Цивилизация
В ответ на новую политику фейсбука официально заявляю:
«Вот стою я перед вами, словно голенький.
Да, я с Нинулькою гулял с тётипашиной,
И в «Пекин» ее водил, и в Сокольники.
И в палату с ней ходил в Грановитую».
О чем сам наделал селфи и постил я в ФБ...
Что ж сказать мне про политику новую ядовитую?!
Итак...
Событие номер один. Пресс-секретарь конгрессмена США уволилась после того, как раскритиковала дочерей Барака Обамы у себя на странице в фейсбуке.
Событие номер два. Александр Плющев в своем твиттер-аккаунте после гибели сына Сергея Иванова опубликовал комментарий-вопрос, повторять который я не буду. После чего Плющев чуть не был уволен.
Событие номер три. Массовое, эпидемическое распространение в сети поста следующего содержания: «В ответ на новую политику Facebook я настоящим объявляю, что все мои персональные данные, иллюстрации, картинки, фотографии, видео являются объектами моего авторского права…»
И теперь вопрос: почему никто не может понять, является ли территория фейсбука и твиттера территорией частной или публичной?
Почему, публикуя направо и налево селфи и неприятное новое слово «себяшки», мы, как говорил классик, одной рукой поем, другой свет зажигаем?
Одной рукой мы на каждой стене пишем: «Киса и Ося здесь были» – хотим наследить как можно масштабнее, остаться в этой клятой жизни хоть как-то, хоть тушкой, хоть чучелом, хоть себяшкой. И бессмертие для нищих становится все более доступным. А другой рукой хотим защитить свою приватность.
С одной стороны, нарциссизм официально выведен ВОЗ из перечня заболеваний, ибо нарциссизмом сегодня страдают все. То есть всем нужна постоянная эмоциональная поддержка и подтверждение своего существования, привет из мира.
Облайканность дает нам переживание: я есмь.
С другой стороны, мы хором возмущаемся, когда у нас крадут наши же эксгибиционично выставленные фотки, мнения, шутки и, наконец, наши чек-ины: «Был здеся с теми-то». А если не «был здеся с теми-то» — так, выходит, и не было меня вовсе.
Замечу в скобках о появлении культа знаменитости в наше время. Либо ты знаменит, перепощен, залайкан или хотя бы знаком со знаменитыми-залайканными — либо тебя нет. Жизнь перетекла в виртуальную сферу, и здесь мы и ищем подтверждения своего существования.
И вдруг на фоне этого эксгибиционизма и нарциссизма такая вдруг скромность. Но скромность украшает девушку только до 17 лет. 50-летней женщине с бородой она не к лицу.
Откуда же взялась эта озабоченность приватностью у неуловимого индейца Джо?
Откуда у нас вообще эта идефикс о приватности? Да когда ихние предки Декларацию независимости подписывали, наши на деревьях висели (шутка), в общих банях мылись, прямо бабы с мужиками, и спали на полатях вповалку (правда). Женились просто, умирали легко.
В СССР вообще никакой приватности не было. Сами понимаете, квартирный вопрос заставлял ютиться в одной комнате бывших и будущих мужей, троюродных и пятиюродных сестер. Приходилось, да, приходилось иногда подливать в чай мочу, а в суп помои.
В одиночестве человек не был практически никогда. Спрятаться было негде. Вся его жизнь была на виду. И считалась она не частной (это было своего рода ругательство) — была она общей. «Кто мне писал на службу жалобы?»
Ну да, жена жаловалась на мужа в профком, чтоб его приструнили.
«А как вызвали меня, я сник от робости,
А из зала мне кричат: «Давай подробности!»
Ну и так далее...
Кто юн и свеж, тому расскажу, что аморальное поведение товарища Парамонова из знаменитой песни Галича разбирал коллектив. Сразу после разбора вопроса «Свободу Африке!»
У нас и комнаты-то своей никогда не было, и нынешние дети, обретя ее (эту комнату), никак не могли приучить своих родителей не вламываться в нее без стука. Приватность — на нашей земле это что-то новенькое. Нереальненькое.
Мой двоюродный брат давно уехал из России. А потом вернулся на пару лет. И знаете, что его больше всего угнетало? То, что здесь отсутствует понятие частной жизни. Он несколько раз снимал квартиру и всегда со скандалом из нее бежал. Потому что
ни одному хозяину он так и не смог объяснить, что приходить в квартиру в его отсутствие с инспекцией ванной комнаты, кухни и шкафа с личными вещами — нехорошо.
Хозяин никак не соглашался считать частную территорию частной, а мой кузен, возросший в США, считал хозяина варваром и недоумком.
Теперь кузен живет во Вьетнаме. Ест, говорит, на ужин жареных акул.
Надо сказать, что и в пресловутой Европе приватность появилась не прямо во времена палеолита, это тоже довольно позднее цивилизационное приобретение. Ну это я так, справедливости ради. Что же до России, то у нас слово «прайваси» так и осталось варваризмом, ему и русский аналог подобрали совсем недавно, прям такой грех — не знали, как переводить...
Ну это я вам напоминаю, что мы — люди еще вчера бесправные и коллективные. А потому нечего тут нос задирать.
Юридической стороны дела я всерьез касаться не собираюсь, но повторю здесь реплику моей подруги, которая учится в Штатах на юриста и специализируется как раз на приватности в интернете – по ее словам, это самое перспективное направление юриспруденции. «Хорошо, милая Юля, что ты временно никому не нужна, – сказала она, – а если вдруг понадобишься да повлекут тебя в суд, так ты просто будь готова к тому, что вся твоя переписка, в том числе и личная, и статусы, и чаты, и все твои запросы в поисковиках, будь то открыто или инкогнито, будут известны и представлены. Так что уже можешь начинать краснеть!»
