Цивилизация
В Москве закончилась последняя перед саммитом в Санкт-Петербурге большая встреча высших чиновников двадцати ведущих стран мира, которая предлагает решения для саммита. В программу входили встречи финансовой (министров финансов и управляющих центробанками) и трудовой (министров труда) «двадцатки». Несколько диссонансов резанули мне глаз.
Никому не нужный аутрич
Подготовка саммита сопровождается очень большой суетой со стороны общественности: бизнес (Business20), гражданские активисты (Civil20), профсоюзы (Labour20), молодежные инициативы (Youth20) и интеллектуалы (Think20). Все эти форумы собираются, спорят, готовят свои итоговые документы, регулярно презентуют их общественности и G20.
Вся эта суета откровенно называется словечком «G20 Outreach». «Аутрич» — когда вас не просят, а вы сами приходите к людям и что-то предлагаете.
Очень продуктивная форма для социальных работников, которые ходят к престарелым и инвалидам, или интересный способ рекламной кампании. Но — довольно странный формат для подготовки саммита «двадцатки».
Лидеры стран никого не просили помогать, но желающих им подсказывать нашлось большое количество. Никто никому не давал обещаний даже краем глаза заглянуть в подготовленные столь активной общественностью документы. Нет никаких совместных обсуждений общих тем: министры труда не совещаются с профсоюзами и работодателями на тему занятости, министры финансов не обсуждают с бизнесом налоги, управляющие ЦБ не дискутируют с банками о денежной политике. Ничего подобного не происходит и не планируется.
Какой смысл в таком случае имеют все эти аутрич-инициативы? Похоже, что только самопиар инициаторов и ничего более. Это всего лишь информационный фон (если сказать честнее — шум) для встречи лидеров G20.
Российский диссонанс
Во избежание путаницы стоит заметить, что в понимании обычной экономической науки экономический рост — это в первую очередь увеличение занятости (чтобы таким образом были использованы все имеющиеся трудовые ресурсы), а только во вторую (уже в ситуации полной занятости) — инвестиции. В менталитете развитых стран сегодня сокращение безработицы и рост — это просто синонимы. Именно в этом смысле Центробанк США имеет сегодня двойной мандат — контроль инфляции и безработицы (то есть поддержание баланса между требованиями низких темпов увеличения цен и экономического роста).
Развитые страны в последние десятилетия замечательно освоили небывалый фокус — рост без инвестиций. Он достигается даже при сокращении доли инвестиций в ВВП. Прежде всего потому, что основа современной «западной» модели экономики — это сфера услуг, интеллектуальная собственность, бренды, информация, коммуникации (включая интернет) и т. п. Все это требует гораздо меньше инвестиций, чем традиционная экономика производства товаров. Инвестиционно-обусловленный рост — это удел развивающихся экономик.
Все развитые страны говорят об увеличении занятости (то есть доведении экономического роста до потенциально возможного при данном уровне трудовых ресурсов), а Россия — об инвестициях. Потому что российские власти не понимают никакого роста, кроме обусловленного инвестициями – зарывания в землю трубопроводов и прочего строительства.
Россия постоянно мажет мимо цели и говорит о вещах, которые просто не интересны развитым странам, которые на самом деле и задают тон на саммите. А о том, о чем говорят развитые страны, российская делегация почти не может поддержать разговор.
На прошлой встрече наш министр финансов Антон Силуанов активно обсуждал тему конкурентных девальваций, явно имея в виду пример Японии. Ему быстро объяснили, что Япония — особый случай. И на последней встрече Силуанов уже не поднимал эту тему. Тема в декларации осталась, но содержания она никакого не несет и не накладывает никаких ограничений ни на кого.
Просто смешно выглядит пожелание России о большей предсказуемости денежных политик стран — эмитентов резервных валют. Для этих стран принципиально важно взаимопонимание со своими рынками, и они выстраивают политику именно в расчете на определенные реакции рынков. Никакого инсайда ни Россия, ни Силуанов лично получить не могут в принципе. Просто потому, что его не существует. Наоборот, глава ФРС Бен Бернанке в своих последних выступлениях как раз повысил степень непредсказуемости политики американского регулятора.
Глава ОЭСР Анхель Гурриа говорит о том, что в России одна из самых низких безработиц в G20. Он думал, что похвалил страну — организатора саммита. Но не тут-то было. Российский вице-премьер Ольга Голодец тут же выступает и рассказывает, что на самом деле это не так, и мы тоже типа как все, у нас есть безработица, вообще непонятно, где работают 20–30 млн человек, есть огромная «теневая» занятость... просто не понимая, что тем самым пускает под откос всю официальную российскую статистику по безработице и расписывается в сомнительности расчета Росстатом этого ключевого макроэкономического показателя. Представители развитых стран, наверное, долго не могли прийти в себя от таких откровений. И, возвращаясь к теории, зачем России инвестиции при такой безработице?
Примеры того, что российская делегация и финансовый «мейнстрим» живут на разных планетах, можно продолжать, но и так, думаю, ясно, о чем я говорю.
Дистанция между декларациями и действиями
Вопрос не только в менталитете российской делегации. Основную часть работы по подготовке саммита делает финансовая «двадцатка» — именно эти высшие госчиновники распоряжаются бюджетами и денежной политикой в своих странах. И что же хотят эти люди?
Стандартные заклинания про экономический рост и занятость вынесены в заголовки и лозунги. Но между декларациями и конкретными предлагаемыми мерами — дистанция огромного размера. Полное ощущение того, что эти два пласта готовились не просто разными людьми, а людьми, совершенно не знакомыми с работой друг друга, одно не имеет отношения к другому.
Занятость — и что? А дальше просто пустота. Финансовая «двадцатка» признает проблему, но сосредотачивает свои усилия на борьбе с офшорами, повышении собираемости налогов, соблюдении правил ВТО и т. п. — на чем угодно, кроме самой занятости.
Странная борьба
Борьба с офшорами в издании G20 выглядит откровенно странно. Она вырождается в два основных направления: борьбу с гражданами, оптимизирующими свои налоги, и борьбу с избранными транснациональными корпорациями.
Граждан зажали, кажется, что дальше некуда. Но на самом деле все ограничения совсем не сложно обходятся путем создания многоступенчатых схем владения офшорами. Для тех, кому надо прятать миллионы и миллиарды — это совершенно не проблема. Их так не поймаешь. Но зато все банки мира теперь должны распрощаться с понятием банковской тайны, выдавать всю информацию по своим клиентам налоговым органам и т. д. Ощущение, что цель всего мероприятия — выбраковка слишком слабых особей и налаживание тотального контроля государств за своими гражданами.
Второе направление — некоторые особо наглые международные корпорации. Вот, например, американцы пригласили главу Apple в конгресс и стали выяснять, почему вся прибыль от операций в Европе собирается в Ирландии, где никакой деятельности Apple не ведет и никаких налогов, соответственно, не платит. И почему у компании скопилось больше почти $140 млрд. И вообще, почему американские корпорации имеют свободных денег почти на $1,5 трлн, но большую часть их держат на счетах за границей? Вот бы перевести их в США и обложить налогом — размечтались американские конгрессмены.
Просто какой-то социализм. Увидели, у кого есть деньги и — не важно, заработаны они или нет — давай их делить. Даже если удастся сделать что-то подобное с помощью мер, предлагаемых ОЭСР, то к чему это приведет? К росту налогового давления как раз на технологических лидеров западного мира. Это сократит их прибыль, замедлит их рост и вполне может сократить дивиденды и курс акций. Кто от этого потеряет?
Всего в 2012 году американские корпорации (акционерные общества) выпустили акций на $16,2 трлн в нефинансовом секторе и на $5 трлн — финансовые компании. Кто владеет этими акциями? Практически пополам — население и финансовые компании (банки). Банкам ФРС, конечно, всегда поможет кредитами, если что. А кто будет помогать населению? Бюджет? Хороший способ собрать дополнительный доход, который принесет дополнительный расход.
А вот главного в борьбе с офшорами G20 не видит или просто не знает, как с этим быть: борьба с международными наркокартелями, финансированием терроризма и прочей чисто криминальной историей их использования.
Вот использовать офшоры как предлог для тотальной слежки за гражданами или попытаться поделить легально скопленные там международными корпорациями деньги — это им
интересно.
И стоит честно сказать, что не так уж и нужны эти дополнительные доходы бюджетам стран G20. Европа и США уже практически в норме по бюджетным дефицитам. Но как же не взять денег, если вот они лежат? Удержаться от желаемого и доступного — это, как известно, черта, совершенно не свойственная политикам.
