Сеанс клиотерапии

Нет ничего банальнее, чем заключить труд историка в рамку самой известной ошибки Бориса Пастернака, где он в ранней, 1924 года, версии «Высокой болезни» перепутал, возможно, намеренно Гегеля со Шлегелем: «Однажды Гегель ненароком / И, вероятно, наугад / Назвал историка пророком, / Предсказывающим назад».

Предсказания назад нынче в моде, потому что никто не знает ничего наперед. Свое светлое будущее мы видим в темном прошлом. «Что будет, то давно в былом», сказано в той же «Высокой болезни».

А само прошлое интерпретируется в зависимости от того, каким мы хотим видеть будущее России. Судя по основному вектору последнего времени, это некоторый гибрид «Мерседеса» с танком Т-34, на который наклеен стикер «На Берлин!»

(Новосибирское управление Росгвардии давеча заказало таких стикеров на 800 тыщ рублей), а над механиком-водителем, как в кабине шофера времен застоя — портрет Сталина, вырезанный из газеты.

Однако историки живут совсем разной жизнью. Кто-то своей, глубоко внутренней, стараясь не замечать происходящего вокруг, иным не дают научной степени за то, что пишут диссертации о власовцах, третьи адаптируют историю под нужды политики, причем практически ежедневно, как если бы речь шла об утреннем макияже бизнесвумен. Историки делятся на общества — наступательное Военно-историческое, официозное, как памятник князю Владимиру, Российское историческое, либеральное Вольное историческое.

Попыток самоанализа историки избегают, и, в сущности, во времена чрезмерной политизации науки их можно понять.

Сколько-нибудь внятная попытка сделать своего рода snap-shot сообщества предприняло Вольное историческое общество по заказу Комитета гражданских инициатив и при помощи социологов «Левада-Центра».

Превентивно — о технологии и методологии: критиковать выборку можно. Однако как сделать лучше, особенно в ситуации, когда речь идет о конструировании реальной, а не подстроенной под дворцовые интересы выборке лейб-историков.

Вот фрагмент методологической части доклада «Историки в современной России: структура и самоопределение сообщества»: «Общий список адресатов рассылки, проведенной с помощью Аналитического центра Юрия Левады, составил 454 контакта. Общее число недоставленных сообщений: 8 писем (2%). Общее число открытых сообщений: 264 письма (58%). Количество полностью завершенных ответов составило 152. 1. 34% от общего числа доставленных писем; 2. 58% от открытых писем».

Сообщество обеспокоенно проблемами низкого уровня своей связанности, политической ангажированностью (об этом важном сюжете — подробнее ниже), проблемами доступа к архивам (он, не побоюсь этого слова, тоже политическая проблема), наукометрическими сложностями и слабым знанием английского языка.

Кстати, нашлись и такие представители сообщества, которые несут, как хоругвь, свою автаркичность и суверенное право заниматься проблемами отечественной истории, не зная языков и заранее глубоко презирая попытки изучать отечественную историю иностранцами. Пожалуй, это переплавка комплекса неполноценности в синдром априорного превосходства по, так сказать, этническому признаку.

Пока все сколько-нибудь заметные, существенные, подробные и основанные на архивных данных работы по отечественной истории имеют преимущественно западное происхождение, и читать их приходится, по крайней мере для начала, на английском языке.

Это касается и сугубо академических упражнений, идущих в наукометрический зачет, и научно-популярной литературы. Кто бы взялся повторить научный и просветительский подвиг Юрия Слезкина, чей том «Дом правительства», к слову, первоначально издан на английском языке. (Лично я не купил его на английском в одной из европейских столиц только потому, что он ну никак по своему квадратному объему не входил в мою ручную кладь).

Трудно профессионально переспорить или превзойти по продуктивности специалиста по истории Российской империи, Украины, Белоруссии Сергея Плохия, которого мир знает как одного из самых значимых историков последних двадцати лет по имени Serhii Plokhy.

Российские историки, как выясняется из социологического исследования, не считают себя важной силой в формировании исторического сознания общества. 68% респондентов оценивают эту роль как слабую.

Историческое сознание общества формируется государством, его пропагандой и мифотворчеством. Точнее, артикуляцией упрощенной модели истории, приспособленной для массового потребления, полной штампов и умолчаний (не обязательно лгать, достаточно не вникать в детали).

И если есть историки, которые стоят рядом, то основное их свойство не научная добросовестность, а конформизм и готовность служить. 43% считают, что одна из базовых проблем сообщества — это политическая ангажированность историков. 51% респондентов полагают, что политический заказ государства на историческое обоснование актуальных политических задач есть, 41% отрицают его существование.

Пожалуй, этому 41 проценту едва ли можно доверить анализ «сверхновой» истории российской государственности: вряд ли профессиональный историк, занимающийся историей политической, может не замечать едва ли не самого важного процесса, происходящего в политической же сфере — колоссальной одержимости государства исторической пропагандой.

Отдельные историки (правда, их немного) кокетничают: делают вид, что не понимают — какая такая историческая политика, нет такого слова. Другие видят в ней просветительский смысл. И правильно делают, только это такой способ не замечать историческую пропаганду, являющуюся сегодня важнейшим из всех искусств.

Тем не менее, большинство историков отчетливо видят, что государство реализует историческую политику, и понимают, на что она направлена. Популярные ответы такие: «Она направлена на формирование представления об особом пути России» — 61%, «Она направлена на обоснование актуальной внутренней и внешней политики» — 59%, «Она направлена на формирование изоляционистского сознания» — 56%.

Ангажированность истории государством для 84% опрошенных оценивается как проблема.

А вот вопрос: «Должно ли государство проводить историческую политику?» Обнаруживались такие комментарии: «Считаю, что государство не должно проводить историческую политику, т.к. это влечет за собой утверждение государственной идеологии, что прямо запрещено Конституцией РФ». 44% респондентов полагают, что государство не должно реализовывать такого рода политику, 38% — что должно. Хотя, скорее, в таком смысле: «Должна вестись пропаганда истинных исторических знаний».

«В какой мере вы удовлетворены той исторической политикой, которую в данное время проводит государство?» «Полностью удовлетворен» — 0, «Скорее удовлетворен(а)» — 10%, «Скорее не удовлетворен(а)» — 37%, «Совершенно не удовлетворен(а)» — 44%. Затруднились ответить 10%.

В общем и целом, государство, с точки зрения историков, не должно «рулить» историей. Оно должно помогать просвещать, а не заниматься, как тонко выразился один из респондентов, «клиотерапией». Клио, дочь Зевса и Мнемозины, не для этих целей существует. Она не лечит и не калечит. Она муза, которая прилетает к историкам, чтобы им лучше работалось.

А вот в чем историки единодушны: 50% — «общество и государство обычно недостаточно учитывают уроки истории», 44% — «общество и государство обычно делают неверные выводы из уроков истории». «Общество и государство обычно трезво оценивают уроки истории» — 3%.

То есть — уроков истории не существует. Государство думает, что способно их преподать, но преподает не то.

Государство слушает ангажированных историков, однако совсем не для того, чтобы не совершать ошибок в принятии политических решений. Несколько лет назад американские историки Грэм Алисон и Найал Фергюсон выступили с инициативой создать совет историков при президенте США по аналогии с экономическим советом (понятно, что это было сделано не во времена Трампа). Но последние, кого власть — любая власть — готова слушать — это историки. Использовать — да, слушать всерьез — нет. Одним из редких исключений был Артур Шлезингер, советник президента Джона Кеннеди, интеллектуал в очках и с бабочкой вместо галстука. К его советам Кеннеди время от времени прислушивался, хотя во время коллективных обсуждений Шлезингер предпочитал молчать.

Потому-то Кеннеди и считается великим президентом. Чтобы войти в историю, а не вляпаться в нее, нужно иногда слушать историков.