Цивилизация
Суд, проходивший в ночь с 1 на 2 сентября в Северной Осетии, приговорил шестерых женщин к общественным работам и штрафам. Нарушительницами спокойствия оказались матери Беслана, которые 1 сентября после панихиды в школе №1 показались перед журналистами в футболках с критическими надписями в адрес президента. После чего были задержаны полицией и просидели в ОВД, а потом и в суде около 15 часов, ожидая приговора.
Понятно, что осетинским властям не нужны политические скандалы в регионе. Понятно, что 1 сентября в России празднуют День знаний, который не хочется омрачать памятью о самом кровавом теракте в истории страны. И все же осуждение матерей Беслана за абсолютно мирную акцию протеста потрясает своей бесчеловечностью.
Женщины, каждая из которых потеряла во время штурма своих детей (а некоторые из них сами были заложниками террористов), имеют полное моральное и юридическое право требовать тщательного расследования теракта, которое фактически заморожено.
Они также имеют как минимум моральное право на свое оценочное суждение, кто именно виноват в гибели их детей.
Тем более сами представители российской власти постоянно акцентируют внимание на борьбе с терроризмом, утверждая, что безопасность для страны превыше всего остального — в том числе гражданских свобод.
Проявление элементарного сочувствия к женщинам, потерявшим детей и никоим образом не угрожающим власти, — вовсе не признак слабости государства, как считают сторонники твердой руки. Хотя бы из соображений гуманности, по законам совести осетинские власти не должны были даже задерживать их. Просто обнять, посочувствовать да отвести домой, если уж не могут ответить на главный вопрос, который эти женщины задают последние 12 лет: кто виноват в гибели их детей?
Два года назад в редакционной колонке, посвященной 10-летию трагедии в Беслане, «Газета.Ru» писала: «Произошедшее поставило множество вопросов, ответы на которые хотели знать все, кто не отходил в 2004 году от телевизоров. Как получилось, что боевики сумели захватить школьное здание? Почему ответственность за роковой недосмотр не понес никто из высокопоставленных лиц? Правда ли, что спецслужбы знали о готовящихся терактах, и если правда, почему не смогли его предотвратить? Была ли возможность избежать столь большого числа жертв? В конце концов, может ли такое повториться? Прошло уже десять лет, но многочисленные суды, в которых бьются «Матери Беслана», так и не дают ответов на эти вопросы, а тех, кто их до сих пор задает, записывают сегодня чуть не в предатели Родины».
Сегодня их уже приговаривают к штрафам и общественным работам. Завтра могут и посадить — законы позволяют. Вот только вопросы эти женщины будут задавать, пока живы.
Их горе так безмерно, что пытаться запугать их штрафом, общественными работами или даже тюремным заключением глупо и дико.
Российские политики, которые любят поговорить о необходимости национального единства и солидарности, кажется, совершенно осознанно не используют для сплочения народа горькие и трагические поводы. И эта тактика срабатывает: чем меньше напоминаний о трагедии, тем больше россиян, фиксируют социологи, считают, что российские власти и спецслужбы сделали тогда все возможное для спасения заложников.
День Беслана имеет все основания быть днем национальной солидарности и скорби всех россиян, как стала таковой, к примеру, дата 11 сентября в США.
В этом сентябре исполняется 15 лет со дня террористической атаки в США. Скоро мы увидим, как вспоминать погибших будут там. Где будет в этот момент президент США. Что будут чувствовать и как выражать эти свои чувства простые американцы. А у нас день Беслана не только стыдливо замалчивают, но уже и преследуют его жертв, попытавшихся хоть как-то привлечь внимание к тому, что расследование по теракту практически остановлено. При этом власть, кажется, не признает и не чувствует ни малейшей своей вины за гибель 334 человек, в том числе 186 детей.
3 сентября — в День памяти Беслана — политики и чиновники наверняка скажут, что никто не забыт и ничто не забыто. И возразить, что это не совсем так, матери Беслана им уже не смогут — во всяком случае те, что будут отбывать общественные работы. В Беслан почти наверняка не приедет президент, которому по-хорошему надо бы там находиться каждое 3 сентября, пока он руководит страной. И уж точно это не станет главной темой новостных программ на общенациональных телеканалах. Не будет и манифестаций памяти и солидарности с жертвами этой страшной трагедии в других регионах России.
Историки ввели в обиход понятие «работа памяти». В нормальном состоянии страны работа памяти состоит в том, чтобы скорбные и трагические моменты истории становились частью формирования национальной идентичности. Той самой духовной скрепой, о которой у нас теперь так модно говорить.
Даже когда мы женимся или выходим замуж — обещаем партнеру быть вместе не только в радости, но и в горе. Да, не всегда исполняем эту клятву, но хотя бы обещаем.
Такое ощущение, что наше государство, при всех разговорах о величии истории и попытках заменить будущее прошлым, изо всех сил старается заставить граждан поскорее забыть, вытеснить из национальной памяти все, что не работает на имидж безгрешной, никогда не ошибающейся, всегда сильной и правой власти.
Неудивительно, что россияне, вроде бы радостно поддержав присоединение Крыма, категорически отказались платить на него «налог солидарности». При всей патриотической истерии в СМИ люди в душе будут равнодушными к своей стране, пока власть насаждает этот культ забвения неприятных для нее лично, но трагических и потому важных для всей нации страниц недавней истории. И пока это так, мы будем оставаться заложниками исторического беспамятства.
