Цивилизация
Европейцы – неунывающий народ. Порой видят смешное в драме. Хохотали и над этой шуткой.
Дети перекликаются через стену:
– У меня – апельсин.
– А у нас – социализм.
– И мы захотим – устроим социализм.
– Тогда у вас не будет апельсина…
Всего каких-то четверть века назад Берлинская стена — «антифашистский оборонительный вал», как писали коммунисты, и «стена позора», как звал ее социал-демократ Вилли Брандт, — была одним из главных орудий и знаков «холодной войны».
Но она кончилась. Когда? В декабре 1991-го – в дни распада СССР? В июле 1991-го – при роспуске Варшавского пакта? 9 ноября 1989-го – в час падения стены?
Считалось, что ее финал совпал с крахом коммунистической идеи и «красного проекта».
Ряд недавних событий заставляет сомневаться в этой гипотезе, но при этом, да – открытие границы между Восточной и Западной Германией и впрямь дало возможность прямого общения разгороженных прежде миров. Открыло путь части человечества в новую эру.
Не зря 25 лет со дня падения стены отмечали и немцы, и все, кто сделал важный шаг от тоталитарного «нельзя» к либеральному «можно». От насилия – к диалогу. От архаики – к развитию. Но главные торжества прошли, конечно, в Берлине. Их пиком стал запуск под звуки Девятой симфонии Бетховена тысяч воздушных шаров с линии, где была стена.
А в двух шагах, на Фридрихштрассе – уникальный музей «Чекпойнт Чарли» (Museum Hausam Checkpoint Charlie). Будете в Берлине – зайдите. Это удивительная повесть о разделенной стране, разлученных семьях, разбитых судьбах. О побегах, смертях и подвигах. Эти экспонаты учат: свободу нужно защищать всегда и везде, где бы и что бы ей ни угрожало, – так сказал о музее канцлер ФРГ Ганс Дитрих Геншер.
Российский историк Василий Жарков говорит: «Это лучший музей по истории, который я видел. И если бы мог, россиян водил бы сюда сотнями». Возможно, это было бы полезно. Ведь за четверть века ощущение – как это, когда нет свободы, – затерлось, смикшировалось. И кто-то уже опять готов чтить Сталина. А кто-то спрашивает: может, надо как в Северной Корее? Но у нормального человека после посещения музея, посвященного чудовищным пыткам и убийствам в лагерях советского блока, таких вопросов не возникает.
Здесь же – огромный российский триколор, что победители августа 1991-го пронесли по Москве. И машина, в тесном багажнике которой вывезли беглеца. А вот – пограничный столб канувшей ГДР и памятная доска с дома Брежнева.
Музей создал в 1962 году Райнер Хильдебрандт – правозащитник и гуманист. Он начал с двух комнаток. Сейчас в управлении его вдовы Александры и сына Артема два километра документов, скульптур, картин, фотографий… Среди них – известные всему миру: солдат Ганс Шуман, перепрыгивая колючую спираль, бежит из ГДР. Девушка на коленях закрыла лицо рукой; она миг назад ушла на Запад, ее прикрывают полицейские; а на них глядят стволы из-за черты, за которой Восток. А вот и танки Т-54 и М-48 целятся из орудий с разных сторон шлагбаума «Чекпойнта Чарли».
Тогда – 26 октября 1961-го – здесь лицом к лицу стояли не только американская боевая часть и 7-я рота 68-го гвардейского полка (а к бою готовились 7694 советских танка, 2500 самолетов и пехота); но Хрущев и Кеннеди, США с СССР. Две разные цивилизации и две чуждые идеи. Но – живущие под общим небом на одной Земле.
В те дни, чреватые мировой войной, советский посол в Париже на слова де Голля об угрозе ядерной войны ответил: «Что ж, умрем вместе». Это был не вызов. А покорность судьбе. То есть решению начальства.
Советские дипломаты, маршалы и вожди усвоили завет Маркса и Ленина: «Кто владеет Берлином, владеет Германией; а владеющий Германией – Европой». И имели при этом в виду конкретную военно-политическую ситуацию. Но взять Берлин так и не смогли. Ни в блокаду 1948–1949 годов, ни в пору июньского народного восстания 1953-го, ни в 1961-м, когда тайная дипломатия Джона Кеннеди увела мир от опасной черты.
А 26 июня 1963-го Кеннеди, выступая у Шонебергской ратуши, назвал берлинцев героями, что «двадцать лет держат фронт». А всех свободных людей – берлинцами. И подтвердил: он – берлинец, готовый защищать этот важнейший стратегический центр и символ. В тот день ему показали на той стороне Бранденбургские ворота. У них же через 24 года президент Рейган призовет Горбачева: «Снесите эту стену!» В его голосе не звенела страсть, как в речи Кеннеди. В нем была усталость от «холодной войны», а также уверенность в своей правоте и в неизбежности падения стены. И она пала. Чьи и какие именно действия к этому привели – хорошо известно.
Жаль, что сейчас многие подзабыли эту историю. Считая, что о стене напоминают лишь ее музей да блоки, украшенные поцелуем Брежнева и Хонеккера кисти Дмитрия Врубеля. Но так ли это? Может, она просто невидима? Лишь чуть пошатнулась и треснула? А сама так и стоит в душах людских – неколебимая и неумолимая. Как и виртуальный железный занавес от Средиземного моря до Балтики. Знак злобы и страха.
Известно: надолбы и столбы с проволокой, врытые в души, крепче бетонных построек, пусть и ставших памятниками. Разрушить их куда сложнее. Но это необходимо.
Как поет группа «Аркадий Коц»:
Давай разрушим эту тюрьму
Здесь этих стен стоять не должно
Так пусть они рухнут, рухнут, рухнут
Обветшавшие давно.
И если ты надавишь плечом,
И если мы надавим вдвоем –
То стены рухнут, рухнут, рухнут
И свободно мы вздохнем.
Не чужда была поэтичность и Кеннеди, что просил берлинцев «видеть за тревогами нынешнего дня – надежды дня завтрашнего, за свободой Берлина – свободу везде, за стеной – будущий справедливый мир…»
Но пришел ли он? Или гибридные войны, ветхие суждения о суверенитете и грезы элит о роли творцов глобальной политики еще долго будут делать мир неудобным для жизни?
Сегодня кандидат в президенты Митт Ромни называет Россию «главным геополитическим противником» США. Вице-президент Майк Пенс считает ее не менее опасной, чем Иран и терроризм. А в России глава Службы внешней разведки Сергей Нарышкин пугает россиян экономической войной со стороны США, а ряд сомнительных экспертов вещают, что Запад «уже поделил Россию» и «добивается, чтоб ее не стало»…
Падение стены – эпохальное событие XX века – не помешало фобиям и предрассудкам перетечь в век нынешний. Опросы показывают: россиянам сложно без врага. И хотя СМИ что ни день вещают им о злодействах запрещенного в России ИГ (организация запрещена в России), 69% врагом считает Штаты, 50% — Украину. А также ФРГ (24%), Латвию (24%), Литву (24%), Польшу (21%) и Эстонию (16%). Это – данные июньского исследования Левада-центра.
А FoxNews, в свою очередь, сообщает: России опасаются 64% американцев. В 2013 году их было на 24% меньше, а 47% и вовсе считали ее другом. На третьем месте в списке возможных врагов у американцев – Сирия. На втором – Иран.
Четвертое – у Северной Кореи. Кстати, ее отделяет от Южной стена длиной 240 км. И она – далеко не единственная в мире. Трамп хотел отгородить стеной Мексику. Литва строит забор на границе с Россией. Стена рубит Кипр на турецкий и греческий. Еще одна стоит между Израилем и Западным берегом. Как и между индийской и пакистанской частями Кашмира.
Их символизм уступает Берлинской. Но каждая – знак эпохи. Перефразируя историка Евгения Тарле скажу: да, пока «мертвый хватает живого», старые способы бытия не сразу уступают место новым, и хотя мир меняется, ряд деятелей за ним не поспевает.
Но хотя реакционный Священный союз мешал развитию Европы половину XIX века, он пал. То же ждет и стены. И те, что делят страны, и те, что гнетут души. История учит: стратегически реакция проигрывает. Всегда. Хотя иногда позже, чем хотелось бы.
Автор — журналист, писатель, автор книг «Аксенов», «Василий Аксенов. Сентиментальное путешествие», «Джон Кеннеди. Рыжий принц Америки» и других
