Бес слов

12 апреля 2017 года президент Казахстана Нурсултан Назарбаев опубликовал в главной официальной газете страны «Егемен Казахстан» («Суверенный Казахстан») статью. В этой статье он предложил правительству обеспечить переход казахского алфавита на латинский шрифт с кириллицы до конца 2017 года. По-умному это называется «лингвистический суверенитет».

Для россиян важно то, как последний бессменный правитель постсоветского государства с момента распада СССР объясняет необходимость такого перехода. По его мнению, это надо сделать в связи с современной технологической средой, коммуникациями, а также особенностями научного и образовательного процесса XXI века. «Школьники учат английский язык и уже привыкли к латинским буквам. Поэтому никаких проблем для молодого поколения не будет», — пишет Назарбаев. То есть кириллица, которая в Казахстане, как и везде в мире, ассоциируется с русским языком и Россией, явно не кажется президенту Назарбаеву «азбукой» современной технологической среды, коммуникаций, науки и образования. И не ему одному.

Предложения отказаться от кириллицы в пользу латиницы (на это нужно довольно много денег) звучат и в совсем нищей Киргизии. Узбекистан перешел на латиницу 22 года назад. В Таджикистане, пока сохраняющем кириллицу, постоянно идут политические дискуссии о письменности. О статусе русского языка на Украине теперь лучше не заикаться.

Financial Times на днях опубликовала статью, над содержанием которой стоит задуматься, прежде всего, ярым приверженцам сегодняшней российской внешней политики. Чтобы потом не удивлялись, почему эта политика приведет не к росту, а к уменьшению влияния России.

По данным издания, русский язык за последние 20 лет «потерял больше земель, чем любой другой».

Причем эти потери резко контрастируют со все более явным желанием российских властей демонстрировать важность России в мировых делах. По данным FT, число использующих русский язык в Казахстане сократилось с 33% в 1994 году до 20% в 2016-м, в Эстонии и Латвии — с 40% и 33% до 29% и 23% соответственно. Только в Белоруссии наблюдается противоположная тенденция: число использующих русский возросло с 50% в 1994 году до 70% в 2016-м. При этом важно учесть, что белорусский язык никогда не был сильно популярен у самих белорусов.

На русском языке как на родном в мире все еще говорят около 170 миллионов человек. Но их число сокращается. Русский пока входит в десятку самых распространенных мировых языков, занимая восьмое место. Но выше него уже не только китайский, арабский или английский, но и, например, бенгальский.

К слову, английский по распространенности пока занимает только третье место в мире после китайского (китайцев просто намного больше, чем представителей любого другого народа) и испанского. Но если вы посмотрите, какой процент мирового ВВП производят носители того или иного «глобального» языка, сразу станут понятны перспективы главных мировых языков в обозримом будущем. Носители китайского как родного производят более 12% мирового ВВП. Носители испанского — примерно 6,5%. Носители английского — чуть меньше 29,3%. Носители русского — 2,5%. Причем доля самой России в мировой экономике — в том числе из-за нашей политики — с 2014 года стремительно падала, опустившись уже ниже 2%. Между тем хотя бы на примере популярности американских фильмов и «Макдоналдса» можно себе представить, насколько эффективной может быть мягкая языковая и культурная экспансия.

Благодаря политике гибридных войн, тяге элиты к мракобесию и архаике, воинственной, а порой просто хамской риторике наших телешоу, а также вследствие состояния нашей экономики, науки и образования русский язык стремительно теряет популярность в мире.

Мы отпугиваем, а не притягиваем соседей — именно в бывших советских республиках живет большинство носителей русского языка как родного за пределами России.

Возможности исправить это положение простейшим способом, «через постель», с помощью демографии, у нас нет. Русские как минимум в ближайшие десятилетия точно не догонят по численности ни китайцев, ни индийцев, ни арабов. На 1 января 2017 года в России, по данным Росстата, жило 146 миллионов 838 тысяч 993 человека. Это на 825 тысяч меньше, чем в РСФСР в 1990 году, перед распадом СССР.

Разумеется, в распространении английского и того же испанского по миру сыграло роль колониальное прошлое. Но Россия тоже имела свой имперский ресурс и растрачивает его самым бездарным образом. Россия перестает быть даже для тех же среднеазиатских республик желанным местом получения образования. Это место стремительно занимают Китай, а для местной элиты — еще и страны Запада. Впрочем, сама российская политическая и бизнес-элита не заблуждается насчет качества своего государства, отправляя детей жить и учиться на «ненавистный Запад».

«Русский мир» и российский неоимпериализм вкупе с падением экономической и образовательной привлекательности России для соседей прямо вредит русскому языку. Ему вредят наши дипломаты, тыкающие прямо с трибуны ООН своим политическим оппонентам. Ему вредит поддержка одиозных диктаторов. Ему вредят политические телешоу, которыми заправляют прапорщики словарного запаса. Ему вредит уровень развития экономики, образования и здравоохранения. Ему вредят кафедры теологии в естественнонаучных вузах. Погромы православными активистами выставок и спектаклей. Массовый плагиат в диссертациях государственных мужей. Коррупция как способ управления страной. Ему вредит устроенный на пустом месте скандал с «Евровидением»: никто не мешал нам отправить в Киев артиста, не выступавшего в Крыму, и уж точно не использовать в своих политических играх девушку с ограниченными возможностями. Это мы сами вредим себе и своему великому и могучему — без малейшей тени иронии — языку.

Русский язык не перестал быть для мира языком Пушкина, Льва Толстого и Чехова (последние двое по-прежнему входят в число самых известных писателей на планете). Это язык фильмов Эйзенштейна и Тарковского, Рязанова и Данелии. Но сегодня русский язык в мире — это, прежде всего, язык архаики, агрессии и тотальной обиды на других.