Цивилизация
Борьба с бедностью официально провозглашена одной из главных задач нашего государства. Про это написано в прошлогоднем майском указе президента — там ставится задача уменьшить бедность за шесть лет вдвое. Про это любят говорить чиновники. Мы боремся с бедностью по крайней мере лет 20. И до 2014 года даже имели некоторые успехи. Но сейчас наше государство не просто не может — оно не хочет бороться с бедностью.
Бедность выгодна тем, кто реально владеет и управляет страной. Почему я так думаю? Да все очень просто. Куда вообще деваются нищие в результате успешной борьбы с бедностью? Имеющие доход ниже установленного государством прожиточного минимума (можно ли на него прожить — отдельный разговор, те, кто устанавливают, точно не пробовали) как минимум переходят в категорию просто бедных. Бедные становятся как минимум низом среднего класса.
Вот как раз со средним классом в стране — главная засада. Именно средний класс оказался главным классовым врагом власти при нынешнем государственном устройстве России.
Недавно крупный российский частный банк провел исследование, согласно которому доля среднего класса в нашей стране за последние пять лет (2014-й по понятным причинам стал точкой отсчета многих бед России на годы вперед — как минимум до момента смены нынешней внешней политики) снизилась с 37% до 30%. В средний класс авторы исследования записали людей с доходами от 39 тысяч до 99 тысяч рублей в месяц, обладающих автомобилем. Главным признаком вымывания сочли увеличение расходов на покупку питания «внизу» этого среднего класса.
Да, разумеется, средний класс возник как следствие нефтяного бума первой половины 2000-х. Да, разумеется, он набрал кредитов, а потом грянул кризис 2014-го. Кризис этот не экономический, а потому из него никакими чисто экономическими мерами не выбраться. Да, именно российский средний класс — это основная масса «счастливых» обладателей ипотеки. Но количество бедных не уменьшается, средний класс исчезает не только по банальным экономическим причинам. Есть причины посерьезнее.
Мы и без всяких исследований, так сказать невооруженным глазом, видим в своей повседневной жизни, что Россия превратилась в страну, где все более узкий круг богатых, наделенных властью и собственностью «господ», откровенно помыкает расширяющейся армией «рабов», критически зависимых от растущего, как раковая опухоль, госсектора экономики или бюджетных социальных пособий. Распорядители бюджета и властных привилегий приватизировали государство, чтобы бесконтрольно и, по возможности, бессменно, передавая нажитые «честным грабежом» состояния и теплые места по наследству, править страной.
На долю 10% самых обеспеченных граждан приходится 82% всего личного богатства в России. Таковы данные последнего пока по времени ежегодного отчета о мировом благосостоянии Global Wealth Report, подготовленного в октябре 2018 года швейцарским банком Credit Suisse. По уровню концентрации богатства мы обогнали даже США, одного из лидеров в этом заочном чемпионате мира по социальному расслоению — в Штатах на долю 10% самых обеспеченных граждан приходится 76% личных средств. И уровень бедности, как и уровень доходов в Америке не чета российскому. Китай вообще нервно курит в сторонке: там 10% самых обеспеченных граждан обладают «всего» 62% личного богатства.
Итак, на одном конце нашей пищевой цепочки — эти самые 10% россиян, обладающие 82% личного богатства страны. Но и среди них есть крайне узкая прослойка людей — их счет идет максимум на сотни — которая контролирует все крупнейшие бизнесы и одновременно является в широком смысле слова реальной политической властью. Низ этого «суперверха» — герои расследований Ивана Голунова. Эти люди так или иначе участвуют в принятии ключевых экономических и политических решений в стране. По их заказу могут посадить министра, губернатора или наивного американского инвестора Майкла Калви. Они являются хозяевами России сразу в двух смыслах: и как владельцы бизнесов, и как обладатели «контрольного пакета» власти.
На другом конце «пищевой цепочки» — 70-72% россиян, не имеющих загранпаспортов. Примерно 19 миллионов, находящихся, по данным Росстата, за официальной чертой бедности. От 15 до 30 миллионов самозанятых.
Все эти люди по-своему выгодны и полезны тем самым 10 процентам и особенно тем самым нескольким сотням хозяев страны. Особенно бедные бюджетники. Потому что бедные бюджетники — значит зависимые. Независимые граждане нашему государству в его нынешнем качестве категорически не нужны.
Почти все из тех примерно 100 миллионов россиян, у которых нет загранпаспорта, никогда не выезжали за пределы России. Им не с чем сравнивать свою жизнь. Им можно, даже несмотря на доступ к интернету, до поры до времени уверенно впаривать по телеку, что Европа и Америка загнивают, что кругом враги, что Россия — самая крутая. Они — самая благодарная аудитория для любой лжи.
19 миллионов нищих точно не будут «бороться с режимом» — им бы день простоять, да ночь продержаться. Раздобыть хлеб насущный — в буквальном смысле слова. Именно среди этих людей встречаются настоящие иждивенцы и тунеядцы, которые даже не пытаются искать работу, а живут на пенсию стареньких родителей или даже на детские пособия. К слову, треть имеющих доходы ниже черты бедности в России официально трудоустроены. Так что даже наличие постоянной работы у нас не является панацеей от нищеты.
15 или 30 миллионов самозанятых сделали свой выбор. Часто — вынужденный, не от хорошей жизни. Они тоже спасаются, как могут, либо сознательно прячутся от государства. Они вообще не хотят попадаться на глаза этому государству. А, значит, точно не станут предъявлять ему претензии. Они не будут спрашивать, почему почти все национальное богатство оказалось в руках такого малого количества людей, вроде бы не наделенных какими-то особыми талантами или профессиональными умениями.
Остается максимум 25 миллионов человек среднего класса. Практически во всех странах, где в принципе есть государственные институты (парламент — парламент, суды — суды, партии — партии), именно средний класс составляет ядро гражданского общества.
Средний класс — это не просто люди с доходами, позволяющими хотя бы иногда бывать за границей, спокойно покупать не только еду, но и одежду и считать личный автомобиль не роскошью, а средством передвижения.
Средний класс — это люди, достаточно независимые от государства, чтобы задавать ему вопросы и предъявлять требования. Чтобы хотеть нормальных дорог. Медицины, которая лечит, а не калечит. Образования, которое учит, а не готовит безмозглых лоялистов. Судов, которые судят по закону. Полиции, которая защищает права граждан, а не молотит их дубинками, когда люди выходят на улицы, чтобы что-то сказать своей власти. Своей. Той, которую они наняли на выборах и которая живет на их налоги. Которую они имеют полное право сменить на других выборах.
В России власть успешно национализирует этот самый средний класс. У нас его основа — те же чиновники среднего звена. Клерки госбанков. Менеджеры и клерки госкорпораций. Работники силовых структур и средний командный состав армии. Такой средний класс в основной своей массе тоже предельно зависим от государства и не рождает достаточное количество ответственных граждан. Лояльность такого среднего класса государство еще может купить.
Но бедные — все равно надежнее. У них просто нет возможности поднять головы, чтобы посмотреть, что там вокруг и, главное, наверху.
Нынешнее государство в России не хочет бороться с бедностью и потому, что в случае успеха этой борьбы придется делиться властью, и потому, что придется отвечать перед людьми. Ведь того появятся те, кто будет спрашивать.
Гораздо легче пиариться на мизерном повышении все равно крошечных социальных пособий. Вводить льготы, чтобы потом исподтишка торговать ими — в России запросто можно встретить счастливых обладателей льгот по ЖКХ или безработных, разъезжающих на дорогущих иномарках. Разглагольствовать о борьбе с бедностью, хорошо понимая, что именно бедные — главная опора. «Денег нет — вы держитесь». А мы тут пока будем доедать оставшееся.
