому количеству информации и рекордно простые возможности эмитировать глобальный психоз — если бы не было интернета и способности людей делать видео, китайский коронавирус точно не вызвал бы такой всемирной паники.

У прежнего мира был не один, а сразу два ярких финала, два обрушения несущих конструкций, которые невозможно было не заметить. Первый — распад СССР и стран соцлагеря, крушение Берлинской стены. Так умерла идея противостояния двух социальных систем. Стало понятно, что содержание мировой политики больше нельзя описывать как борьбу «строящегося коммунизма» с «загнивающим капитализмом».

Хотя капитализм в последние годы по многим признакам действительно загнивает, коммунизм тоже явно никак не строится.

Второй запоминающийся исторический момент буквального обрушения старого мира— террористическая атака на Америку 11 сентября 2001 года и падающие от захваченного исламскими террористами самолета башни-близнецы в Нью-Йорке. Так кончалась христианская эра с доминированием западной цивилизации и началась постхристианская. Только до сих пор непонятно, какой она будет: мусульманской, азиатской, космополитической или мы вообще увидим крах нынешней человеческой цивилизации, которая не справится с экологическими, экономическими, социальными, медицинскими и психологическими проблемами.

Появление соцсетей, Youtube и iPhone в последние 15 лет — важные детали этого нового непонятного мира. Оказалось, что этими массовыми информационными и технологическими возможностями с равной легкостью могут пользоваться праведники и террористы, самые продвинутые ученые и пещерные варвары. Впервые в истории человечества появились массовые технологии, одинаково и одновременно доступные едва ли не всем людям.

Безналичные и бесконтактные платежи, возможность эмиссии чего-то, что может стать валютой, практически в домашних условиях, возможность заказывать массу товаров по интернету, причем даже в далекой стране, которую ты можешь не увидеть ни разу в жизни — тоже черты нового мира.

Люди как никогда много путешествуют. Ровно из-за этого сухой кашель жителей китайской провинции Хубэй отдается и еще долго будет отдаваться зловещим эхом по всей планете.

Мир становится таким взаимозависимым, каким не был никогда.

Человечество начало использовать нефть как топливо 160 лет назад. Теперь нефть — такое же оружие глобальной войны, как танки, пушки или самолеты, сбрасывающие бомбы. С помощью игры на нефтяных ценах можно разорять и обваливать национальные экономики.

Теперь можно воевать, но делать вид, что «вас там нет». Выводить из строя нормальную жизнедеятельность глобальных компаний и систем управления государством с помощью хакерских атак. С вами ведут войну люди, которые не проникают и не собираются проникать на вашу территорию, вы их не видите и не знаете. Наконец, нашей новой мировой войной буквально на глазах становится таинственный китайский коронавирус.

В результате ползучая Третья мировая война идет по нарастающей, только она совсем не похожа на Первую и Вторую.

К слову, до ХХ века мировых войн не было вовсе — они тоже плод глобализации и технологического прогресса. Не было войн, которые одновременно затрагивали большинство или хотя бы просто значительную часть существующих государств.

Теперь полностью укрыться от вызовов нового мира не может никто — ни в джунглях, ни в горах, ни в пустыне.

Прогнозы, которые мы делаем по любому поводу — от курса валют до экономической или научной мощи держав — могут быть опрокинуты реальностью буквально в одночасье. Китай за 15 лет продвинулся в экономическом смысле от второразрядной региональной державы до одного из мировых лидеров. Но кто теперь поручится, что после коронавируса он не откатится на 10-15 лет назад меньше чем за год?

Ваше самое мощное в мире оружие больше не имеет никакого принципиального значения, потому что вы все равно не можете применить его без риска нарваться на «ответку», которая уничтожит вашу страну. А попасть по тотальное уничтожение и умереть вместе с противником — какая-то сомнительная победа. Вы ее даже не увидите.

Кардинально меняется представление о профессиях и об образовании. Теперь все меньше шансов научиться одной профессии и заниматься ей всю жизнь. Список умирающих профессий полнится. Список междисциплинарных занятий ширится. Мы и сами не понимаем, кого смогут и кого не смогут заменить роботы и алгоритмы, созданные нашими руками и нашим умом.

Коронавирус недвусмысленно показывает нам наше место в природе и в «пищевой цепочке», чтобы мы особо не зазнавались. Если он случайная мутация — значит природа говорит нам, что все наши попытки покорить ее обречены на провал. Если вышедшее из-под контроля биологическое оружие — тем более.

Тема покорения природы, к слову, была одной из ключевых в советской модернистской идеологии и мифологии. «Мы покорили пространство и время, мы — молодые хозяева земли», — пели герои «Веселых ребят», одного из главных сталинских кинофильмов.

Нет, веселые ребята, так не получится.

«Хозяевами земли» нам не стать, как бы мы ни пыжились: есть силы посильнее наших.

Чтобы лучше разобраться в этом новом непонятном мире, вписаться в эти новые темные времена, для начала важно признать их новизну. Мы живем в мире, где есть много такого, чего не было никогда. Что ни с чем не сравнить. Нам очень важно сохранить контроль над своими технологическими достижениями. Научиться не скрывать от других стран важную информацию в случаях, когда речь идет о жизни всего человечества.

Одной из важнейших черт этого нового непонятного мира становится преодоление идеи конкуренции, двигавшей мир тысячелетиями, в пользу идеи солидарности. До жизни по принципу «человек человеку брат» нам еще (или всегда?) очень далеко. Но жизнь по принципу «человек человеку волк» (и «государство государству враг») теперь точно может привести только к гибели человеческой цивилизации. Мы дожили до времен, когда спасение и смерть могут быть лишь коллективными. Специально для России, еще раз: пожизненные цари от наступления этого нового мира и темных времен не спасут.

Впрочем, главная формула стабильности была и остается неизменной: все проходит, пройдет и это.