Цивилизация
В ноябре 1956-го мир облетела весть: футболисты клуба «Гонвед», игравшие в Испании с «Атлетико», не вернутся домой. Среди них члены победоносной в те годы сборной, «золотой команды», — Шандор Кочиш, Золтан Цибор и прославленный Ференц Пушкаш. Кумир стадионов, прежде избегавший политических тем, публично поддержит восстание в своей стране и останется на Западе.
23 сентября 1956-го его команда в Москве одолела сборную СССР. Через месяц Будапешт восстал. 9 ноября Советы отыгрались — тогда в уличных боях погибли до 3 тыс. венгров и 720 советских военных. Около 30 тыс. человек были ранены. А Пушкаш стал одним из 200 тыс. венгерских беглецов.
В 1993 году российский президент Борис Ельцин официально извинился за действия СССР. Это отражено и в межгосударственном договоре.
В ходе визита 2006 года президент Владимир Путин заявил: «Россия — это не Советский Союз, но… все мы в душе чувствуем какую-то моральную ответственность за это событие…» и возложил цветы к памятнику жертвам событий.
Несколько дней назад телеведущий Дмитрий Киселев назвал Венгерское восстание «погромом». В ответ МИД Венгрии вызвал российского посла, сообщив, что Венгрия не потерпит, чтобы кто-то говорил «в унизительной форме о революции и ее героях».
Тогда же лидер «Народного союза» Сергей Бабурин заявил, что это была спецоперация, организованная и управляемая извне. «У СССР, — пишет он, — хватило духу… вмешаться и остановить гражданскую войну. Чего стоит зверская расправа «восставших» над всеми, кто находился в здании Будапештского горкома партии…»
Да, когда штаб коммунистов был взят, толпа линчевала более двадцати из них. Также разъяренные огнем агентов повстанцы подвергли самосудам заподозренных в нем сотрудников спецслужб и партийных органов — 37 человек. Эти эксцессы групп экстремистов, о которых сообщила мировая пресса, бросили тень на восстание.
Но его подавление ряд российских и зарубежных историков и публицистов считает поражением «оттепели» — преддверием расстрела рабочих Новочеркасска и утраты Хрущевым образа реформатора советской системы, который он мог оставить в истории.
Как же развивались события в Венгрии, приведшие к восстанию и кровопролитию?
Выборы 1945 года принесли победу Партии сельских мелких хозяев (ПСМХ) и поражение левым. Правительство возглавил лидер ПСМХ Ференц Надь. А министерство внутренних дел — его однофамилец коммунист Имре Надь, получив контроль и над спецслужбой ОВА.
В 1947 году, когда Ференц Надь был в Швейцарии, его соратников арестовали, Партия сельских хозяев как политическая сила исчезла. А коммунисты и социал-демократы объединились в Венгерскую партию трудящихся под руководством cталиниста Матьяша Ракоши. И установили в стране репрессивный режим.
Репрессии, коллективизация, падение уровня жизни возмущали венгров. Ширились мятежные настроения.
Образованный класс критиковал власть, создавая политические клубы имени Петефи — поэта, героя революции 1848–1849 годов. Стараясь «выпустить пар», Ракоши реабилитировал казненных и осудил спецслужбы. Вскоре его сменил Эрне Гере.
Жертв репрессий перезахоронили. Траурная церемония переросла в 300-тысячный марш. 22 октября на улицу вышли студенты. Шли 11 часов, обрастая людьми. И вот 200 тыс. человек пришли к парламенту.
В это время Гере по радио назвал их действия «националистическими и контрреволюционными». Толпа двинулась к Дому радио, требуя передать в эфир свои требования. По ней открыли огонь. Тогда демонстранты заняли здание, арсеналы, вокзалы и казармы. Их поддержало немало военных.
Они снесли статую Сталина, и во главе с генералом Белой Кираем и полковником Палом Малетером повели бой с госбезопасностью за объекты в Будапеште. Тогда по решению Президиума ЦК КПСС в город вошли части стоявшего в Венгрии особого корпуса — подразделения Советской армии.
24 октября Имре Надь стал членом Политбюро Компартии Венгрии и премьером. Он уже был им в 1953–1955 годах. И стал популярен благодаря программе либеральных реформ «Новый курс». Но тогда его сняли. И вот снова доверили власть.
25 октября в Будапешт прибыли советские руководители Анастас Микоян и Михаил Суслов. Начались переговоры.
Меж тем у парламента был сожжен танк и убит солдат. Бои продолжились.
26 октября Микоян доложил Кремлю: все, договорились. Во главе партии — Янош Кадар, премьер Надь формирует многопартийный кабинет. Особый корпус отходит на рубеж в 15–20 км от города.
Повстанцы предались эйфории иллюзорной победы. Отменили госбезопасность и цензуру, ввели многопартийность. Создали самоуправление — рабочие комитеты на производстве и районные революционные комитеты.
А в СССР тем временем клеймили венгерскую контрреволюцию. В кино показывали жутких боевиков, которые, впрочем, иным юношам казались героями… В одном из этих «боевиков» будущий именитый писатель, а тогда студент-медик Василий Аксенов узнал знакомого студента-венгра. «В ту осень, — пишет он в эссе «Три шинели и Нос», — мечталось сопротивление на будапештских баррикадах. Однажды… начали шуметь: «Сколько же можно терпеть?! Руки прочь от Венгрии, сволочь сталинская! Завтра выходим на демонстрацию!.. Вот здесь и начнем в шесть часов вечера перед восстанием!»
После шумства разбрелись, трепеща и предвкушая жертвенный подвиг. На следующий день я все же оказался в районе Церкви-на-Крови, где намечалось возведение первой ленинградской баррикады, однако никого и ничего там не нашел, кроме разбитой развалюхи с бочкотарой».
СССР обещал не вмешиваться во внутренние дела соцстран. 1 ноября Венгрия вышла из Варшавского договора, попросив ООН защитить ее суверенитет и потребовав вывода советских войск. Но те готовились «подавить контрреволюцию», а венгры — к обороне. У них было 50 тыс. солдат, 10 тыс. ополченцев национальной гвардии и около 100 танков. Против — 3 тыс. танков, а также 15 дивизий разных родов войск.
3 ноября был захвачен министр обороны Пал Малетер. А в 23.00 командование Прикарпатского военного округа и особого корпуса получило сигнал «Гром 444». В 4.15 началась операция «Вихрь».
4 ноября пехота и танки особого корпуса вошли в город. Их поддерживала артиллерия. Огонь плясал в городе смертельный чардаш. По радио выступил Надь: «Советские войска атаковали нашу столицу. Наша армия ведет бои, правительство остается на своем посту». Вскоре были взяты мосты через Дунай, парламент и другие важные объекты. 5 ноября еще держался кинотеатр «Корвин», вскоре сожженный орудийным огнем. 6–10 ноября сдались рабочие дружины в промзонах.
Прежде чем 152-миллиметровые снаряды смели здание «Венгерского агентства новостей», его директор передал: «Мы умираем за Венгрию и Европу».
В ходе боев было разрушено 40 тыс. зданий, 4 тыс. — полностью. В декабре ввели чрезвычайные суды. К началу 1960-х они вынесли свыше 300 смертных приговоров, в том числе шести женщинам. Тысячи венгров оказались в заключении.
Имре Надь и ряд венгерских лидеров укрылись в посольстве Югославии. Но когда Янош Кадар письменно гарантировал, что они могут свободно вернуться домой, вышли. Почему? Ведь они знали нравы красных вождей? Неизвестно. Надя и Малетера казнили.
Что ж, опыт учит: освобождение можно задержать, но оно неизбежно. История все расставляет на свои места.
Это справедливо для Германии. Для Чехии и Словакии. Для Польши. И — для Венгрии, бросившей вызов тоталитарному господству в Восточной Европе. Где нынче тело Кадара, знают те, кто похитил его из могилы. Национальные герои Надь и Малетер покоятся в Венгерском пантеоне.
Память жертв 1956 года увековечена памятником «Пламя революции» на площади Кошута перед парламентом. Гранитный монолит венчает Вечный огонь. Есть монумент и у восстановленного «Корвина» — бронзового мальчика с карабином в руках. Стена музея «Дом террора» — тоже памятник, на ней фотоснимки сотен погибших. Мемориальные знаки установили в честь многих павших в бою, казненных и узников.
А как же футболист Пушкаш? В 1956-м в Венгрии его объявили врагом. А он, играя за «Реал», трижды брал Кубок Европы, забив 324 гола в 372 играх. В 1993-м он вернулся и возглавил сборную. В 2002-м в его честь назвали стадион. Его проводили в последний путь с высшими почестями в храме Святого Иштвана. В 2006-м — в год 50-летия восстания.
