Подлец я или не подлец

Мою подругу обидели. Обидели несправедливо. Обидели публично. Обидели известные люди. И им все поверили. И она теперь лежит и плачет. А в перерывах между слезами звонит и спрашивает, отвечать или не отвечать. Что я могу ей сказать? Я могу ей сказать только словами гениального Венички Ерофеева: «Сердце мне говорило: «Тебя обидели, тебя сравняли с говном. Поди, Веничка, и напейся. Встань и поди напейся, как сука». Так говорило мое прекрасное сердце».

В 1495 году Сандро Боттичелли нарисовал картину «Аллегория клеветы». А пять веков спустя ее увидела я. И ничего не поняла.

Меня она вводила в полное замешательство. Кто тут хороший, кто плохой — было совершенно не ясно. Вот эта дама хороша собой, чиста, невинна. Но почему она насилует какого-то беднягу. Наконец до меня дошло: на то она и клевета, чтобы выглядеть убедительно, на то и клевета, что теперь не разберешь, кто плох, а кто хорош. Было б все ясно — тогда б Боттичелли рисовал бы «Аллегорию истины».

Но вопрос не праздный. Клевета. Что делать?

Все с этим сталкивались. Ответишь — каждый знает, что начнется. Начнется Он. Его Величество «Наброс». Кто не знает расшифровки этого прекрасного образа — сообщу, как он звучит полностью: наброс кое-чего на вентилятор. Образ грубый, согласна. Но очень талантливый и очень точный. Зримый такой образ. Кроме того, трибуна твоя маленькая. Тебя почти никто и не услышит. Никто вникать не станет. Зато услышат тех, кто тебе в ответ опять «набросит». Таковы жесткие условия игры.

Как сказал один философ: «У жертвы нет собственного дискурса». Что это значит? Это значит, что бы жертва ни говорила, она находится внутри дискурса обидчика, льет воду на его мельницу. Такова ловушка речи.

Что бы ни говорила жертва насилия — это работает только на возбуждение насильника. Иными словами, тот, кто оправдывается — всегда в проигрыше.

Есть такой метод пропаганды. Называется «метод гнилой селедки». Описывают его так: Подбирается ложное обвинение. Важно, чтобы оно было максимально грязным и скандальным. Хорошо работает мелкое воровство или сексуальное домогательство к подростку.

Цель «гнилой селедки» вовсе не в том, чтобы обвинение доказать. А в том, чтобы вызвать широкое обсуждение. Тогда сразу появляются и «обвинители», и «защитники».

Но все участники дискуссии произносят имя обвиняемого в связке с обвинением, таким образом все больше «гнилой селедки» втирается его «одежду», пока наконец этот «запах» не начинает следовать за ним везде. А тогда вопрос «украл или не украл» становится главным при упоминании его имени.

Не знаю, убил ли, украл, осуществил ли рейдерский захват или нет, но осадочек... Сегодня этот старый проверенный (кстати, геббельсовский) метод можно переименовать в метод «Наброса».

А значит, поддерживать (и тем более инициировать) дискуссии на тему, подлец ли я или не подлец — не стоит. Связка «я» и «подлец» работает против тебя, а частица «не» теряется в процессе обсуждения.

Существует несколько проверенных способов реакций на оскорбления: 1. «Игноринг». 2. «Эльфинг». 3. Навязывание собственной повестки.

Игноринг — объяснять не надо. Эльфинг — разновидность игноринга, это ангелоподобное поведение. Но это тактические игры. Потому перейдем к третьему пункту. Навязывать собственный дискурс — а не находиться в рамках дискурса обидчика. Признанным виртуозом, лихим паганини этого жанра является российское руководство.

Ругают за Донбасс? Жахни по Сирии! Смени повестку.

Как говорили в советской юмореске о человеке, напившемся левых лекарств от простуды: «о всякой простуде даже думать забыл!... Так желудок свело».

Что будет, если не отвечать? Если придерживаться тактики под красивым названием: «оборали — обтекай». Почему же это сложно? Почему человек не хочет молчать? Почему лезет на рожон? Кажется, был бы умный — в засаде б отсиживался.

Что, собственно, мы хотим доказать, когда собираемся опровергнуть клевету? И зачем? Перед кем мы хотим восстановить свою полноценность? До кого хотим докричаться, когда печатаем опровержение? 1. До обидчика — бесполезно. 2. До третьих лиц — бесполезно, смотри пункт выше про гнилую селедку. 3. До значимых для нас людей — легко и не требует усилий. 4. До себя. Вот это важно. Есть ущерб самооценке. Есть удар по репутации.

Репутация — какой красивое слово из старорежимной жизни. Какая красивая диковина, динозавр эпохи модернизма.

Какая такая репутация? Вы только посмотрите в красивые глаза многих нынешних телеведущих, и у вас отпадут последние сомнения. Какое имя не назови, можно проследить, как эталон честной журналистики с цирковой легкостью сделал кувырок — и стал эталоном пропаганды.

Какое такое вранье? Может, оно и есть, но у нас оно уже давно никого не тяготит. Даже у тех, кто тут не просыхает неделями, взгляд уверен и ясен…

Репутация, товарищи — это то, что длится, это то, за чем надо следить. А у нас внимание не удерживается больше, чем на пару минут. Ну выплатит этот «экс-эталон» свою ипотеку, почистит перышки, снова пойдет в оппозиционные СМИ, мы сморгнем, сглотнем — и забудем про трудные времена, и он снова станет «независимым журналистом», а мы снова станем прислушиваться к его мнению.

Как пел Высоцкий: «Разницы нет никакой между правдой и ложью. Если, конечно, и ту, и другую раздеть».

Но тогда, почему же подруга плачет? Почему не может прийти в себя? Подумаешь, оболгали. Оболгали — обтекай. Никто ж вникать не будет.

Но, может, для некоторых репутация — это вполне реальная вещь? Ощущаемая. Репутация это то, что склеивает тебя прежнего с тобой нынешним. Может, для кого-то репутация это и есть твоя идентичность.

Так есть она? Или ее нет? Репутация... Видимо, все-таки есть.

Кто-то пытается рассказать о тебе в своем дискурсе. И тогда твоя задача не пассивно ожидать участи, а сопротивляться. Для того, чтобы сохранить репутацию, сохранить правильный образ происходящего в глазах значимых для тебя людей. А не третьих (равнодушных) лиц.

Да, сегодняшняя коммуникация ориентирована на массу непонимающих и нежелающих ничего понимать людей. И при этих правилах игры играть почти невозможно.

Тебя не только считают тварью дрожащей, но и права лишают.

Лишают права на сопротивление и на собственное «я» не серьезным аргументом, а через вышучивание, через бесконечный сарказм, где о смысле и речи не идет. И тогда твое сопротивление — это важная попытка придавать значение тому, чему ты придавать значение считаешь нужным. Поэтому если хватит пороху — сопротивляйся. Главное, не в чужой системе координат, а в своей.