Цивилизация
Всего в результате теракта, включая спасателей, погибло 333 человека (314 из них заложники), 28 террористов было убито в ходе штурма, один оставшийся в живых (Нурпаша Кулаев) получил пожизненный срок. Ответственность за организацию теракта взял на себя Шамиль Басаев.
Тот самый, который организовал в 1995 году массовый захват заложников Буденновске. Тогда было захвачено еще больше – около 1600 человек, отказывавшихся идти с террористами в местную больницу, расстреливали. Это с ним вел переговоры по телефону премьер Виктор Черномырдин (знаменитое «Шамиль Басаев, говорите громче»). И для многих сам факт такого разговора с террористом стал символом позора российского государства.
Тогда почти все заложники были в результате переговоров освобождены. Кроме тех, что были расстреляны террористами во время удержания. И власти, и силовики тот позор запомнили.
Теракты и новые захваты продолжились. Кстати, требования Басаева в Буденновске и Беслане были схожими: в частности, вывести федеральные войска из Чечни. При этом до Беслана в том же 2004 году уже произошло несколько резонансных терактов с большим количеством жертв: взрыв в московском метро в феврале (41 погибший), теракт на стадионе в Грозном 9 мая (убит президент Чечни Ахмат Кадыров), масштабное нападение на столицу Ингушетии Назрань (погибли 97 человек) в июле, за неделю до Беслана были взорваны террористками-смертницами в воздухе самолеты Ту-154 и Ту-134 (погибли 90 человек), наконец в день теракта в Беслане смертница взорвалась у метро «Рижская» в Москве (10 погибших).
Эта волна террора не могла не оказывать моральное давление на тех, кто принимал решение о том, что и как делать в ситуации с захваченной школой. А еще раньше был «Норд-Ост» — захват театрального центра на Дубровке в Москве. Тогда, с 23 по 26 октября (тоже те же три дня, по истечении которых у силовиков считается, что ситуацию надо как-то разрешать) в 2002 году 40 террористов удерживали 916 человек в задолжниках.
В результате штурма здания большая часть была освобождена, но, по официальным данным, погибли 130 человек (все 40 террористов были убиты, неофициальные источники указывают, что число погибших заложников было больше). Кстати, у многих после того штурма были вопросы к силовикам. Они вообще бывают всегда, когда гибнут не только террористы, но и невинные граждане. Вопрос том, как принято у силовых структур в разных странах на такие вопросы отвечать. Или не отвечать.
Согласно проведенному накануне 15-летия трагедии опросу «Левады-центра», за последние пять лет существенно выросла доля тех, кто считает, что в гибели заложников виноваты исключительно террористы — с 39% в 2014 году до 51% в 2019 году. Правда, треть (34%) считают ответственными за произошедшее и террористов и спецслужбы. И лишь 8% респондентов уверены, что к гибели заложников привели исключительно ошибочные действия спецслужб.
Большинство родителей погибших детей принадлежат к тем, кто винит, по крайней мере, частично в большом количестве жертв и силовиков тоже. Организация «Матери Беслана» настаивает на продолжении расследования. В 2017 году Страсбургский суд удовлетворил иск пострадавших и их родственников, постановив выплатить им 309 млн евро.
В постановлении суда было указано, что российские власти не в полной мере обеспечили право заложников на жизнь. Правда, как надо и можно было обеспечить лучше, там не сказано.
Вокруг обстоятельств той трагедии до сих пор много слухов, домыслов и таинственных фактов, которые действительно требуют, как минимум, дополнительного изучения. Но многие не хотят этого «дополнительного», чтобы не ворошить прошлое. Видимо, опасаясь, что ничего особо положительного для тех же спецслужб в этом «ворошении» не получится, и зачем тогда «подрывать авторитет»?
По следам теракта была создана парламентская комиссия во главе с вице-спикером Совета Федерации Александром Торшиным (позже – зампред ЦБ, это тот самый Торшин, который потом станет фигурантом дела о «вмешательстве России в американские выборы 2016 года», а испанская прокуратура заинтересуется им в связи с делом о «русской мафии», но доказать ничего не сможет). Доклад комиссии на 240 страницах стал итогом двухлетней работы, но многих оставил неудовлетворенными.
Главными виновниками трагедии были названы боевики, взорвавшие бомбы в школе, и милиционеры, которые не смогли перехватить террористов по пути к Беслану.
По версии комиссии, силовики не штурмовали школу, а лишь спасали из нее людей после того, как ситуация стала развиваться по хаотичному сценарию после двух таинственных взрывов (это один из ключевых моментов), которые одни (комиссия в том числе) приписывают террористам, другие – выстрелам из гранатометов или огнеметов самих силовиков.
По версии комиссии, штурм был спонтанным, когда уже нельзя было не действовать. Тяжелое оружие, по версии комиссии, было применено лишь тогда, когда в школе оставались последние очаги сопротивления, а пленников не было. Впрочем, комиссия Торшина признала отдельные ошибки и за оперативным штабом по проведению операции, хотя он «действовал с соблюдением требований федерального законодательства и ведомственных нормативных правовых актов».
Однако ни местные, ни тем более федеральные власти в качестве возможных виновных в этой трагедии и большом числе жертв в докладе не значатся. Хотя по имеющимся данным, местные силовики получили упреждение от одного из захваченных в плен боевиков о готовящемся теракте против одной из бесланских школ в ночь накануне нападения.
Разумеется, родители и родственники погибших не могут поверить в то, что «ничего сделать было нельзя». Им кажется, что если бы власти действовали как-то иначе, то по крайней мере их дети остались бы живы. Таковы вообще свойства человеческой натуры, даже вне зависимости от того, правильно ли действовал оперативный штаб или неправильно.
Критики действий властей указывают на ряд «таинственных и не проясненных», по их мнению, обстоятельств. Мол, чуть ли не сам Масхадов (тогда «президент независимой Ичкерии») готов был под гарантии личной безопасности приехать для переговоров. Они также указывают на то, что власти и с их подачи СМИ сознательно занижали число заложников (кстати, комиссия Торшина на неверные цифры тоже указывает). Сначала 130 (впервые такая цифра прозвучала в репортаже Северо-Кавказского бюро «Вестей»), потом 300, потом 400. И лишь на третий день выдали цифру 1200. Зачем? Одни скажут, чтобы не сеять панику, чтобы не обрушивать на голову россиян сразу весь этот ужас и кошмар. Другие заподозрят, что затем, чтобы не провоцировать волну общественного давления (а так было во время теракта «Норд-Оста») в пользу переговоров. И, стало быть, возможной капитуляции перед требованиями террористов.
А сами переговоры? Были ли они возможны и, главное, оправданы? Можно ли вообще вести переговоры с террористами? На этот вопрос однозначно положительный ответ дают только те, кто сам в своей стране не сталкивался с массовым террором как явлением.
Те, кто сталкивался, как минимум, от однозначного ответа воздержатся. Помимо того, что основные требования террористов — вывод войск из Чечни и освобождение тех, кто незадолго до этого нападал на Назрань и убил почти сотню мирных жителей — были ли они выполнимы? А где гарантии, что террористы сознательно не шли именно на теракт-самоубийство? И на то, чтобы убить как можно больше заложников. И тогда жертв было бы больше тех трех сотен – возможно, все, кто находился в школе. То, что вывод о намерении убить больше заложников, как и о саботаже организации переговоров с тем же Масхадовым самими боевиками содержится в докладе «провластной» комиссии Торшина, еще не означает, что этот вывод заведомо ложный.
Какую роль в том, что погибли невинные люди и дети сыграло то, что якобы танки и гранатометы начали стрелять раньше, чем заложники покинули школу? Возможно ли, что сами вооруженные местные жители, окружившие место спецоперации, спровоцировали преждевременный штурм? Хорошо рассуждать об этих вещах в спокойной кабинетной обстановке или вообще на диване.
Но как поступили бы сами критики, окажись они перед необходимостью принимать решение? Где всего две опции – «с большими жертвами» и «с очень большими жертвами». А опции «без жертв» нет вообще. Очень похоже, что в Беслане была именно такая ситуация.
Что, разумеется, не лишает права в том числе родителей погибших детей требовать максимальных подробностей того, как именно это произошло. И почему именно. И кто виноват, если виноват. При этом вполне возможно, даже получив их все в полной мере – и вопреки традиционному представлению наших властей о том, что а) спецслужбы не должны выступать в роли оправдывающихся никогда и ни при каких обстоятельствах, б) не стоит всякий раз рассказывать всю правду, поскольку «народ не поймет» всех сложностей — они все равно будут верить в то, что конкретно их ребенка можно было бы спасти. Даже если было нельзя в силу неумолимых обстоятельств. В терактах такого масштаба, как ни прискорбно (и цинично), жертвы, как правило, неизбежны.
Но людям всегда кажется, что этими жертвами просто не могут стать ни они сами, ни их близкие. Потому что так не должно быть и это несправедливо. И они, конечно, правы. И не должно быть. И не справедливо.
Чаще всего в качестве едва ли не главного «урока» бесланской трагедии упоминают отмену прямых губернаторских выборов. Но это был лишь один из «оргвыводов», которое сделало руководство. Главный же состоял в том, что была резко усилена антитеррористическая работа. А также в том, что именно тогда, после Беслана начался примерно такого же свойства размен «безопасность в обмен на свободу», каковой произошел, но в других формах и проявлениях, в США после терактов 11 сентября 2001 года.
Шамиль Басаев в результате, как и многие другие террористы, не стали фигурантами открытых судебных процессов. Басаев был убит в ходе спецоперации летом 2006 года. А после Беслана в России вообще не было больше захватов заложников террористами такого масштаба. Можно ли связывать последнее обстоятельство с тем, как была проведена операция силовиками в школе номер один города Беслан, в разговоре с матерями и отцами, потерявших своих детей?
Наверное, и это можно. Но язык не повернется.
