Цивилизация
Бродят по сети ответы. Ответы Олегу Табакову. Очень популярен, к примеру, текст, где специально для Олега Павловича составлен список хороших украинцев, чтобы он прочел и прозрел. Чтобы понял, что украинцы тоже бывают хорошими.
Не знаю, чьему наивному перу он принадлежит, но требую добавить в список талантливейшего украинского актера Степана Шкурата, денщика Петровича из великого «Чапаева», ну помните, тот, который «Брат помирает. Ухи просит. Пустил бы ты меня!». И исключить не заслуживших высокого соседства Милу Кунис и Игоря Крутого (низкий жанр). В таком виде список достойных украинцев, половина из которых евреи, я утверждаю.
Ладно, не будем гоготать над чужой законной наивностью и чужой законной обидой. Автор ответа полагает, что, составив список приличных людей той национальности, которую назвали второсортной, тем самым дает бой Олегу Табакову. Но ведь ответ находится в рамках той же логики. Табаков определяет второсортность нации по тем великим украинцам, которых он в ней не видит. Но и автор ответа делает то же самое: определяет первосортность нации по тем великим украинцам, которых он в ней видит. Разницы нет. О том, что немыслимо определять сортность нации, речь не идет.
Как сказал бы умный Воланд, голубчики, это вздор! Сортность нации бывает только одна — первая, она же единственная.
Поспешим же оставить за скобками Олега Павловича с его творчеством и взглядами на жизнь. Во-первых, я не табаковед. Во-вторых, я, честно говоря, не пойму, почему просто удачливый актер становится интеллектуально влиятельной фигурой? Это что, граф Толстой? Это Достоевский? Это Кант? С какой стати мы ждем от него человеческого совершенства? Олег Палыч, будучи образцовым Актер Актерычем, много раз намекал нам, что от него ждать такого не стоит.
Ну да, оговоримся, что частное высказывание человека, чего-то в своей жизни недодумавшего, вытащили в публичное поле. Но это не отменяет сути высказывания. Как бы да, некорректно собрана информация. Но
общественный суд, он грозный суд. Он пострашнее суда в мантиях и париках. Пострашнее Басманного. От него не укроешься.
Это в настоящем суде (как на Западе) вам скажут, к примеру, что раз прослушивание телефонных переговоров осуществлялось незаконно, то доказать мы ничего таким образом не можем, а потому вор не будет сидеть в тюрьме. А будет гулять...
Тут так не выйдет. Суд общества, он в каждую голову проникнет.
Я же хочу обсудить не само высказывание и тем более не высказывателя. А то, что находится возле и после высказывания. Тут есть два момента.
Первое. Отчего такой резонанс? Такое возмущение? Здесь действует логика референтной группы. Ты присваиваешь себе тот образ, который ты понимаешь. Ты претендуешь на то, что твоя референтная группа — это группа всего поколения. Присваиваешь себе, например, некоего кота Матроскина, которого любишь и понимаешь, и уверен, что он не может говорить что-то, что тебе не близко.
Возмущение поведением симпатяги Матроскина находится в той же логике, что и прелестный и совершенно серьезный опрос на одной известной радиостанции: какую песню Высоцкий посвятил, не помню, то ли Навальному, то ли Путину...
И второй момент. Несмотря на всю замусоренность публично-политического пространства и все остальные оговорки, существует некое словоизлияние публичного человека, влиятельного, любимого многими, наделавшее шуму, о третьесортности другой нации и высказывание о том, что ему стыдно за украинцев. (Это отдельно прелестно. Ему «стыдно» за украинцев как кому? Как русскому? Стыдно сразу за все 40 млн украинцев или только за 38 млн?)
И тут возникает вопрос: а почему не первый раз наша интеллигентная интеллигенция, наша элитарная элита оказывается такой большой дурой, когда высказывается о политике?
Почему она глупости говорит десятилетиями, а чуть что: «Я в политике не разбираюсь», «Я вне политики», «Я над схваткой»?
И на правах не разбирающихся в политике регулярно лепит Матроскина. И всегда ни к чему не готова, и всегда невпопад, и потом, как обычно, «ну кто же мог подумать».
Тема эта не то чтоб очень свежая. Вот древний грек Солон, афинский политик, законодатель и, кстати, поэт, говорил, что «во время гражданской смуты каждый должен немедленно примкнуть к той или другой стороне». Это закон был, между прочим. Солон (поэт и политик) хотел приучить граждан не быть равнодушными в общественных делах. Он требовал, чтобы каждый вступался за справедливое дело открыто.
Тема очень актуальная. Должен ли деятель искусства заставить себя разбираться в политике в такое время, как наше? Или деятель выше этого? Деятель позволяет себе быть умственно отсталым в таком низком деле. Хороший режиссер Кустурица, на мой взгляд, не разобрался. Совсем не разобрался...
Любимый мною Александр Вертинский в 1917 году, в такой критический момент для родины, которую считал своей, которую оплакал во многих песнях, написал одну очень любопытную строчку: «Я не знаю, зачем и кому это нужно, кто послал их на смерть» и далее про ненужность жертвы. А между прочим, речь идет о юнкерах, будущих русских офицерах, которые защищали воинскую честь и погибли за родину. Но ведь это их долг. А что, если бы их оскорбила песня о ненужности их гибели?
А ведь это известная, это культовая строчка Вертинского. Возможно, девиз интеллигенции. Интеллигенции, не поддержавшей, как известно, борьбу с большевиками...
Бывают такие ситуации, когда милые кот-леопольдовские призывы неуместны! И кот-леопольдство является преступлением!
Такие же или похожие (к примеру, «во всякой войне виноваты обе стороны») примирительные, а по сути, отвратительно равнодушные слова звучат, когда мы обсуждаем чьи-то далекие от нас конфликты. В Великой Отечественной войне разве обе стороны были виноваты?
Тот факт, что в каждой войне с обеих сторон есть страшная жестокость, никак не оправдывает этого равнодушного самолюбования и манерного махания рукой: «Кому это нужно», «В войне все виноваты».
Что хорошего ждать от деятеля? Деятель всегда самоуверен, самовлюблен, всегда дилетант. Да, политически рассеян, близорук. Но до того ли деятелю? Он обязан нравиться. Он манерничает, кривляется, он ни в чем не разбирается толком. Он, конечно, за мир, он за все хорошее, он любит детишек, он способен разрыдаться над увядшим цветком, он любуется солнцем в кроне деревца, что ему эти распри? Ну не требуйте, не требуйте от него прямых ответов на ваши навязчивые вопросы о политике.
Вместо политического выбора мы имеем выбор морализаторский: «Ах, как же так можно?!», «Что вы делаете, господа, вы звери!». Но это обыкновенная моральная фальшь.
Почему-то для Мераба Мамардашвили («Если мой народ изберет Гамсахурдию, я пойду против моего народа») или для Киры Муратовой («Нет, я не над схваткой. Я — за Украину») политическое самоопределение оказалось не ниже их достоинства — а вровень.
Потому что в такое время, как сегодня, люди, чей голос слышнее других, должны заставить себя разбираться в политике и принять чью-либо сторону...
