Цивилизация
«Любви и уважения мы пытаемся добиться поставками оружия донецким трактористам, бомбежками Сирии и дебошем в Марселе…» (Сергей Митрофанов, журналист).
«Россия хочет учитывать интересы Сирии…» (Сергей Лавров, министр).
«Мы не враги НАТО, но они нам враг…» (Сергей Марков, политолог).
Часто СМИ пестрят такими обобщающими «Россиями» и «нами». Но уместно ли это? Россия — страна очень разная. В том числе и в сфере информации.
Одни, смакуя квас и потряхивая «искандерами», шумят «НАТО — враг». Другие указывают на стратегическую включенность страны в Запад.
Их позиции, особенно после протестов 2011–2013 годов, Крыма и Донбасса никак не стыкуются и нигде не смыкаются. Потому и звучащие из уст одного из ключевых мировых игроков слова «мы… готовы идти навстречу нашим европейским партнерам» рождают вопросы: кто это — мы и чьим именно партнерам? Ибо готовы не все.
Партнеры заявляют: экономические санкции продлятся, пока «действия России продолжают представлять необычную и экстраординарную угрозу национальной безопасности и внешней политике Соединенных Штатов». Так заявил Белый дом весной 2016 года. Cогласно принятой незадолго до того резолюции Европарламента, условием «восстановления сотрудничества с Российской Федерацией, включая снятие санкций» остается возвращение Украине контроля над Крымом.
Ну а 8 июля в Financial Times Барак Обама лично сообщил, что «несмотря на то что наши нации [Запад] остаются открытыми к более конструктивным отношениям с Россией, … следует согласиться, что санкции против России должны сохраниться до тех пор, пока Москва полностью не выполнит свои обязательства в соответствии с минскими соглашениями».
А до того — никаких шагов навстречу, разъясняют ключевые политические институты и лидеры ЕС и США. Несмотря на решения легислатур итальянских провинций. И на то, что, по словам «Би-би-си», 37 стран — участниц санкций недополучили из-за них (в долларах) более 60,2 млрд.
Ну а потери России к 2017 году, согласно опубликованным 3 июля расчетам Евсея Гурвича и Ильи Прилепского из «Экономической экспертной группы», по тем же причинам составят 600 млрд.
Не говоря о репутационных издержках.
По сути, это (плюс цена операций на Ближнем Востоке и ряда действий вне и внутри страны) плата за участие в глобальной повестке дня. За место в hotnews телекомпаний, в лентах информагентств и на полосах изданий.
15 июня в The New York Times в разделе «Мнения» вышел текст «Дайте мне состязаться в Рио». Его автор Елена Исинбаева — двукратная олимпийская чемпионка и многократная чемпионка мира по прыжкам с шестом. Она пишет: «Это будут мои пятые и последние Игры в карьере — уникальное достижение для женщины, все это казалось просто мечтой, когда почти 20 лет назад я начинала свою карьеру.
Но мечта может не сбыться. Я и другие легкоатлеты из России отстранены ИААФ от международных состязаний, включая, вероятно, и Олимпиаду; после того как ВАДА подтвердило подозрения, что применение допинга российскими спортсменами спонсировало государство. <…> Обманщиков… надлежит привлечь к ответу… Но я не считаю, что это справедливо — запрещать соревноваться мне и «чистым» российским атлетам, не раз доказавшим непричастность к обману».
Пишет она и о рождении дочки. И о возвращении в спорт. И об отданной ему жизни. И о «бесчисленных часах подготовки к последней Олимпиаде». И о том, что Игры — состязание личностей, а не наций… но она не выступит под флагом МОК. И если отстранят Россию, отстранят и ее.
Трогательная заметка. Думаю, она повлияла на общественное мнение.
Но российских легкоатлетов, включая автора заметки, ИААФ оставила вне олимпийской арены. Кроме Дарьи Клишиной, которая тренируется за пределами России. Отстраненные спортсмены могут выступать под флагом МОК. И, как сообщили службы новостей, российские спортивные начальники им это разрешили.
Но, заметим: письмо Исанбаевой было не только просьбой, но и ответом на заголовки типа «14 русских виновны в применении допинга в Пекине…» (The Guardian); «Российский допинговый скандал: пора соответствовать преступлению и наказанию» (The New York Times); «Допинговый скандал: запрет должен ударить мощно – чтоб привести Россию в чувство» (The Independent); «Главный допинговый секрет: теневой мир атлетики» (АРД, ФРГ); «Допинг: российские легкоатлеты вне игры?» (Libération).
Схожие заголовки выходят давно и часто. Они — следствие скандала с участием российских спортсменов и чиновников. Благодаря им Россия на слуху и на устах миллионов. Но чем она платит за это, включая слова Исинбаевой в The New York Times? Своей репутацией.
Как и за заголовки статей о драках фанатов на Евро-2016, из-за которых РФС оштрафован на 150 тыс. евро. На один из них, в The Guardian («Уайтхолл опасается, что российские футбольные хулиганы связаны с Кремлем»), ответил Дмитрий Песков, назвав «примером русофобской истерики». Но, очевидно, его услышали немногие читатели газеты. И потом, такие заголовки — следствие не истерии, а сложившегося образа объекта.
Сюжеты ТВ, сводки агентств, статьи — реакция на информационные поводы. Она может быть разной — голубой, красной, всех цветов и оттенков.
Но ее, как и оценки и акценты в ней, определяют важные события — пункты повестки: спортивные и культурные; военные и политические; социальные и экономические. Или военно-культурные, как концерт в Пальмире. У неважного нет шансов. Но у России с этим — порядок.
Вот летит ракета с Каспия — в Левант. Российский сторожевик «подрезает» американский крейсер в Средиземном море. Вот Су-24 — над эсминцем «Росс» на Балтике. В вот Су-24 сбит турецким F-16. Ссора Москвы с Анкарой. Замирение Москвы с Анкарой. Эти новости дорого стоят.
Главный редактор Newsweek International и видный интеллектуал Фарид Закария таинственно улыбается, когда президент России вышучивает перед Санкт-Петербургским экономическим форумом американскую демократию: «Они (Штаты) всех учат, как надо жить. И демократии учат. А что, вы считаете что у вас демократические выборы президента, что ли?»
Закария знает: в Штатах президентов избирают четвертый век. И процедура эта, конечно, важна, но главным остается наличие в обществе нескольких конкурирующих центров силы. Быть может, поэтому в ответ на совет «Не лезьте к нам, что вы лезете? Разберитесь у себя сначала» — он улыбается. Ведь его дает глава страны, где президента впервые избрали 25 лет назад…
Профессор Массачусетского технологического института Лорен Грэхем объясняет, что между устройством системы управления страной и ее конкурентоспособностью есть зависимость: чем свободней система, тем успешней бизнес. «А сегодня, — говорит Грэхем, — российская власть движется в направлении, обратном тому, что нужно для успеха. Вместо движения к открытой рыночной экономике — все больше предприятий оказывается в руках государства. Вместо создания правовой системы, где у неправедно обвиненных есть шанс оспорить выводы следствия, суды все меньше являются местом, где можно найти справедливость. Наконец, вместо создания политической системы, где инакомыслящие могут свободно высказываться, система становится все более закрытой и все более нетерпимой к другим точкам зрения».
Эти и ряд других выступлений придают форуму яркость и остроту, вносят его в повестку дня. О нем говорит ряд мировых СМИ: Тhe Financial Times: «Путин жаждет вновь ангажировать Европу»; Wall Street Journal: «Россия борется с экономическими тучами»; «Си-эн-би-си»: «Почему российская экономика может притормозить перед выборами». Как видим, в глобальной информационной повестке форум — умеренно позитивный пункт.
Итак, очень разная Россия производит очень разные мировые новости. Но какую она платит за это цену? Что приобретает? И в чем — теряет?
Некоторые считают: главное в ней — в повестке — просто быть. Для этого годится и демонстрация силы, и бряцание оружием, и угрозы.
По их мнению, Россия — жертва информационной войны. И бояться этой войны не надо! Ведь «время беспристрастной журналистики, — как недавно сообщил «Би-би-си» Дмитрий Киселев, — прошло»; а объективность СМИ — «миф, большой обман, большая пропаганда». И значит — вытворять можно все, что угодно.
Тем, кто так говорит, — легко. Как и тем, кто производит информационные поводы, создающие негативный образ страны. У них — госсзаказ. А как заметил Лорен Грэхем, «когда у вас есть государственный заказ, вам не надо думать об издержках…»
