Новый защитный механизм

В среду прошли три защиты диссертации на степень PhD СПбГУ. Это были защиты по математике — точнее, по прикладной кибернетике. Поскольку кафедра прикладной кибернетики вышла в Санкт-Петербургском университете из кафедры теоретической кибернетики, то было много хорошей математики. Все три защиты были с одной кафедры, более того, эти ребята уже кандидаты наук. Они взяли на себя смелость быть первыми и продемонстрировали действительно хороший, достойный уровень. Во-первых, результаты исследований были доложены на множестве международных симпозиумов, их работы опубликованы в хороших рецензируемых международных журналах. Во-вторых, все защиты проходили на английском, и диссертанты блестяще отвечали на вопросы на языке. Наконец, очень важно, когда мы говорим о практической значимости, что все их работы защищены патентами. У каждого из двух защищающихся, у которых я был на защите, по пять патентов. В составе диссертационного совета было всего-навсего семь человек.

В России традиционно в диссоветах в среднем три специальности и, как правило, по семь человек на одну специальность. Таким образом, получается 21 человек. То есть, по защищаемой специальности семь человек профессионалов, а остальные 14 человек (то есть большинство) не специалисты в обсуждаемой области. Однако они голосуют.

А здесь все семь были отобраны по тому признаку, что они имеют публикации в данной области. Из семи человек было пятеро россиян (трое из СПбГУ) и двое иностранцев: один из Финляндии, другой из Румынии.

В течение этой недели будет еще три защиты. Пока таких защит в СПбГУ будет явно на порядок меньше, чем обычных: в Санкт-Петербургском университете действует более 60 советов по защитам диссертаций. Если каждый из них проводит в месяц по два заседания, то это более 120 защит в месяц, а за год проходит примерно тысяча защит как минимум. А здесь будут пока единицы тех, кто решился на открытость, на честное обсуждение с приглашением международных экспертов, с обязательным опубликованием результатов работы в международных научных рецензируемых журналах на английском языке (чтобы результаты были известны всеми мировому сообществу), а не только на русском. В этом отношении понятна меньшая активность гуманитариев, у которых намного меньше публикаций на английском языке в международно признанных научных журналах.

Данные защиты проводятся в преддверии обсуждаемого сейчас и поддержанного на встрече с премьером 26 марта в Физтехе эксперимента по повышению самостоятельности и ответственности высших учебных заведений в присвоении ученых степеней и званий. Это нужно для того, чтобы они в самостоятельной форме апробировали в рамках эксперимента определенные формы работы с учетом мирового опыта защит диссертаций, а с другой стороны, отвечали своей репутацией за качество защищаемых диссертаций.

Результаты эксперимента мы будем особенно тщательно анализировать. Постановление правительства только готовится, оно еще будет дорабатываться, вузы будут отбираться на конкурсной основе. Сейчас первым инициативу высказал СПбГУ, они оказались более других готовыми. И в какой-то степени взяли на себя смелость в очередной раз прорубить окно в мир, интегрируя нашу систему аттестации научных кадров, сопрягая ее с мировым опытом, с мировыми тенденциями.

Очень хорошо, что руководители вуза не стали делать это массово, а решили аккуратно апробировать процедуры с тем, чтобы даже не столько не подставить СПбГУ, сколько не дискредитировать саму идею. Внутри университета, поскольку требования были выставлены достаточно жесткие (на самом деле они просто элементарно объективные), желающих также оказалось немного. Пока защиты было решено провести только по математике, биологии и геологии. Сейчас о желании присоединиться к нему заявила декан филологического факультета Санкт-Петербургского университета Людмила Вербицкая — филологи тоже готовы наконец-то подключиться.

Прошедшие защиты заставляют задуматься о том, как дальше проводить эксперимент. В СПбГУ выбрана схема, когда за качество работ отвечают конкретные персоналии — это в первую очередь ректор университета, а также декан факультета, который подбирает и предлагает ректору состав диссертационного совета.

Это один подход, когда есть определенные люди, которые отвечают за защиту. В некоторых случаях предлагается, чтобы такие небольшие советы в семь человек утверждали бы ученые советы факультетов. Но в таком случае получается уже немножко размытая ответственность. А когда декан факультета отвечает за то, что он подобрал именно этих семерых человек и он отвечает за то, что их публикации актуальны, современны, известны в мире, что эти профессора работали в других зарубежных университетах, что они знают хорошо английский язык, что у них хороший уровень международных публикаций и так далее, то это уже персональная ответственность. Вот эту ответственность взял на себя Николай Кропачев как ректор университета, и его коллеги, которые пошли на эту защиту.

Сейчас наступил такой этап, когда мы, будучи недовольны существующей системой, низким уровнем диссертаций, выбрали два пути: первый путь — это разными методами закручивать гайки в этой расшатавшейся системе и наводить в ней порядок (как сказал нам на встрече 26 марта председатель правительства Дмитрий Медведев: «Закручивайте гайки, и пена уйдет»). И здесь была выработана концепция модернизации старой системы. Она прошла обсуждение, и в ближайшее время мы планируем ее обсудить на пленуме ВАКа. Министерство образования и науки будет готовить ряд проектов постановлений правительства, поправок в законы и так далее.

С другой стороны, мы понимаем, что, может быть, мы пытаемся решить эти проблемы в своей старой системе, в мире же накоплен совсем иной опыт. В отличие от наших больших советов в мире есть другой, более персонифицированный опыт репутационной ответственности малой группы ученых, репутационной ответственности самого вуза. На защитах люди получают степень доктора философии только этого университета, и он отвечает в мире, что такого уровня у них доктора философии.

Эта попытка чрезвычайно важна для страны. Мы начинаем совсем другую линию, другую стратегию изменения системы. И, возможно, данный эксперимент покажет, что, поскольку абсолютное большинство стран мира — более 90% — следуют другой системе аттестации научных кадров, может, они не совсем уж не правы, может, их система не такая уж плохая.

Этот случай схож с тем, как мы начинали ЕГЭ. Можно было при всех проблемах, которые были на выпускных экзаменах в школе, на вступительных экзаменах в вузе в очередной раз пытаться что-то усовершенствовать. Но не годился, на наш взгляд, принцип, когда в школе учителя сами учили и, по сути, сами себе ставили оценки. Таким образом, пришлось в корне менять всю систему.

Конечно, кое-что вызывает нарекания со стороны. Совет по науке при Министерстве образования и науки посчитал «нецелесообразной реализацию пилотного проекта по апробации новой модели аттестации научных кадров высшей квалификации, предусматривающей автономию ряда ведущих организаций в отношении порядка присуждения ученых степеней». Но надо подчеркнуть, что совет на то и совет, что он дает некоторые советы, а решать все-таки должно Минобрнауки, которое отвечает за государственную политику. И даже ВАК в данном случае не может решать, быть этому эксперименту или не быть. Мы, Высшая аттестационная комиссия, тоже высказываем свои пожелания, но решает министерство. Вопрос идет об эксперименте: давайте посмотрим, если эта система будет давать лучшие результаты, то зачем нам держаться за худшую систему? И зачем возражать против эксперимента? Мы же не говорим, что мы сразу вводим эту систему. Обсуждать то, чего еще не видели, — это как судить о непрочитанной книге. К тому же часть членов совета поддержала наш эксперимент.

Сейчас важно, что дан старт. И не случайно, что филологи пришли к ректору и сказали, что готовы вынести семь диссертаций на защиту. Процесс пошел.