Цивилизация
Звонит консьержка: хотела, говорит, вчера в одиннадцать вечера позвонить, сижу и думаю, вы богема или не богема? То бишь звонить поздно или не звонить? Решила на всякий случай в нормальное время...
Надо признаться, что всю свою жизнь я ничего не делаю. Ну то есть вообще.
Это еще хорошо, что соцсети изобрели. Теперь можно хотя бы какой-то модной зависимостью обзавестись. А то бы просто из угла в угол ходила. И не было б этому никакого названия.
Но без приличного социального одобряемого ярлыка в жизни совсем туго. А так пусть хоть будет богема, если судить по тому, что я профессиональный бездельник и чемпион прокрастинаторов и в одиннадцать вечера чуть только ясность в голове появляется... Пора уже перестать этого стыдиться. «Ну да, я празден, я без дела!» (Классика.)
И даже я вот колонку пишу про прокрастинацию — и то прокрастинирую. Ну что такое? Как же ее объехать-то на кривой козе? Как же ее удушить? Уже даже курс прошла в университете Сан-Диего, влегкую научный, но больше практический, как победить ее.
Сейчас, сейчас... вот еще пять минуток потуплю в фейсбуке, не со всеми еще переругалась — еще пара недобитков остались — и сразу сяду. Я ведь знаю, что за час колонку напишу.
Ну, давай тебя, что ли, попробую, «помидоро тикник»! Техника помидора. Итальянцы изобрели. В 1980 году. Потом объясню, что она такое, а сейчас главное 25 минут продержаться, 1500 секунд выстоять, 90 тысяч терций одним махом одолеть, не отвлекаясь, и хоть что-то успеть написать за это время. Пока опять меня в соцсети не смыло.
Суть этой антипрокрастинационной техники в том, что надо поставить таймер на 25 минут — двадцать-то пять минут каждый сможет выдержать, я вот уже четыре минуты сосредоточенно сижу. Далее врубить гаджетовый детокс, жестко и бескомпромиссно, то есть выключить все средства связи, которые отвлекают, и обещать себе, что по истечении 25 минут сконцентрированной работы ты предашься жуткому разврату: пойдешь пить кофе, есть пироги, постить котиков в фейсбуке. Вот и все — главное зелье против прокрастинации, главный антидот. Спасение — в чередовании: ментальный фитнес — ментальная расслабуха.
Зашла в книжный. Половина книг про то, как победить прокрастинацию. Половина — про то, как спланировать свой день.
Первая часть — теория борьбы с Нею. Вторая часть — практика борьбы с Нею.
В моде все виды ежедневников. Тренд сезона — так называемые пятилетники. В «пятилетниках» каждый день сопровождается отвратительной псевдомотивирующей строчкой вроде «Когда ты последний раз был в театре?», «Кто твой любимый артист?», «Какая твоя любимая книга и почему?». Отвечаешь на вопрос и ставишь планы на будущее.
Вот же до такой степени это болезнь времени, что из тотальной апатии, из жизненного и нравственного забытья каждый день нас надо вырывать вопросом, кто мой любимый артист! Чтобы я вспомнила вообще, что что-то люблю, чего-то хочу. Ну, я Андрея Миронова любила... И что я ради него делала? Что я ради него делала? Смотрела спектакли... Пошла поступать в театральный... Что-то припоминаю...
Книжный магазин — зеркало общества. Если книги печатают, значит, людям нужно. Десять лет назад мой несостоявшийся издатель сказал мне: в наше время продается либо детская литература, либо классика, и все, больше я, говорит, ничего не издаю. Хорошо, говорю, я напишу классику, только опубликуйте.
И ушла грустная. Прошло десять лет. Прихожу в книжный. Кругом Бродский, литература про прокрастинацию и ежедневники разных фирм и форм.
Тем, кто дочитал до этого места, — приз. Изложу вкратце, чему меня научили в университете Сан-Диего. Откуда берется прокрастинация и как ее...
Началось все с одной очень серьезной статьи. Голову сломаешь. «When Math Hurts: Math Anxiety Predicts Pain Network Activation in Anticipation of Doing Math» («Когда от математики больно»). Да, про математику. И про нежелание школьников ею заниматься. Казалось бы... Не всем дано. Кто ж это высидит. А вот и нет. Выяснилось, что перед тем, как сесть за математику (не показывайте это своим детям), в мозгу (у всех!) активируются центры, которые отвечают за тревогу и боль. И мозг ищет пути, чтобы переключиться с негативной стимуляции на то, что приносит временное облегчение. Незаметно для себя человек отвлекается на пустяки и делает то, что ему приятно.
Человек невиновен. Виновен его мозг-приспособленец.
Свои навыки прокрастинации мозг шлифовал тысячи лет. А все в нашем организме устроено так, чтобы получать удовольствие. Только то у нас входит в привычку, что делает «здесь и сейчас» приятным. Выяснилось, что таков же механизм при любой работе и при любом избегании работы.
Но (!) центры тревоги и боли активируются только в тот момент, когда надо садиться за занятия, при мысли о них, а не в момент самих занятий. Когда уже сел, неврологический дискомфорт быстро исчезает. И в этом заложена некоторая надежда. Значит, главное — сесть. Сажусь!
Всю свою жизнь я уважала только и исключительно внутреннюю дисциплину. Только таких людей — монахов внутри, — чем бы они ни занимались. С ясной нравственной архитектоникой. Тех, которые не спиваются при ударах жизни. Тех, кто не распускается, оттого что жизнь — дерьмо.
Такими были, например, декабристы. Наш брат-разночинец чуть что — опускал руки и опускался сам уже целиком, объясняя, дескать, «среда заела» (был такой знаменитый excuse в XIX веке). Но когда декабристы и их жены попали в Сибирь, не среда их заела, а, наоборот, они облагородили среду вокруг себя.
Знаете, кто лучше всех держался в концлагерях и в результате выживал? Я думала, верующие... Даже не верующие, нет. Аристократы! Из-за этой самой внутренней дисциплины, которая каркас человека. Я знаю несколько похожих людей даже в наше с вами время. Режиссер Александр Сокуров, например.
Я же начинаю работать только тогда, когда презрение к себе становится нестерпимым.
Прокрастинатор одинок, прокрастинатор несчастен. У прокрастинатора нет друзей. Только насмешники. Единственный друг прокрастинатора — это дедлайн. Когда дедлайн совсем близко, когда строго и недобро смотрит в лицо, вмиг мозги прочищаются, голова становится ясная-ясная, концентрация возникает мгновенно и оргазматически в тонусе всех нравственных сил своих ты пишешь за полчаса то, вокруг чего околачивался целый день.
Главное — сесть. И сконцентрироваться на короткий промежуток времени, за которым ждет тебя переменка.
Ведь и хорошие привычки могут быть вознаграждены, вся наука в том, чтобы найти награды для хороших привычек и адаптировать под себя.
И надо сосредотачиваться на процессе, а не на результате. Мысль о результате сама по себе очень дискомфортна. Если двигаться согласно этому плану, можно заставить прокрастинацию работать на себя.
Любое дело состоит из работы и безделья. Чтобы построить крепкие связи в мозгу, необходимо делать паузу в изучении, тогда структура будет крепкой. Камень — пауза — цемент — другой камень. Время собирать камни и время валяться рядом с камнями в расслабухе. Если работать без отдыха, ничего не выйдет.
Был случай с Леонардо. Он расписывал церковь и все время прокрастинировал. Придет — уйдет. Монахи настучали настоятелю, говорят, прокрастинатор ваш да Винчи, а никакой не гений. «Художник больше всего работает тогда, когда ничего не делает», — веско заметил Леонардо. И продолжил отлынивать от работы.
Оказывается, и прокрастинация тоже нужна!
Но надо уметь отдыхать без чувства вины.
Но надо уметь не бранить себя за безделье.
Итальянцы умели это делать. Именно в Италии, где гении (люди, добившиеся в творчестве всего) в период Возрождения ходили пачками, наталкивались друг на друга на перекрестках, отдавливали друг другу пятки, именно там и родилась фраза «прекрасное ничегонеделание». Дольче фарниенте. В наших субтропиках такая фраза немыслима.
Разве оно может быть прекрасным, удивится наш человек, поклонник культа страдания? Работать дискомфортно. Бездельничать стыдно. И то и другое приносит страдание.
А и то и другое может быть в радость. Представляете? Так говорят... Так учат в университете Сан-Диего. Ученые...
