Цивилизация
Нам с вами буквально каждый день опять угрожают светлым будущим. Невиданно светлым. Даже несмотря на все более беспросветное настоящее. Пока глава Счетной палаты Татьяна Голикова показывает президенту России картинку глубоко символичного пешеходного перехода в Липецкой области, ведущего в никуда, мы чуть ли не из каждого утюга слышим набор мантр этого нового прекрасного мира: «блокчейн», «криптовалюты», «майнинг». Но ничто так радикально не меняет всю парадигму нашего существования (даже, простите, интернет и iPhone), как увеличение продолжительности жизни. Еще радикальнее — бессмертие.
Когда во второй половине ХIХ века русский философ-космист Николай Федоров писал о необходимости (и возможности) полного воскрешения всех когда-либо живших на свете людей, призывая собирать рассеянные молекулы и атомы, дабы «сложить их в тела отцов», современникам он казался, мягко говоря, не совсем адекватным. Личного бессмертия Федоров тоже, естественно, не обрел. Хотя для человека позапрошлого века, да и по нынешним меркам, прожил немало — 74 года.
Но вот о реальности нового радикального скачка средней продолжительности жизни и скорого появления бессмертных людей на полном серьезе говорит такой внешне рациональный, далекий от космизма и прочей метафизики человек, как бывший министр финансов, ныне глава Центра стратегических разработок Алексей Кудрин. Человек, который по поручению президента недавно подготовил программу развития России на ближайшее десятилетие. «10-15 лет потребуется, чтобы медицина решила одну из основных проблем. Благодаря достижениям медицины, в том числе в части производства органов, у нас появятся почти бессмертные люди», — говорит Кудрин. И добавляет: «Появились новые, разрушительные или, наоборот, прорывные технологии, которые внедряются в банках, в торговле, в быту, в информационном обмене, — которые в ближайшие лет десять преобразуют мир».
«Разрушительные и прорывные» технологии действительно есть. Если криптовалюты завоюют массовое доверие и станут полноценным платежным средством в мировом масштабе, это грозит подорвать одну из фундаментальных основ государства в том виде, в каком мы его привыкли видеть, — монополию на денежную эмиссию.
Деньги действительно сможет печатать «кто угодно», и это создаст совершенно непредсказуемую экономическую ситуацию.
А блокчейн дает возможность проводить платежные операции без государственного контроля. И даже без банковских счетов. Одно дело, когда в государстве просто воруют деньги — в истории Российской империи при царе Алексее Михайловиче, отце Петра I, был момент, когда казну разворовали до последнего рубля. Но это все равно «полбеды». Государство пусть и плохо, но контролирует финансовые операции. И более или менее понимает, какой денежной массой располагает. Беда( или счастье?), когда государство — причем никакое, ни честное, ни вороватое — в принципе не сможет контролировать движение денег.
Но все эти технологии все равно меркнут перед изменениями, которые может вызвать в экономике, политике, мироустройстве реальное «бессмертие» или, точнее, новое резкое увеличение продолжительности жизни человека.
Пока медицинские и биологические исследования говорят, что гомо сапиенс как «биологическая машина» рассчитан лет на 150, не больше. Дольше не выдержит сердце. Но если люди справятся с этой проблемой и проблемой старения клеток, если, как сказал нам Алексей Леонидович Кудрин, научатся производить органы на замену устаревших, мы действительно можем оказаться в новой реальности.
Сейчас мы к ней ближе, чем когда-либо раньше в истории человечества. Не далее как 17 ноября 2017 года врачи из Медицинского университета в китайском Харбине под руководством хирурга Жень Сяопина провели первую в мире операцию по пересадке… головы. Пока трупу. Итальянский хирург Серджио Канаверо прогнозирует, что следующим шагом станет пересадка головы от донора с зарегистрированной смертью головного мозга. Это даже не пресловутое клонирование. Перспектива биологического конструктора, из которого можно будет складывать людей, как поделки из LЕGO, становится все реальнее.
В борьбе за бессмертие — пока, конечно, за существенное продление срока земной жизни — человечество добилось впечатляющих успехов. Не меньших, чем в изобретении все более изощренных способов самоистребления. Согласно современным исследованиям исторической статистики, средняя продолжительность жизни в Римской империи в начале прошлого тысячелетия была всего 24 года. Да что там Древний Рим: в 1900 году ожидаемая средняя продолжительность жизни составляла лишь 30 лет, и даже в развитых странах — 47. Главной причиной оставалась гигантская детская смертность. Благодаря достижениям педиатрии к концу 50-х годов прошлого века средняя продолжительность жизни наконец достигла 50 лет. К 1970 году люди стали жить в среднем 60 лет — вдвое больше, чем в начале ХХ века. Сейчас среднестатистический мужчина живет 65 лет, а женщина 70, при этом в развитых странах эта планка уверенно подбирается к 80.
Теперь главные шаги на пути к бессмертию делает не педиатрия, а гериатрия — область геронтологии, изучающая и лечащая болезни старческого возраста. Человечество прибавляет в сроках жизни не за счет уменьшения детской смертности, а за счет увеличения «возраста дожития» пенсионеров.
В любом случае, всего за один век, несмотря на две разрушительные мировые войны и массу «не мировых», человек стал жить в два с половиной раза дольше. Если биология и медицина сумеют поставить на промышленную основу замену органов, у человека появятся шансы если не на бессмертие (все-таки конечна даже сама наша планета и все живое на ней от синих китов до самой маленькой бактерии), то на радикально более долгую жизнь.
К чему ведет «бессмертие» человека? Что меняет?
Во-первых, это колоссальный удар по религиям. Пока они, несмотря на растущую в свете успехов науки и облегчения людям доступа к информации секулярность государств, все равно составляют основу государственных идеологий и общественной морали. Как ни крути, одна из главных фундаментальных причин существования практически всех религиозных доктрин — страх человека перед физической смертью и попытка как-то «договориться» с провидением о формах посмертного бытия.
Во-вторых, у пожизненных правителей может появиться искушение стать бессмертными. Вообще принцип сменяемости власти, как и смены работы в других сферах, во многом основан на том, что человек, долго сидящий на одном месте, эмоционально выгорает, да и просто элементарно стареет, его умственные и физические возможности деградируют.
В-третьих, может существенно поменяться отношение к деторождению. Уже сейчас — с поправкой на религиозные традиции — в странах с наиболее высокими продолжительностью и уровнем жизни рождаемость сильно падает, а растет наиболее ощутимо там, где люди живут меньше и беднее.
В-четвертых, резкий рост средней продолжительности жизни не может не повлиять на скорость развития человека — она будет замедляться. Торопиться некуда: не надо срочно учиться, зарабатывать и обзаводиться детьми. Впереди целая вечность.
Уже сейчас есть исследования, показывающие, что современные дети в детстве развиваются медленнее, чем полвека назад — природа начинает учитывать то, что человек живет все дольше.
В-пятых, поменяется сам смысл жизни. Сейчас мы ценим (или, наоборот, не ценим) жизнь именно благодаря неотвратимости смерти.
Смерть — наше зеркало, ориентир, точка отсчета. Наше появление на свет глубоко случайно, а смерть — единственное абсолютно закономерное событие, которое происходит в любой жизни со стопроцентной гарантией.
Все наши усилия и амбиции направлены на то, чтобы как-то остаться в памяти других людей, продлиться в детях, создать нечто такое, что переживет нас. С бессмертием или увеличением продолжительности жизни человека, например, до нескольких столетий, все эти мотивы либо исчезнут, либо сильно нивелируются. Исчезнет и страх перед смертью, удерживающий миллионы людей от некоторых радикальных поступков. Мы и так постоянно убиваем других и себя.
Если человек физиологически (или искусственно) сможет жить намного дольше, чем сейчас, и без того невысокая цена человеческой жизни в большинстве стран мира может девальвироваться еще сильнее.
В-пятых, хватит ли ресурсов на такое «вечноживущее» и продолжающее размножаться «стадо людей»? Пока природа регулирует нашу жадность и небрежение природой тем, что прирост численности человечества в последние десятилетия стал существенно замедляться. Но нехватка питьевой воды и топлива все равно маячат на горизонте жизни уже ближайших поколений людей.
В-шестых, если мы ради продления земного срока будем бесконечно менять органы и пересаживать себе головы, кто, собственно, будет жить? Мы или уже не мы?
Куда денется тот человек, который появился при рождении? Останемся ли мы вообще живыми людьми, конкретными личностями или окончательно станем пробирочными гомункулусами, утратившими любое собственное «я»?
Если люди начнут жить по 200 лет, будут ли им давать кредиты на 100? Уже сейчас ипотеку выдают на больший срок, чем жил средний житель Римской империи. Как изменится искусство, практически целиком построенное на отношениях человека с короткой земной жизнью, неизбежной смертью и всевозможными образами «посмертной вечности»?
Хотя это не слишком утешает, но есть два обстоятельства, позволяющие лично мне как-то ужиться с новой глобальной угрозой человечеству. Во-первых, запросто можно написать аргументированный текст о том, почему человеку все-таки не дано стать бессмертным ни через 10, ни через 100, ни через 1000 лет. А, во-вторых, я до всего этого просто не доживу…
