Цивилизация
Получив возможность задать вопрос президенту, Дарья рассказала о полном развале медицины в родном городе. Причем просила девушка не столько за себя, сколько за всех жителей города, которые буквально умирают без врачебной помощи. В ее обращении прозвучал и такой факт: «У моей подруги маму не довезли до больницы, умерла по пути в карете скорой помощи от инфаркта, женщине не было 50 лет».
К тому, что произошло потом, мы уже привыкли: «прямая линия» давно работает в России как «волшебный пинок», ненадолго вызывающий у чиновников приступ бурной деятельности.
Следователи возбудили уголовное дел о халатности медперсонала в отношении девушки. «Изъята вся медицинская документация из учреждений, где Дарья Старикова наблюдалась или проходила лечение с момента ее рождения. Допрашиваются лица из медперсонала. Назначены необходимые судебно-медицинские экспертизы, в том числе и за пределами Мурманской области. Дарье придан процессуальный статус потерпевшей по уголовному делу о халатности (ч. 1 ст. 293 УК РФ)», — рапортовала старший помощник руководителя Следственного управления СК РФ по Мурманской области Наталья Тростина.
Девушку сначала экстренно госпитализировали в Мурманской области, а в понедельник перевезли в Москву. Очень хочется верить, что в НИИ онкологии если не совершат чудо (единичные случаи исцеления от рака 4-й степени есть), то смогут хотя бы продлить жизнь Дарьи. Но изменится ли что-то после этого случая с медициной в самих Апатитах? О том, что творится в этом городе, местные власти и местные чиновники Минздрава не могли не знать. Еще в прошлом году петиция на change.org, созданная врачом Ярославом Рычковым и направленная во все высокие кабинеты области, набрала почти 18 тыс. подписей.
«В городе Апатиты (второй по численности населения в Мурманской области, 56 тыс. жителей) закрыты родильное, кардиологическое, хирургическое, гинекологическое, травматологическое, детское отделения больницы. Планируют закрыть реанимационное отделение, — писал Ярослав в октябре 2016 года. — Так Минздрав Мурманской области проводит «оптимизацию» системы здравоохранения, планомерно ликвидируя медицинские стационары, игнорируя при этом мнения горожан.
Нуждающиеся в стационарном лечении и роженицы вынуждены обращаться в отделения города Кировска (население — 26 тыс., расстояние от Апатитов — 20 км). Между городами единственная дорога с ограниченным скоростным режимом и частыми проблемами — пробки, туман, снежные заносы, гололед (зима длится семь месяцев). Переживаю за родных и близких, которых могут не довезти до стационара в другом городе!»
Но никто из чиновников всех уровней и пальцем не пошевелил, чтобы что-то изменить. Сейчас федеральный Минздрав рапортует, что формирует рабочую группу, которая будет работать по обращениям, поступившим на «прямую линию». Но даже если он честно отработает просьбы тех, кто дозвонился или отправил SMS президенту, что это изменит в общей системе здравоохранения? Да и не может система управления в нормальной стране включаться только в тех случаях, когда человеку удалось пожаловаться лично президенту в прямом эфире.
А о проблемах с доступностью медицины — как территориальной, так и просто из-за элементарной нехватки врачей — крик стоит по всей стране.
Даже закон о телемедицине, который сейчас находится в Госдуме и имеет шансы быть принят в самом скором будущем, выглядит скорее как попытка замещения медицины интернетом, с проникновением которого в России пока дело обстоит несколько лучше, чем со здравоохранением. К тому же даже при наличии компьютера после консультации врача в удаленном режиме надо еще где-то раздобыть необходимые лекарства. Россия не в состоянии решить проблему нехватки жизненно важных лекарственных средств в регионах долгие годы. Хотя за обеспечение такими препаратами больных прямо отвечают федеральные и региональные власти.
На «прямой линии» Владимир Путин рассказал Даше, что похожая история произошла и с его отцом: «Его лечили от болей в спине, делали массажи, прогревание и так далее. Мне мама сказала: знаешь, у меня отец по ночам кричит от боли. И только после этого я перевел его в другую больницу».
Путин тогда был главой ФСБ (его отец, Владимир Спиридонович, умер 2 августа 1999 года, за несколько дней до назначения сына премьер-министром). То есть почти 20 лет назад, на исходе тех самых жутких 90-х, которыми нынешняя власть до сих пор любит пугать россиян. Но почему же после двадцати лет вставания державы с колен, запредельных мировых цен на нефть в течение почти десяти лет подряд российская медицина так и не стала доступной для всех граждан страны. Скорее наоборот.
На здравоохранение Россия тратит почти в девять раз меньше, чем на оборону, — менее 400 млрд рублей против трех с лишним триллионов. Причем расходы на медицину, по бюджетным проектировкам Минфина, и дальше будут сокращаться.
Неслучайно едва ли не самыми известными в медийном пространстве учреждениями здравоохранения в России стали благотворительные фонды, которые, по сути, пытаются спасти смертельно больных людей в условиях кризиса финансирования даже самых крупных медучреждений страны. В выпусках новостей ведущих российских каналов после рассказов об ужасах жизни на Украине и наших выдающихся внешнеполитических победах теперь модно показывать сюжеты с просьбой собрать деньги для смертельно больных детей. Хотя безопасность страны зависит от качественных врачей и здорового населения точно не в меньшей степени, чем от бомб и ракет.
Как заставить государство начать заниматься тем, для чего оно, собственно, и существует: защищать жизнь и здоровье граждан? Как заставить власть изменить приоритеты бюджетных расходов? Как заставить чиновников сопереживать гражданам не только с помощью «волшебного пинка»? Для начала, сам собой напрашивается ответ, стоило бы отменить закон об оказании медпомощи высокопоставленным чиновникам в «особом порядке». Ничто так не сближает власть с народом, как пребывание в одной и той же больнице.
Может, хотя бы после этого реформа «оптимизации» здравоохранения будет ориентироваться не только на сухие цифры сэкономленных средств, но и на судьбы конкретных людей. Таких, как Даша.
