Цивилизация
Накануне в Сирии прошли парламентские выборы на подконтрольных правительству территориях. Их итоги не были признаны оппозицией и большинством участников Международной контактной группы по Сирии (МКГС). Решение Дамаска о проведении парламентских выборов было принято вопреки возражениям РФ. Согласно резолюции СБ ООН 2254 выборы нового парламента должны пройти в 2017 году уже после формирования «переходного органа власти» и разработки новой конституции Сирии.
Сопредседатели МКГС Россия и США в ходе визита в Москву госсекретаря Керри заявили о намерении добиться прямых переговоров между правительством Сирии и сирийской оппозицией и начать практическое обсуждение механизмов реального «перехода власти» в соответствии с решениями СБ ООН и «дорожной картой» МКГС. Пока этого не происходит. И если сирийская оппозиция подтвердила готовность к прямым переговорам, то правительственная делегация взяла линию на затягивание переговоров, предложив очередной набор поправок к уже согласованным и обнародованным спецпосланником генсека ООН «Пунктам общего подхода к урегулированию».
Ситуация вокруг переговоров осложняется тем, что достигнутое усилиями России и США прекращение боевых действий находится на грани срыва в результате интенсивных боев к югу от Алеппо, где отряды террористической группировки «Ан-Нусра» (запрещено в России) и части умеренной оппозиции пытаются перерезать стратегическое шоссе Алеппо — Хомс, а также из-за продолжающихся неизбирательных бомбардировок сирийской авиацией контролируемых оппозицией восточных пригородов Дамаска.
При этом Асад пытается втянуть Россию в действия, которые гарантированно разрушат перемирие.
Несогласованные заявления сирийского руководства о готовящемся совместно с Россией и Ираном массированном наступлении для взятия Алеппо вынудили Москву выступить с официальными опровержениями (речь только о контрнаступлении против «Ан-Нусры» южнее Алеппо, а не о штурме города). В доверительных контактах с американцами, призвавшими Москву принудить Асада к прекращению наступления на Алеппо, российские представители даже просили «не обращать внимание на ничего не значащие заявления» сирийского руководства. Американская сторона считает, что наступление приведет к коллапсу перемирия и переговорного процесса в Женеве, и призывает Россию использовать свое влияние.
Что будет, если перемирие и переговорный процесс окончательно развалятся, сказать трудно. В западной прессе появились сообщения о якобы готовящемся США и союзниками сирийской оппозиции «Плане Б», предусматривающем увеличение поставок оппозиционным группировкам более мощных вооружений, включая зенитную артиллерию и комплексы ПЗРК. Большой новостью это не является — госсекретарь Керри говорил об этом на Мюнхенской конференции по безопасности в середине февраля, а контуры «Плана Б» были согласованы до вступления в силу перемирия.
Но пока Москва, которую американцы предупредили официально в ходе визита директора ЦРУ в начале марта, может это воспринимать как элемент блефа. В администрации США нет консенсуса по данному вопросу,
и представляется маловероятным, чтобы Обама под занавес своего президентства пошел бы на такую эскалацию, гарантирующую острую конфронтацию с Россией.
Вероятно, обсуждение этих сценариев состоится в ходе начинающегося в среду визита президента Обамы в Саудовскую Аравию.
Для Москвы важно запустить реальный процесс урегулирования, который приведет к окончательному прекращению боевых действий между сирийской армией и умеренной оппозицией. Остановка гражданской войны и формирование новых представительных органов власти с участием сирийской оппозиции подорвут влияние и позиции джихадистов из «Ан-Нусры», приведут к их выдавливанию из возвращающихся к мирной жизни населенных пунктов, что уже происходит в провинции Идлиб, Хама, Хомс и к северу от Алеппо.
Ослабление и нейтрализация популярности джихадистов на Ближнем Востоке и в глобальном масштабе — одна из стратегических целей российской операции в Сирии.
Как отмечается в недавнем докладе «Международной кризисной группы» («Russia's Choice in Syria» Crisis Group Middle East Briefing №47, March 29, 2016), установив перемирие, Москва избежала худшего сценария, когда уничтожение умеренной оппозиции поставило бы Россию перед необходимостью нести все возрастающие расходы и потери в войне один на один с джихадистами-салафитами из «Джебхат ан-Нусры» и ИГ (запрещено в России).
Это и был бы «афганский сценарий».
Принято считать, что своей военной операцией в Сирии Россия обеспечила себе ключевую роль и учет своих геополитических интересов в процессе дальнейшего урегулирования. Этот вывод справедлив пока лишь в его первой части. Реализация же второй части, а с ней и надежд на статус равной США «глобальной державы,» проецирующей свое влияние на весь Ближний Восток, зависит как раз от того, будет ли это урегулирование достигнуто.
Надо понимать, что, несмотря на объявленный частичный вывод российской группировки, реальное участие наших военных в боевых действиях в Сирии остается высоким, а потери после «завершения операции» даже выросли (официально трое погибших за один месяц).
При этом без поддержки российских ВКС сирийская армия и ее «иранские союзники» несут большие потери и не в состоянии вести масштабные наступательные операции.
Без реального политического урегулирования мы рискуем стать заложниками слабости сирийского режима.
Вовремя ограничив масштаб военной поддержки Дамаска, Москва стремится усилить свое влияния на режим. В ходе «прямой линии» на прошлой неделе Владимир Путин четко дал понять, что поддерживать военные авантюры Дамаска и Тегерана по освобождению Алеппо и полному уничтожению сирийской оппозиции Москва не собирается –
«Сирийской армии не нужно улучшать положение, … им ничего не нужно улучшать».
Это жесткий сигнал Асаду договариваться с оппозицией и не пытаться использовать Россию в своих играх. Казалось бы, дальше Дамаск должен весьма внимательно относиться к рекомендациям Москвы по выстраиванию переговорного процесса с оппозицией и достижению компромиссных договоренностей. Но этого почему-то пока не происходит.
Возможно, Москва переоценила степень благодарности сирийского режима. Очевидны попытки Асада заблокировать все возможности для «перехода власти» и поставить Россию перед необходимостью бесконечно долго воевать на стороне режима.
Дамаск продвигает на переговорах в Женеве вариант урегулирования, который расходится с «дорожной картой» МКГС. Асад отвергает саму концепцию «перехода власти», закрепленную в Женевском коммюнике 2012 года, в «венских заявлениях» и резолюциях СБ ООН 2118 и 2254, требующих передачи власти «представительному переходному руководящему органу» для разработки новой конституции и организации свободных выборов.
Вместо этого Дамаск предлагает сформировать «правительство национального единства» с участием сторонников нынешнего режима и карманной оппозиции. Вся полнота власти остается в руках Асада, а «правительство национального единства» должно разработать проект новой конституции, взяв за основу конституцию 2012 года с неограниченными полномочиями президента, и затем провести выборы. Поскольку резолюция 2254 не указывает, какие выборы — президентские или парламентские — должны состояться по итогам «политического перехода», Дамаск настаивает на том, что речь должна идти о парламентских выборах, а президента избирать уже в парламенте, где Асад сможет вновь выставить свою кандидатуру. Тем самым нейтрализуется согласованный Москвой и Вашингтоном план участия в президентских выборах сирийских беженцев, что делало бы победу Асада маловероятной.
Эти идеи уже отвергнуты сирийской оппозицией. В переданных спецпосланнику генсека ОНН предложениях Высшего переговорного комитета содержится требование формирования на паритетной основе из представителей режима и оппозиции «переходного руководящего органа власти» с немедленной передачей ему всех полномочий президента, роспуском парламента и формированием совета национальной безопасности, который займется реформированием армии и спецслужб. Готовность сирийской оппозиции поровну разделить участие в «переходном органе власти» с технократами из действующего режима, исключив лишь Асада и еще примерно 50 человек, ответственных за преступления против сирийского народа, дает определенные переговорные возможности для Москвы как механизм «сохранения сирийской государственности» без Асада.
Для успеха урегулирования необходимо, чтобы оппозиция имела гарантии, что результатом «политического перехода» будет уход Асада и очень узкого круга его приближенных, несмотря на все попытки режима заблокировать любое обсуждение этой темы. Такие гарантии может дать только Россия, и вопрос лишь в том, в какой форме это будет сделано.
Кремль решительно опроверг сообщения саудовской газеты «Аль-Хайят» о том, что госсекретарь Керри после визита в Москву проинформировал своих коллег из стран Персидского залива о достигнутом Россией и США соглашении, согласно которому президент Асад после «политического перехода» получит убежище в «третьей стране», но Госдепартамент США от опровержений воздержался.
Представление, что с уходом Асада рухнет сирийская государственность, похоже, устарело.
Единого сирийского режима, за пределами Дамаска и Латакии, возможно, больше нет — есть коалиция местных полевых командиров, возглавляющих местных ополченцев. С ними российские военные подписывают соглашения о присоединении к перемирию отдельных населенных пунктов. Сохранение перемирия имеет самостоятельное значение для победы над джихадистами. Для России оно важно как гарантия невтягивания в длительную войну. Пока это единственный действенный инструмент равноправного взаимодействия с Вашингтоном. Его коллапс осложнит, если не заблокирует налаживающееся сотрудничество по другим направлениям.
Москве предстоит продемонстрировать, что она сохраняет полную свободу маневра и способность отделять свои национальные интересы от интересов клана Асада.
Стратегические интересы России в ослаблении и нейтрализации влияния джихадистов, а это невозможно обеспечить без реального «перехода власти» в Сирии. Грамотно дозируя интенсивность применения российской военной силы и перейдя к тактике сдерживания, Москва может гарантировать безопасность алавитов в Латакии и Тартусе и одновременно поставить Дамаск и Тегеран перед необходимостью сражаться с джихадистами на других фронтах самостоятельно. Это способ защитить свои интересы, и не стать инструментом в чужой игре.
