Цивилизация
«Мы добились независимости не пролив и капли крови. Мы не брали вокзал, телеграф и мосты. Мы взяли продуктовые склады. И создали республику», – порой шутят чехи.
Верно – 28 октября 1918 по приказу Краевого хозяйственного совета они занимают Зерновое управление в Праге. Созданный в стране Национальный комитет провозглашает независимость от Австро-Венгрии.
Зная обычаи чехов, роль кухни в их культуре, а собственности – в мировоззрении, можно понять, почему они смеются этой шутке. Но и в ней есть доля шутки. В день крушения империи боев в Праге не было. Но чехи и словаки добились свободы в долгой и суровой борьбе. В ней были и жертвы, и беды. Вспомним обстрел Праги и расправу с восстанием 1848 года, сотни узников и изгнанников, Первую мировую, когда подданных Австро-Венгрии славян гнали в бой за венских аристократов.
Вспомним и солдат, сражавшихся за свободу своей страны далеко от нее – в России, на полях гражданской войны. Ее начало историки часто связывают с восстанием чешского корпуса в мае, и с его операциями лета 1918 года – ровно 100 лет назад.
Весь июнь они ведут бои. Берут Курган, Омск и Самару. Бой за нее жесток. Итог – разгром красных. Войдя в штаб их командира Михаила Кадомцева, прапорщик Петржик звонит в Самару. Там – паника: «Какова ситуация?» Он: «Хорошая, я чехословацкий офицер». Потери красных – 1500 человек. Кадомцев убит. Брошено 7 эшелонов, 13 орудий, 180 пулеметов, 5000 винтовок, бомбы, динамит и провиант. 1800 бойцов в плену.
Важный факт: россиян чехословаки отпускают. Если те обещают не воевать с ними. А вот пленных земляков – не щадят. Ярослав Гашек везуч. Попади он к ним в плен, мы так и не прочли бы большой веселой книги о бравом солдате Швейке.
Под Самарой легионеры теряют 26 убитыми, 86 ранеными, от ран умирает командир 4-го полка поручик Ян Гайер. Но их эшелоны уже тянутся от Пензы до Владивостока. Который они и берут 29 июня. 5 июля – Уфу. 22-го – Симбирск, 25-го – Екатеринбург, 7 августа – Казань. А в ней – половину золотого запаса РСФСР. И, конечно, несут потери. Не зря в Екатеринбурге, Иркутские, Красноярске, Пензе, Самаре, Челябинске и других городах Поволжья, Урала, Сибири и Дальнего Востока стоят монументы павшим воинам корпуса.
Его создание – пример самоорганизации людей в тяжких условиях. Если сперва это соединение русской армии создают на основе Чешской дружины и полка имени Яна Гуса, сформированных из эмигрантов и перешедших на сторону России славян, то после октября 17-го – это самостоятельно организованная и самоуправляемая боевая единица.
В 1916 полк Яна Гуса разворачивают в бригаду. В ней начинают карьеру видные деятели Чехословацкой республики: Радола Гайда – будущий генерал и противоречивый политик, Станислав Чечек – начальник военной канцелярии президента Масарика, Карел Клапалек – военный деятель, один из создателей сопротивления нацистам и ряд других. Тогда же в Париже эмигранты учреждают Национальный совет, куда входят будущие президенты Томаш Масарик и Эдвард Бенеш, министр обороны Милан Штефаник.
После Февральской революции совет устанавливает отношения с временным правительством. Корпус готов к боям. Но после Октября бойцы решают ехать домой и договариваются о переброске во Владивосток и дальше – в Западную Европу.
По договору они «…продвигаются… как группа свободных граждан, берущих с собой известное количество оружия для самозащиты от… контрреволюционеров… Cовет народных комиссаров готов оказать им всякое содействие на территории России…»
Корпус мало-помалу сдает оружие и движется на Восток. Но большевики, заключив мир с немцами, его задерживают. Легионеры решают, что их выдадут Германии и Австро-Венгрии, отказываются сдать оружие и едут «своим порядком».
В ответ красный военачальник Семен Аралов требует: «...разоружить, расформировать части Чехословацкого корпуса… и формировать из них красноармейские и рабочие дружины». Троцкий велит каждого вооруженного чехословака расстреливать на месте, а «каждый эшелон, в котором окажется хотя бы один вооруженный» заключать в лагерь для пленных. Но все попытки встречают отпор.
А как иначе? Боеспособное военное соединение едет домой. Его солдаты не хотят выдачи тем, кто их покарает, как перешедших к противнику. Большинство из них за республику, которую они хотят создать на родине. Часть имеет умеренно левые взгляды и солидарна с русскими меньшевиками и эсерами, вдохновленными их победами. Для солдат корпуса борьба с красными – самозащита. Для врагов большевиков – шанс на реванш. И они сражаются вместе. Одни – против красных. Другие – за свою республику.
Но левых сменяют политики-монархисты и реакционные офицеры. Свержение ими Омской Директории и установление диктатуры Александра Колчака в ноябре 1918 чехословацкие политики и военные не одобряют.
С какой стати? Они воюют за демократию, а русские устраивают правые перевороты! Национальный Совет в России заявляет: «Чехословацкая армия, борющаяся за идеалы свободы и народовластия, не может и не будет ни содействовать, ни сочувствовать насильственным переворотам, идущим вразрез с этими принципами». Этот текст приводят Александр и Дина Муратовы в работе «О событиях, которые в СССР называли «Чехословацкий мятеж». Что это было?», изданной в журнале «Русское слово».
В ноябре 1918-го корпус ведет последние бои в России. Гайда выбивает из Кунгура Блюхера (будущего маршала, расстрелянного в Москве в 1938-м). В Пермь входят войска Анатолия Пепеляева и Сергея Войцеховского – бывшего командира 3-го чехословацкого полка имени Яна Жижки, будущего генерала армии Чехословакии и военного министра ее подпольного правительства в годы нацистской оккупации.
Его судьба трагична. СМЕРШ берет Войцеховского в 1945-м. Человека, отдавшего всю жизнь службе родине и принявшей его стране, борьбе с нацизмом – на 10 лет отправят в лагеря. Он умрет 7 апреля 1951-го. А пока – с сражается за ценности, которым верен.
Но уже существует Чехословацкая республика. И 7 января 1919 ее военный министр объявляет корпус «Чехословацким войском на Руси». А 27 января 1919 оно начинает отход с Урала. Бой за демократию в России окончен. 15 января 1920 чехословаки выдают эсеро-меньшевистскому «Политцентру» Колчака, которому дали временное убежище.
И осенью покидают Россию. Юная Чехословакия чествует их как героев.
А в СССР они «белочехи» – враги, мятежники. Что ж, в годы смут порой одни и те же люди для разных сторон – и гнусные бунтари, и героические повстанцы.
В новой России роль легионеров в гражданской войне пересматривают. Но и теперь иные публицисты изображают их врагами советов, а значит – России. Наводя читателя на мысль, что между большевистским режимом и нынешним российским обществом нет разлома. Да. Чехословаки – враги красных. Но не России. И, увы, они, как и красные с белыми, не избежали ни боев, ни расправ.
Такова драма той войны, что для чехословаков была и осталась чужой. Что оправдает гражданские войны? Ответ зависит от мировоззрения. Но, думаю, правы те, кто считает: если через 100 лет есть приверженцы разных ее сторон – она не окончена. Похоже, так обстоит дело в России. Но к чему вплетать суда тех, кто участвовал в чужой драке вынуждено?
И кто трижды в ХХ веке, меняя свою страну, обошелся почти без насилия. Что, очевидно, поучительно. «Пражская весна» — 1968 – не в счет. Там насилие было. Но не с их стороны.
И, думается, правы жители тех 22 городов России, где устанавливают мемориалы легионерам (всего планируют 55). И малого города Пугачев Саратовской области, где хлебом-солью встречали гостей из Чехии, прибывших к открытому в 2012-м мемориальному знаку почтить память земляков, павших в ходе нашего братоубийства, чтоб пробиться домой. А, если выйдет, на обломках самовластья и красной диктатуры создать демократическую республику.
