Цивилизация
В России опасно шутить. С одной стороны, за шутку можно схлопотать реальный срок. С другой, любая шутка у нас может стать законом. Ну или хотя бы законопроектом.
Лет пять назад ходил по сети такой демотиватор. Сидит Сталин — френч, усы, трубка, хитрый прищур палача — все, как мы любим, — за столом и пялится в темный экран компьютерного монитора. Под картинкой подпись: «При мне такой <ерунды> не было». Эта картинка живо вспомнилась мне, когда я прочитал новость о том, что депутат Виталий Милонов, давно известный превращением самых нелепых шуток в законодательные инициативы, внес в Госдуму законопроект о регистрации пользователей в соцсетях по паспортным данным. При этом законопроект вообще запрещает регистрироваться в соцсетях детям до 14 лет. Логично: у них же нет паспорта. И у нас тоже некоторые хотят, чтобы никакого интернета не было. Вообще, как в старые добрые высокодуховные времена.
Откуда торчат уши у этого, простите, законотворческого акта, вполне понятно. Депутат Милонов начитался страшилок о том, как «Навальный вывел на митинги 26 марта школоту». Эти самые подростки тупо зависают в соцсетях, вместо того чтобы «по уму» смотреть программу «Время». Ровно поэтому закон Милонова также запрещает распространение в соцсетях информации о готовящихся несанкционированных акциях и митингах. Более того, в законопроекте даже содержится запрет одному человеку иметь несколько страниц в одной социальной сети (штраф до 5 тыс. рублей).
Не знаю как вам, а мне не смешно. Во-первых, потому, что, по данным свежеиспеченного опроса «ВЦИОМ-Спутник», почти две трети россиян (62%) согласны запретить детям до 14 лет выходить в соцсети. Причем наиболее активно этот запрет поддержали как раз молодые люди в возрасте 18–24 лет — среди них таких 67%. Даже в Москве и Петербурге, этих рассадниках интернета и либерализма, против только 47%. То есть народ, если что, поддержит.
Во-вторых, в России уже пытаются регулировать законами то, что не поддается юридическому регулированию. Оскорбление чувств верующих, например. И ничего хорошего из этого не выходит. В том числе потому, что адекватно перевести на юридический язык «оскорбление чувств» невозможно. И потому, что чувства есть не только у верующих.
В-третьих, лет семь назад главный редактор издания, где я тогда работал, рассказывал нам, как на встрече с главными редакторами директор ФСБ то ли в шутку, то ли всерьез сослался на слова одного своего заместителя. Тот, в свою очередь, заочно солидаризировался с портретом тов. Сталина на демотиваторе и заявил на одном вполне открытом совещании примерно следующее: «Мы уже полтора года (дело было, повторюсь, лет семь назад) думаем, как закрыть этот интернет, но ничего пока не придумали». Меня тогда особенно порадовало слово «пока». Даже до «болотных протестов», не говоря уже о «крымской весне», в России вполне ответственные лица хотели как-нибудь избавить нас от этой «всемирной паутины». Найти какой-нибудь чудо-веник, который все это сметет.
В-четвертых, идея регулировать интернет, в частности закрывать неправильные сайты и ставить железные решетки на соцсети, ударила в голову не только депутату Милонову. Она набирает популярность в мире. Меры по ограничению интернета широко применяются не только в Китае или Северной Корее, но даже на свободолюбивом Западе.
Магическое слово «безопасность» заставляет политиков делать глупости, независимо от характера режимов государств, в которых это происходит.
В-пятых, кроме политической истерики после протестов, которую транслирует этот милоновский законопроект, в России есть еще истерика социальная. Модные тексты о «синих китах», группах подростков-самоубийц в социальных сетях, могут стать аргументом для запрета повесомее «навальных митингов». Хотя любой, кому это интересно, легко может убедиться, что волны подростковых самоубийств накатывали на Россию и другие страны задолго до того, как человек придумал компьютер, не то что интернет. И ни с какими «синими китами» или «черными дельфинами» это не связано. В частности, волна таких самоубийств прокатилась по советской России сразу после гибели Есенина в 1925 году.
Я убежден, что регулировать интернет законами бессмысленно в принципе. Это примерно то же самое, что пытаться ситом — даже не ведром — вычерпывать океан. Или законодательно устанавливать уровень воды в море. Потому что интернет — это окружающая среда. Это не предмет, как холодное или горячее оружие. Это даже не мысль, хотя карать за слова тоже дико.
Интернет и социальные сети как его производная по самой своей природе не могут быть предметом законодательного регулирования. Во многих странах понимают, что не надо регулировать законом свободу совести и вероисповедания — она просто должна быть, и всё. Никакой Семейный кодекс (там, где он есть) не в состоянии регулировать гражданские браки и тем более чувства людей друг к другу. Неслучайно самыми ярыми приверженцами штампа в паспорте во что бы то ни стало скоро будут как раз однополые пары, для которых легализация брака — не только важный моральный, но и гражданский, политический вопрос.
А как же экстремистские сайты, спросите вы? Есть казуистический контраргумент: что считать экстремизмом? Например, в свое время — не так давно по меркам человеческой истории, экстремистским считалось утверждение «Земля вращается вокруг Солнца». За такое можно было и на костер угодить. Но если отвлечься от казуистики и прямо считать экстремистскими сайты религиозные, склоняющие к терроризму, так в мире первым делом проверяют очередного смертника на что? Правильно, на посещение экстремистских сайтов религиозной направленности. Не будет сайтов, как полиция быстро узнает, что смертник — исламский радикал, а не буддистский пофигист?
Опять же, социальные сети — зона самого доступного за всю историю человечества массового общения. Последний способ спасения от одиночества миллионов людей с ограниченными возможностями, детей и стариков.
Это возможность зафиксировать свои чувства и себя самого в надежде, что хоть кто-нибудь разделит твою радость и боль, твою дурашливость и гнев. Это способ остаться хотя бы ненадолго в мире, где не остается никого и ничего.
«И аккаунт в фейсбуке — наша будущая могила».
А как же пиратские сайты, спросите вы? Ага, в нашем постмодернистском мире, где умирает само понятие автора, нет способа раз и навсегда законодательными запретами защитить авторские права. Для автора фильма, книги или песни должно быть счастьем, что его произведение скачивают, чтобы посмотреть-почитать-послушать. Поэтому все больше тех же музыкантов добровольно выкладывают альбомы или синглы в сеть для бесплатного просмотра. Шила в мешке не утаишь — это про авторские права в современном мире.
А как же интернет-клубничка, то, что маркируется как 18+, спросите вы? Маркировка и есть максимально возможное регулирование. Наивно полагать, будто бы дети в эпоху до соцсетей и компьютеров не знали, что их не в капусте нашли. А статьи за распространение порнографии и тем более за сексуальное насилие есть в любой стране. Судить за доказанные действия можно и нужно.
Нет и не может быть закона о запрете детям глотать колпачки от ручек, хвататься за горячее или острое. Есть взрослые, которые должны следить за тем, чтобы не проглотили и не схватились.
Россияне, конечно, могут сказать в социологическом опросе, что не расстроятся из-за отключения интернета. Но как показывает история человечества, пасту обратно в тюбик не затолкнешь. Нет способов с помощью самых решительных и изощренных законодательных запретов отменить любую новую реальность — лекарства, научные открытия, которые «вредят» религии, «опасную» одежду. Не получится и с интернетом. Хотя нам кажется, что новые технологии делают жизнь проще и удобнее, они одновременно делают сложнее формы контроля.
При этом вы никогда не докажете, что человек убил или ограбил именно потому, что сидел в «Одноклассниках». За убийства и грабежи закон должен наказывать по всей строгости. А пытаться по всей строгости закона наказывать сам интернет — нелепо и бессмысленно.
