Цивилизация
Должности, которую прочат Алексею Кудрину, в администрации президента на сегодня нет. Она может быть, разумеется, легко учреждена соответствующим указом. В этом случае это станет почти калькой с американской администрации, где имеется должность представителя президента на торговых переговорах. По рангу, заметим, он «ниже» госсекретаря и помощника по национальной безопасности. Другим местом трудоустройства Кудрина может стать правительство, но в этом случае он должен получить ранг не ниже первого вице-премьера. К тому же все помнят, что уходил он в свое время из правительства Медведева фактически «со скандалом», вступив с премьером в публичные пререкания по поводу размера военных расходов. Так что вряд ли новый приход в правительство, учитывая, что переназначение Медведева считается делом предрешенным, позитивно скажется на эффективности управления. С другой стороны, создавать «параллельное» правительство в рамках администрации мало чем лучше. Возможен некий компромиссный вариант: работа как бы двух «команд», где каждая имеет свои полномочия и функции, притом что окончательное решение по ключевым вопросам остается за президентом. В общем, такая схема уже частично работает и показала относительную результативность: экономика России научилась жить в условиях санкций и даже демонстрировать небольшой рост.
В своих предположениях относительно возможной увязки между назначением Кудрина и некоторыми изменениями отношений России с Западом FT опирается на тезис о том, что
бывший министр финансов — чуть ли не единственный из российских политиков, кто пользуется уважением и доверием на Западе и с которым будут разговаривать. Что, строго говоря, не совсем так. Если исходить вообще только из этого критерия, то можно было вернуть в администрацию Анатолия Чубайса.
Кроме того, с именем Алексея Кудрина связывают некоторые надежды на перемены в российской экономической политике, поскольку, возглавляя Центр стратегических разработок, именно он представил Путину экономическую стратегию на новый президентский срок, предложив ряд структурных реформ, включая повышение пенсионного возраста, реорганизацию правительства, а также увеличение ассигнований на медицину и образование. Впрочем, в своем ежегодном послании Путин вышел в своих планах по социальной политике за пределы расчетов ЦСР, что даже для Кудрина стало, говорят, сюрпризом, и он прямо в ходе оглашения послания стал что-то подсчитывать на бумаге.
На Западе также наверняка помнят, как Кудрин выступал против увеличения военных расходов. В этом смысле его фигура действительно может стать в определенной мере знаковой. Хотя в аргументации FT есть определенные изъяны. Главный из них состоит в том, что Запад ждет от России в первую очередь не изменения экономического курса в сторону его либерализации, а изменения курса внешнеполитического. Он ждет перемен в политике в отношении Сирии и Украины, требует ясности в «деле Скрипалей» и так называемого «вмешательства в американские выборы». То, чего порой хочет Запад (а полный список «претензий» Москве даже неизвестен), Кудрин дать не сможет.
Многие из них вообще политически невыполнимы, покуда существует Российская Федерация в нынешнем виде. Зато уж куда более мощным чисто «символическим сигналом» в этом плане могла бы стать отставка главы МИД Сергея Лаврова. Но об этом пока речи вроде бы не идет.
Те, кто связывает назначение Кудрина с некими «сигналами» Западу о возможности налаживания отношений, также не могут не знать, что все ключевые решения, касающиеся внешней политики, равно как экономической стратегии страны, замкнуты в России на одного человека. И это даже не премьер-министр. Кстати сказать, в свое время имя Дмитрия Анатольевича Медведева тоже связывали с некоторыми надеждам на потепление отношений с США («перезагрузку») и Западом в целом. Однако и тогда, когда он был президентом, за его спиной стояла мощная политическая фигура премьер-министра Владимира Путина. Который ни в ходе своей нынешней избирательной кампании, ни после сокрушительной победы на выборах не сделал ни одного намека на то, что внешнеполитический курс страны может быть каким-либо образом пересмотрен или хотя бы частично смягчен в форме уступок Западу и для того, чтобы выйти из того крутого пике, в котором продолжают, к примеру, падать российско-американские отношения.
Также стоит отметить, что в своем отношении к России американский политический класс — притом что именно от Америки в большой степени зависят сегодня отношения России с Западом в целом — на сегодня исходит из того, что российское политическое руководство представляет собой сплоченную целостность под водительством президента Путина. Санкциями внести раскол в российское руководство и элиту не удалось.
Примечательно, что составители известного «Кремлевского досье», опубликованного в начале февраля, где были перечислены потенциальные фигуранты американских санкций, отказались от того, чтобы включать или не включать в число потенциальных кандидатов на попадание в «черные списки» тех или иных политиков и предпринимателей, ориентируясь на их относительно большую или относительно меньшую «удаленность» от Кремля, равно как и их про- или антизападные настроения. Стоит напомнить, что в начале апреля под жесткие американские санкции попал не только Олег Дерипаска, у которого и ранее были трудности, например, с въездом в США, но и Виктор Вексельберг, который считался одним из самых, условно, «прозападно» настроенных российских предпринимателей.
Попытки ассоциировать тех или иных политиков или предпринимателей с некими «либеральными» или «консервативно-охранительными» фракциями в российском правящем классе, конечно, имеют некоторый смысл. Однако западные наблюдатели склонны подчас преувеличивать значимость тех или иных настроений отдельных представителей российского политического класса для принятия окончательных решений Кремлем.
В данном случае они, скорее, опираются на традиции еще советских времен, когда советологи делали глубокомысленные выводы насчет подспудных течений внутри советского руководства, ориентируясь на расстановку правящей верхушки Советского Союза на Мавзолее во время парадов на Красной площади.
К этому стоит добавить, что те, кто на Западе сейчас пытается анализировать течение коллективной мысли Кремля (если вообще тут уместен такой термин), еще в меньшей степени представляют себе, как это происходит, нежели во времена Советского Союза.
К тому же если трактовать возможное назначение Кудрина в качестве некоего сигнала, то таковой уже в большой степени противовешен другими, пожалуй, куда мощным сигналами, свидетельствующими о том, что никакой перестройки даже в форме «лайт» на радость Западу в России пока не предвидится. Помимо того, что наряду с Оманом, Пакистаном, Китаем и Ираном Россия стала пятой страной в мире, где заблокирован (официально) мессенджер Telegram, у нас вообще наметился довольно мощный тренд на «закручивание гаек» в интернете, например, уже на 15 мая намечено рассмотрение в первом чтении законопроекта о контрсанкциях в отношении США и тех стран, которые солидаризировались с американскими санкциями против России. Если подходить формально к тому, что написано в законопроекте, то он составлен максимально в «ястребиной» интонации. И если тот же Кудрин станет помощником президента по вопросам международного сотрудничества, то именно ему, возможно, придется стать толкователем на Западе нюансов практического применения данного закона. И придется в своей мягкой и интеллигентный манере объяснять особенности выбора между жестким и очень жестким вариантами применения эмбарго в тех или иных конкретных областях и применительно к тем или иным конкретным товарам и услугам. Ну, и пытаться договариваться о каких-то исключениях для России.
Что касается экономической стратегии, которую представил президенту Кудрин, то в полном виде для широкой общественности она не публиковалась. Так что неизвестно вообще, насколько она «либеральна» в привычном западном понимании этого термина сегодня. Известны лишь отдельные положения вроде повышения пенсионного возраста, проведения административной и судебной реформ, повышения ассигнований на то, что называется «человеческим капиталом».
В то же время во многих своих положениях программа Кудрина, как ни удивительно, пересекается со «Стратегией роста», представленной Столыпинским клубом и бизнес-омбудсменом Борисом Титовым (она как раз опубликована). Например, в части предложений по судебной реформе и даже по некоторым параметрам предлагаемой социальной политики. Однако, разумеется, у Алексея Кудрина в представлении Запада «пиар лучше, чем у Титова».
Это не значит, что стратегия, предложенная бывшим министром финансов и даже формально взятая на вооружение правительством, станет воплощением некоего либерального экономического курса, который, строго говоря, не очень возможен без существенного улучшения отношений с Западом в целях ослабления санкционной политики, получения доступа к новейшим технологиям, а также западным инвестициям. Вполне вероятно, что в своем практическом воплощении в жизнь «стратегия Кудрина» обернется оптимизацией бюджетных расходов, повышением различными способами налоговых сборов, включая поиск новых источников пополнения казны. По большому счету, она станет новым инструментом адаптации нынешней экономической модели и нынешней системы управления страной к долгой жизни в условиях санкций, а также формой тактического лавирования по достижению неких частных договоренностей по отдельным конкретным вопросам с западными партнерами. Это лучше, чем ничего. Но, возможно, меньше, чем необходимо было бы российской экономике для совершения прорыва в экономическом и технологическом развитии.
