И не церковь, и не кабак

О самом фильме «Левиафан» говорить не буду, все главное о нем уже сказано. Мне непонятно лишь почему, собственно, фильм вызвал такую волну упреков в оскорблении чувств верующих? Единственный персонаж в фильме, который показан честным и сердечным человеком, непьющим, неворующим, — отец Василий. Да и епископ далеко не монстр, особенно в сравнении со светскими правителями.

Скорее можно говорить об оскорблении чувств провинциальных чиновников, столичных адвокатов и склонных к алкоголизму автослесарей.

Да и вообще карнавальная насмешка над всем церковным — давняя традиция во всех христианских странах, не исключая России. Еще в допетровские времена, в XVII веке, была составлена пародийная «служба кабаку»: «Ныне отпущаеши с печи мене, раба своего, еще на кабак по вино и по мед и по пиво, по глаголу вашему с миром, яко видеста очи мои тамо много пьющих и пьяных» — и это еще из числа наименее оскорбительных «молитв» этого винослужения.

В чем соль такой пародии? В том, что церковное священнодейство и кабацкое пиянство протекают в двух совершенно разных пространствах, и смешно именно потому, что церковный обряд переносится туда, где его нет и быть не может. Это как в баню войти в костюме водолаза.

Ванька Нагой, заложивший целовальнику крест вместе с портками, и раб Божий Иоанн, кающийся в этом на исповеди, был одним и тем же физическим лицом — но между одним и другим событиями из его жизни не было практически ничего общего, они протекали в разных пространствах и по разным правилам.

Фильм «Левиафан» сталкивает пространство церкви и пространство кабака, убирает стену между ними и при всем уважении к церкви показывает, что там и там есть нечто общее.

Он не антирелигиозный, но он совершенно точно антиклерикальный.

Он отказывает епископам, священникам и прихожанам в том, чтобы о них говорили на их условиях: особым языком, на особые темы, по особому благословению.

В Западной Европе примерно то же самое происходило в эпоху Возрождения. Боккаччо и Рабле стали не просто изображать недостойных или комичных священнослужителей, такое непременно было на любом карнавале и до них, они показали, что эти попы и монахи такие же люди, ничто человеческое им не чуждо.

Деклерикализация Европы растянулась на века и стоила очень дорого: тут и раскол церкви (Реформация), и религиозные войны, и революции… Но чтобы оценить пройденный путь в двух словах, достаточно сравнить Римского папу Александра Борджиа с нынешним Франциском Бергольо. Дело не только в том, что один из них был разнузданный развратник и неуемный интриган, а второй, судя по всему, исключительно достойный человек. Во времена Борджиа было важно одно: какую должность ты занимаешь в Ватикане, какое облачение носишь, надежны ли твои гвардейцы. Можно было стать Римским папой и больше уже не заморачиваться условностями, ни в чем себя не ограничивать.

Сейчас намного важнее, что ты делаешь и что говоришь, и в Ватикане стало заметно больше христианства, чем в возрожденческие времена.

Твои гвардейцы — это люди, которых ты убедил и повел за собой.

Не то чтобы людских пороков стало меньше, чем во времена Борджиа, но человеку такого типа теперь уже трудно занять папскую вакансию.

В России массовой деклерикализации так, по сути, пока и не случилось. Тонкий слой интеллигентов не берем, у них свои сложные отношения с миром духовного, а простой народ всегда знал: есть у нас православие или самое передовое в мире учение марксизма-ленинизма, и это не обсуждается. Одно могло заменяться на другое (в девяностые добавились «общечеловеческие ценности», в десятые — «традиционализм и консерватизм»), но всякий раз высшая цель оправдывала все, и вопросов задавать не следовало ни в коем случае.

Зачем большевики развалили империю? Чтобы строить коммунизм. Зачем ее ныне стали собирать? Чтобы вернуть себе сакральную Корсунь.

Спрашивать «а стоит ли оно того» или «а что мы с этого будем иметь» просто недопустимо, неприлично и в чем-то даже опасно, народ не поймет. Мы православные, у нас такой цивилизационный выбор, а цивилизации, как и президентов, на переправе не меняют.

И тут вдруг фильм про то, что и бандитизм может прикрываться православием. Ну вроде как порнографические фотографии с изображением любимой бабушки в ее молодые годы, подкинутые неким тайным недоброжелателем. Нет, все, конечно, понятно, что и бабушка была горяча и хороша собой, и время было трудное, но какое же свинство!

Но если Корсунь, то есть христианство, и правда наш выбор — придется пройти и через деклерикализацию, ничего не поделаешь. И православные наши братья: греки, сербы, болгары, грузины — идут примерно тем же путем, каждая страна в своем темпе и собственным путем. Просто Средневековье в христианском мире закончилось, хотя иногда его и жаль.

Не все пока к этому готовы. В Грозном прошло многотысячное шествие в защиту чувств верующих: по проспекту Путина к Сердцу Чечни шли и шли мужчины и женщины, многие непритворно плакали от обилия чувств. Ни в коей мере не пытаясь пренебречь чужими чувствами или их принизить, скажу лишь, что

в Москве, конечно, можно вывести на публичный митинг или молебен сравнимое число прихожан, главным образом бюджетников. Но слез таких от них не дождешься.

Зато в Москве, на Тверском бульваре, выставлены хипстерского вида плакаты «Почитай президента твоего. Почитай, почитай, там много интересного», «Отдыхай в Крыму. Там благодать», «Против своей страны не лжесвидетельствуй» (а в ее интересах, стало быть, не только допускается, но и всячески приветствуется лжесвидетельство). Новая гражданская религия должна быть завлекательной, с огоньком, с юмором. Клерикализм на московских бульварах — это уже бренд, который надо продвигать, а совсем не тренд, как на Северном Кавказе.

Мы все время сейчас слышим от представителей озабоченной религиозной общественности, что надо запретить, оградить, защитить, приказать и фактически навязать то, и се, и это. И есть в России немало регионов, где такое возможно, такое будет работать. Но уже не в столицах, и не потому, что у государства не хватит сил, а потому, что у народа не хватит желания. А значит, и государство вряд ли будет вкладываться в такое всерьез, оно нынче силы должно экономить.

Все это напоминает позднесоветские страдания о том, что утрачивается чистота рядов, что молодежь распустилась, совсем не верит в нашу передовую идеологию… Ну да, не верит. И что теперь? Занять как можно больше часов в школьной программе марксистско-ленинскими или православными дисциплинами? Не поможет, проверено.

На практическом уровне, думаю, начнется некое плавное религиозамещение: «традиционные православные ценности» будут постепенно сменяться «патриотическими» для одной части публики (как уже происходит на бульварах) и вполне себе традиционными и вполне себе исламскими — для другой. Потому что за исламом сила и сплоченность или так, по крайней мере, это кажется из Кремля. Ислам как религия намного ведь моложе, по хиджре сейчас идет 1436 год.

Хотя, конечно, ни из чего не следует, что ислам будет развиваться примерно по такому пути, как христианство, но, если провести хронологические аналогии, там сейчас зрелое Возрождение со многими сопутствующими признаками вроде религиозных войн.

Вот и осталось понять, куда хотим всей страной двигаться: в XV век или в XXI.