Цивилизация
Главная проблема России — отсутствие эффективной системы государственного управления, сказал глава Сбербанка Герман Греф на форуме «Лидеры России» в Сочи. Чем закольцевал аналогичное утверждение о двух других главных проблемах — дураках и дорогах. Правда, есть подозрение, что пока у России двумя главными союзниками остаются армия и флот, дураками и дорогами, а также бюрократами заниматься будет просто некогда.
При всей банальности утверждения Германа Грефа оно отнюдь не рядовое. Потому что в очередной раз настойчиво уводит от собственно содержательных проблем. Жизнь уже 20 лет — с момента написания первой модернизационной программы времен Владимира Путина — как раз «программы Грефа», а на самом деле с посещения рядом российских реформаторов республики Чили в 1991 году, то есть уже почти 30 лет, опровергает представления о том, что государство — единственный субъект истории. А уж тем более представления о том, что авторитарная модернизация — единственный эффективный путь развития. Дайте нам генерала Пиночета и неограниченные полномочия для проведения реформ — и будем жить, как Чили. В результате все получается в соответствии с известной поговоркой, касающейся, впрочем, только элит: жить как Абрамович, управлять как Сталин. Чили из России так и не получилось.
Авторитарная модернизация и технократизация не работают. Не сработала программа Грефа. Сохранились лишь на бумаге программы Института современного развития — захватывающее чтение, Сен-Симон, Фурье и Оуэн умерли бы от зависти по второму разу. От «Стратегии-2020» остались только ордена и медали ее разработчикам. Практическая же политика ковалась в ФСБ, прокуратуре, МВД, Минюсте, СК и судах. Программа ЦСР, где было много хороших идей не только об улучшении качества государственного управления, не то чтобы забыта, но, кажется, вступила в борхесовский «сад расходящихся тропок» российской власти — там же и потерялась.
20 лет доказательств, что повышение качества государственного управления — утопия, оказывается, не достаточно. А это действительно утопия. Причем государствоцентричная, дирижистская, максимально исключающая из процесса частную инициативу, частную собственность (которая не защищена — как раз от государства и его управляющих органов). Все через государство, во имя государства, ради государства, за счет государственных инвестиций (построил Керченский мост — ВВП растет, не построил — не растет).
Государство — сакральный идол. Рука кормящая. Мозг организующий.
Оно придет — и оделит всех социальными платежами, которые уже достигают советских масштабов, в то время как доходы от предпринимательства и собственности годами падают. Оно бровью поведет — и ипотечная ставка сама собой снизится.
Нет вреднее утопии, чем утопия технократическая. Поправим что-то в управленческой технике, заменим менеджеров, автоматизирует и оцифруем все процессы — и заживем. Так это не работает. Потому что поправить что-то нужно «в консерватории», а государственно-технократические процессы — инструментальны и вторичны. Это вера в роботов и регламенты при недоверии к людям и институтам.
От того, что, например, меняется структура управления судами, мозги судей, их образование и правосознание не улучшаются. Правосудие становится «басманным» или «тверским» вовсе не потому, что оно в недостаточной степени цифровизовано или плохо организовано, а потому что оно настроено на улавливание политических флюидов.
Странно, что эту классическую дирижистскую утопию называют неолиберальной. Ничего либерального в ней нет. Это в чистом виде Госплан в новых одеждах. Макбук вместо арифмометра «Феликс» (названного, что симптоматично, в честь Дзержинского). Убежденность в том, что все можно просчитать и спланировать до долей процента. Только вместо балансов, директив и контрольных цифр — KPI. А культ отчетности — тот же. Причем отчетности не перед людьми, а перед начальством. Отсюда и то, что покойный спортивный комментатор Владимир Маслаченко называл «маленькими футбольными хитростями» — в нашем случае это подгонка под майские указы и высказывания руководства. То смертность понизится ровно там, где ей высочайше указано снижаться, то ВВП скакнет, как спортсмен на допинге. К реальной жизни (и смерти) и реальной экономике это не имеет никакого отношения.
Сама по себе цифровая трансформация, которая у нас стыдливо заменяет нормальную модернизацию, в том числе политическую, не решает проблем. Потому что оцифровываются старое содержание и устаревшие процессы.
Бюрократический блеск 43 этажей небоскреба в московском Сити, куда переезжают три министерства, не превращают эту бюрократию в эффективную, если рыночные стимулы по-прежнему не работают, госсектор растет, предпринимательство в любой момент может быть приравнено к мошенничеству, а вклад малого и среднего бизнеса в ВВП увеличить можно только благодаря счетным манипуляциям. Молодой менеджер в тонком галстуке по последней моде от того, что он хорошо выглядит, не становится более эффективным. Даже если он образован лучше прежнего управленца, такой менеджер, знающий, что он всего лишь тень, главное достоинство которой знать свое место и достигать KPI, при этом обязательно учитывая политические ограничения и требования лояльности, так тенью и останется.
Министерства не перестанут, вздыхая, визировать законы, останавливающие нормальную жизнь в стране. А парламент не превратится в подлинный институт. Законодатели смеются над собственными законами, а не смешно становится живым людям. Впрочем, зачем нам демократия: вон, в Москве же работает идеальная технократическая модель без всякой демократии. Только люди ложатся под бульдозеры, стоят в пикетах, дышат испарениями хорд и развязок, приближающихся к их балконам, и спотыкаются о встающую дыбом плитку. И удивляются: почему же их никто не спрашивает, как они предпочитают жить? А зачем? Эффективная бюрократия расскажет им, чего простые горожане хотят и даже какие у них эстетические предпочтения — она же лучше знает.
Для реализации закона об иностранных агентах, закона Яровой, законов Клишаса нужна эффективная бюрократия. Иначе они не очень хорошо работают и всякий раз возникает соблазн — для достижения большей эффективности государственного управления и детальной регуляции! — придумать новый уточняющий закон. Однако вряд ли интерес общества состоит в том, чтобы получать законы и бюрократию, которые максимально успешно ограничивают права граждан. А заодно технически усовершенствованные системы слежки.
Такого качества государственного управления мы хотим?
Полвека назад выдающийся русский писатель и философ Владимир Кормер написал знаменитую статью «Двойное сознание интеллигенции и псевдокультура». Она была опубликована в «Вестнике РСХД» под псевдонимом Алтаев, и о ней немедленно в восторженных тонах высказался Александр Солженицын. Кормер перечислял «блестяще отграненные» (Солженицын) шесть соблазнов, они же иллюзии русской интеллигенции, среди которых был просвещенческий соблазн: пустите нас к трону, сейчас мы начальнику все объясним и он начнет, наконец, проводить правильную политику. Надо перечислять практические результаты реализации этого соблазна?
Шестой соблазн по Кормеру — технократический. И написано это как будто вчера, а не в 1969 году, во времена подготовки Комплексной программы научно-технического прогресса и бесконечных мантр об НТП, умерших только вместе с Советским Союзом.
Позволю себе длинную цитату, она важна в контексте нашего разговора: «Интеллигенция видит сейчас только одно: что успех технократической идеи возможен, что партия, власть как будто сама идет ей навстречу, принимая реформаторские планы. Власть тоже попалась как будто на удочку очередной утопии. Им обеим рисуется уже в розовой дымке работающее в режиме хорошо налаженного механизма государство, в котором исключены произвол и «волюнтаризм». Интеллигенция не желает видеть только того, что Зло необязательно приходит в грязных лохмотьях анархии. Оно может явиться и в сверкающем обличье хорошо организованного фашистского рейха. Оно не падет само по себе от введения упорядоченности в работу гигантского бюрократического аппарата. От внедрения вычислительных машин этот аппарат не станет более человечным. Наоборот, еще четче, еще хладнокровней он сможет порабощать своих подданных, еще совершеннее будет угнетать другие народы, еще надежнее держать мир в страхе».
Утопия легко превращается в антиутопию. Нам ли не знать. Если мы, конечно, хотим знать исторические уроки и готовы говорить о действительно важных вещах, не заслоняя отсутствие модернизации цифровизацией, и стыдливо затыкая дыры в институтах технократами. Они хоть и «техно-», но тоже люди — жалко же…
Кстати, об эффективности самой идеи эффективности красноречиво свидетельствует тот факт, сколько лет (если не десятков лет) об этом говорят люди, наделенные реальной властью. Может быть, просто радикально уменьшить размеры государства и степень его вмешательства во все живое, тогда и проблема государственного управления не будет казаться такой циклопической и важной?
