Цивилизация
«Не мытьем, так катаньем» — примерно так можно расценить усилия РПЦ по введению в школах под разными наименованиями курса православной культуры. Упорство впечатляет: получив отрицательный отзыв от экспертов на проект курса «Православная культура» летом нынешнего года, авторы не отчаялись, внесли ряд изменений, и вот уже Российская академия образования под шумок запустила новое экспертное голосование по этой программе, которое закончится уже в среду.
Если на этот раз одобрение будет получено, то в 5–9-х классах изучение православия станет фактически обязательным: с прошлого учебного года в школах введена такая предметная область, как «Основы духовно-нравственной культуры России», а курс «Православная культура» — единственный на сегодняшний день готовый для наполнения проект. В начальной и старшей школе «Православная культура» обязательной не будет, но, учитывая лоббистскую мощь РПЦ, создается впечатление, что будет как в анекдоте «безбожных» времен: «Колхоз дело добровольное: хочешь — вступай, не хочешь — расстреляем».
Эти самые атеистические времена сейчас активно вспоминает либеральная общественность, считая, что внедрение православия в школы в конечном счете приведет к тем же результатам, что некогда изучение истории КПСС. К тому, что вырастет новое поколение скептичных до цинизма нигилистов, для которых вера — это примерно как бухучет или юридическая грамотность: в лучшем случае способ добиться успеха в этом конкретном обществе.
А если для успеха однажды понадобится что-то другое, то «Отче наш» вместе с «Символом веры» будут немедленно выброшены на свалку истории, как некогда «Капитал» с «Кодексом строителя коммунизма».
Такие предсказания, конечно, отдают некоторым упрощением, поскольку игнорируют причины, по которым РПЦ за пару десятилетий смогла стать столь мощным лоббистом. А они лежат не только в плоскости запутанных политэкономических интриг, но и в не менее сложных исторических условиях, в которых оказалась наша страна. Когда советский проект рухнул, а монархия так и не была восстановлена, довольно быстро выяснилось, что православие — это чуть ли не единственное, что может послужить для чувственного единения значительной части населения.
Не как религиозное откровение (как известно, в церкви у нас ходят мало, посты почти не соблюдают, причастие не принимают) и даже не как некий набор правил повседневной жизни (это как раз, может быть, было неплохо, но признаки христианской этической революции как-то не просматриваются), а скорее в своей формальной части: крестить детей, святить куличи, праздновать Рождество как государственный праздник. Получилось такое светское православие, позволяющее чувствовать единство с согражданами и одновременно некоторую особость по отношению к носителям других культур.
Ничего особенно оригинального: примерно те же функции выполняет, например, иудаизм в Израиле. Единственное отличие, что у нас очень любят бюрократический подход: нужна не абстрактная идеология, а конкретный ответственный за удовлетворение «идеологических потребностей». И РПЦ оказалась очень эффективна именно с этой точки зрения.
Общественный запрос и государственный заказ сошлись в одной точке — не так уж и часто у нас такое случается.
Продвигая собственные интересы в качестве социальной силы, РПЦ бывает довольно тактична. К примеру, никто не опасается, что введение курса «Православной культуры» вызовет трения с другими конфессиями: Церковь не претендует на «вход» на те территории, которые в дореволюционные времена назвали бы «инородческими». Хотя, конечно, интересно, как будет осуществляться внедрение этого курса, скажем, в Татарстане, Башкирии или в других нацреспубликах, где русские составляют большой процент населения, но представители титульной нации традиционно имеют другую религиозную идентичность.
Проблема в том, что на «окормляемой» территории Церковь зачастую действует так, будто раньше было «самодержавие, православие, народность», а теперь осталось одно сплошное «православие». Достаточно вспомнить недавнюю ситуацию в парке «Торфянка». Москвичи, протестовавшие против строительства там храма, выиграли дело в гражданском производстве. Церковь получила другой адрес для строительства храма. Казалось бы, конфликт исчерпан — и парк не застроили, и Церковь получила возможность возвести в районе новое культовое сооружение, но такое решение конфликта устроило не всех. Некое общество православных — «Сорок сороков» — обратилось в суд по одной из самых спорных статей УК — той самой, которая появилась после дела Pussy Riot.
Судя по всему, православные активисты сочли гражданское противостояние (обычное дело в любой стране и любом городе, где имеется дефицит земли) оскорблением.
Конечно, трудно поверить, что православные обиженные действовали, заручившись поддержкой РПЦ. Сложно придумать антирекламу сильнее, чем телесюжет посадки в автозаки «новых неоязычников» (так был озаглавлен сюжет на НТВ). Не случайно в каждом втором комментарии к этой новости читатели вспоминали про времена инквизиции.
Князь Владимир, памятник которому открывали президент с патриархом, тоже крестил Русь силой — похоже, этот метод и сегодня кажется кому-то самым действенным в любых конфликтах.
Но мир, в том числе и в России, какой бы отсталой от мира она ни была в развитии гражданского общества, с тех пор сильно изменился. Людей, конечно, можно запугать, посадить за ловлю покемонов в храме, обвинить в экстремизме за лайк или перепост, но объяснить это заботой о процветании страны все сложнее.
Примерно такой же вариант решения — без прямого силового вмешательства, но с привлечением всего возможного лоббистского ресурса — Церковь использует и для того, чтобы проникнуть в образовательную сферу. Далеко не факт, что непосредственным результатом станет тотальное отторжение навязываемых православных ценностей. Но их преломление может быть весьма специфичным. В конце концов, давнишние советские школьники, может, и забыли азы марксизма-ленинизма, но что Америка — главный враг, что в нашей истории все прекрасно, а кто думает по-другому — «мрази конченые», когда пришло время, тут же вспомнили.
Мы не можем предсказать, какие из перечисленных в курсе «Православной культуры» задач усвоят сегодняшние школьники, но поразительная настойчивость, с которой их продвигают, точно научит еще одно поколение практикам крайне специфических общественных отношений, где сильный всегда прав.
В некотором смысле православные активисты в нашей стране напоминают активные западные меньшинства, навязывающие всему обществу приоритет своих проблем. Как на это может ответить общество при работающей демократии, мы увидели на недавних президентских выборах в США. Как будет у нас, остается только догадываться.
