«Мы знаем весь тернистый путь нашей страны; мы знаем многие и томительные годы борьбы, недостатка, страданий. Но для сына своей Родины все это свое, неотъемлемое свое, родное (эта цитата была приведена в послании); он с этим живет и с этим погибает; он и есть это самое, а это самое и есть он сам. Пусть в тебе, Родина-Мать, много слабого, больного, много немощного, неустроенного, безрадостного, но и рубища твои созерцаем как родные себе. И миллионы жизней готовы отдаться за тебя, хотя бы ты была и в рубищах...
Я многие годы провел в заточении, гонении, удушении: и я, может быть, так и умру, никем не признанный и никому не нужный. Это жертва.
Вся жизнь, всякая жизнь, жизнь с начала до конца, от первого до последнего вздоха, на каждом шагу и в каждое мгновение, жизнь с ее радостями и горем, с ее счастьем и с ее катастрофами есть жертва, жертва и жертва.
Наша философия должна быть философией Родины и жертвы, а не какой-то там отвлеченной, головной и никому не нужной «теорией познания» или «учением о бытии или материи». В самом понятии и названии «жертва» слышится нечто возвышенное и волнующее, нечто облагораживающее и героическое. Это потому, что рождает нас не просто «бытие», не просто «материя», не просто «действительность» и «жизнь» ─ все это нечеловечно, надчеловечно, безлично и отвлеченно, ─ а рождает нас Родина, та мать и та семья, которые уже сами по себе достойны быть, достойны существования, которые уже сами по себе есть нечто великое и светлое, нечто святое и чистое.
Веления этой Матери Родины непререкаемы. Жертвы для этой Матери Родины неотвратимы.
Бессмысленна жертва какой-то безличной и слепой стихии рода. Но это и не есть жертва. Это просто бессмыслица, ненужная и бестолковая суматоха рождений и смертей, скука и суета вселенской, но в то же время бессмысленной животной утробы. Жертва же в честь и во славу Матери Родины сладка и духовна. Жертва эта и есть то самое, что единственное только и осмысливает жизнь...
Преступления, жестокость, насилие, человеконенавистничество — все это ополчается на нас и на нашу Родину, но все это только и можно, только и нужно одолеть ради благоденствия Родины. Возмутиться отдельным преступным актом и вступить с ним в борьбу — мало. Это и всякое животное вступает в борьбу за то, что считает принадлежащим себе. Нет, побороть противника не ради себя, и не ради своей идеи, и даже не ради только ближнего, а ради самой Родины — вот где подлинное осмысление всякой человеческой борьбы против зла».
В жертве сразу дано и наше человеческое ничтожество и слабость, и наше человеческое достоинство и сила.
Родина — это то, ради чего мы страдаем и за что боремся. Кто вместе с нами страдает и борется, тот и составляет нашу Родину. Это и есть для нас родное. Кто любит свое родное, тот не умрет, тот будет вечно в нем жить и вместе с ним жить. И этой радости, этой великой радости достаточно для того, чтобы быть спокойным перед смертью и не убиваться над потерями в жизни. Кто любит, тот умирает спокойно.
У кого есть Родина, тот, умирая если не за нее, то хотя бы — только в ней, на ней, умирает всегда уютно, как бы ребенок, засыпая в мягкой и теплой постельке, — хотя бы эта смерть была и в бою, хотя бы это и была смерть летчика, упавшего с километровой высоты на каменистую землю, Только Родина дает внутренний уют, ибо все родное — уютно, и только уют есть преодоление судьбы и смерти...
Знать веления Родины, своевременно их воспринимать — дело высокой человеческой мудрости.
Главное, что есть опора против бессмыслицы жизни, есть твердыня, превысшая судьба, и есть внутренняя и несокрушимая цитадель презрения к смерти, есть любовь и жертва, есть подвиг и счастье самоотречения, есть в самоотречении для других и для Родины самое сокровенное и уже действительно несокрушимое самоутверждение, самопорождение.
Пока наша жизнь мятется и страдает, пока наша жизнь неустроенна, полна злобы и насилия, пока мы умираем под пятой неведомой судьбы — одно из двух: или жизнь, согласная с родным и всеобщим, с Родиной, и тогда она — самоотречение; или жизнь вне связи с родным и всеобщим, с Родиной, и тогда она — бессмыслица.
Необязательно, чтобы человек во что бы то ни стало умирал и жертвовал своей жизнью. Для этого должно быть особое веление Родины.
Но и всякое страдание и труд на пользу Родины, и всякое лишение и тягость, перенесенное во славу Родины, уже есть та или иная жертва, то или иное самоотречение, и осмысливается все это только в меру жертвенности…»
Время написания этого текста — август 1941 года, когда немецкая бомба уничтожила дом Лосевых на Воздвиженке вместе с библиотекой и архивом
Цитируется по изданию: Лосев А.Ф. Жизнь: повести, рассказы, письма. СПб, 1993. С. 377
Отбывал наказание на строительстве Беломорканала
Алексей Федорович Лосев — русский философ и филолог.
Родился 1893 году в семье донского казака. В 1915 году окончил историко-филологический факультет Московского университета по двум отделениям — философии и классической филологии. Сблизился со многими религиозными философами. Был собеседником Семена Франка, Николая Бердяева и учеником Павла Флоренского.
Резкий перелом в его жизни вызвало написание книги «Диалектика мифа» (1930), где он открыто отвергал марксизм и официальную философию — диалектический материализм. Он был подвергнут травле, арестован в апреле 1930 года и приговорен к 10 годам лишения свободы. Отбывал наказание на строительстве Беломорско-Балтийского канала, где почти полностью потерял зрение, лишь частично восстановив с годами возможность видеть.
С 1944 года — профессор в Московском государственном педагогическом институте. После смерти Сталина у Лосева вновь появилась возможность публиковать работы. В его библиографии более 800 произведений, более 40 из них — монографии.
Скончался в 1988 году. Похоронен на Ваганьковском кладбище.