Цивилизация
«Новая газета» взяла интервью у Александра Александрова и Евгения Ерофеева, задержанных в районе контролируемого Киевом города Счастье Луганской области. Украинские власти обвиняют их в подготовке теракта и называют кадровыми офицерами ГРУ России.
В Минобороны РФ говорят, что это бывшие военнослужащие, уволившиеся из рядов российской армии в декабре прошлого года. Эту версию повторяют жена одного и отец другого пленного. Сами Ерофеев и Александров утверждают, что никаких рапортов об увольнении не писали. В ЛНР пленных называют сотрудниками «народной милиции».
В любом случае,
это российские граждане и явно не случайно заблудившиеся в районе луганского города Счастье, как это было с российскими контрактниками летом прошлого года. Сами военные говорят, что выполняли приказ, полученный в России.
Пленные с удивлением, переходящим в отчаяние, узнают от корреспондента «Новой газеты», что со службы их уволили задним числом. Жалуются, что их до сих пор не посетили сотрудники российского посольства. Хотя уже были представители ОБСЕ, Красного Креста, психологи, адвокаты. «Просто такая ситуация, информационный вакуум, к нам никто не приходит из нашего как бы посольства, никто с нами не встречается», — говорит журналисту Евгений Ерофеев.
Сотрудники «как бы посольства», в свою очередь, спустя неcколько суток после задержания стали утверждать, что украинцы намеренно не пускают их к пленным. Чуть раньше дипломатов на ситуацию отреагировали в Минобороны РФ, заявив, что задержанные не являются действующими военнослужащими. И только через неделю к обсуждению подключился пресс-секретарь президента: «Это граждане России, которые находятся в плену. Российская сторона принимает необходимые меры для их вызволения из плена».
Солдаты — и которые тут, и которые «там» — всегда должны чувствовать заботу страны о своей судьбе. Мощный тыл. Сегодня, выходит, они чувствуют лишь то, что их официально не признают. Что они не офицеры ГРУ, никакая не армейская элита, исполняющая ответственное задание Родины во имя высоких государственных целей. Теперь они какая-то мифическая «народная милиция ЛНР».
Даже если считать, что страна не признает двух своих солдат исходя из каких-то важных политических интересов, эти интересы тоже не очень ясны. Тем более, судя по рассказам Александрова и Ерофеева, они не принимали участия в боях, выполняли функции наблюдателей и имели приказ применять оружие только для самозащиты.
В Уголовном кодексе Украины предусмотрены три вида наказания за террористический акт на территории Украины, совершенный группой лиц. Именно такое обвинение выдвинуто украинскими властями против Ерофеева и Александрова. Первый этап — это 5–10 лет. Второй, если обнаружились тяжелые последствия, — 7–12 лет. А если погиб человек, как в данном случае, — 15 лет или пожизненное заключение.
Если офицера и сержанта не обменяют, скажем, на летчицу Надежду Савченко (о которой та же Украина не только не забывает, но сделала ее депутатом Рады и народным героем) или не найдут других способов замять эту историю, будет открытый судебный процесс.
Такой судебный процесс, на котором российские [экс]военные расскажут, кто и какой приказ им отдавал, может стать для международных наблюдателей доказательством участия России в конфликте на Украине. Правда, российские власти, возможно, отдают себе отчет в том, что мир и без этого процесса не очень верит их заявлениям о нашем неучастии в этой войне.
К сожалению, многих россиян, отправившихся воевать на Украину, тянула туда даже не идея «русского мира», а обычная бытовая нужда. Непогашенный кредит, отсутствие достойных жилищных условий. Они идут на войну, чтобы оплатить долг банку за автомобиль. И все это на фоне новостей о коррупции в армии, о масштабах которой мы узнали во время разбирательства дела «Сердюкова-Васильевой».
Но ведь именно на обычных солдатах и офицерах всегда держалась и держится российская армия, это они — настоящие герои, а не генералы и гражданские служащие в кабинетах военных ведомств.
Но даже тут, как выяснилось, чиновники умудряются обманывать. Александров в интервью «Новой газете» говорит: обещали двойную зарплату, но пока так ничего и не получил.
Расследование «Газеты.Ru» о мурманских десантниках тоже показало, что власть не против использовать военнослужащих для реализации своих туманных политических целей, но когда речь заходит о вознаграждении — тут, извините, бюрократия. В диалоге солдата с замполитом (аудиозапись разговора есть в распоряжении «Газеты.Ru») отражается весь цинизм гибридной войны:
«— В прошлый раз я на учениях переходил границу, — рассказывает один из присутствующих на беседе с замполитом контрактник. — Сейчас во второй раз отказываться не буду. Но вопрос: если со мной что-то произойдет, как это все спишется? Родные получат компенсацию или нет? И за предыдущую командировку там нет выплат, я до сих пор не могу найти концы. Нас с нашей бригадой послали сюда. Я был в штабе у командира прошлого батальона морской пехоты, нас нет в списках, я не могу получить выписки из приказа для оплаты командировки.
— Да, вы правы, официально война не объявлена, там можно погибнуть, стать калекой, законодательная база в этом вопросе у нас не устаканена, ее нету, по сути дела, — ответил замполит и перешел к геополитическому фактору. — Но вы все прекрасно понимаете, что вы не одни там… Если что-то случится, я вас заверять о том, что вас не забудут, родным будут выплаты, — не буду (недовольный хор голосов). Но из-за того, что наверху сидят неглупые люди, они сейчас наверняка прорабатывают этот вопрос, чтобы платить деньги…»
Родственники погибших в Донбассе добровольцев потом не могут найти их тела, о чем тоже писала «Газета.Ru». И российские власти им в этом не помогают, хотя многие из тех наших сограждан, кто отправился воевать в Донбасс по своей воле, явно сделали это не только от безысходности жизни дома, но и под влиянием официальной пропаганды.
Но куда опаснее любых разоблачений российского участия в украинской войне со стороны военнопленных Ерофеева и Александрова крах лозунга «своих не бросают», с которым Россия поддерживала крымчан и донбасское ополчение.
Если в плен попадают, например, израильские солдаты, у них есть инструкция рассказывать все, что им известно. Поскольку командование заранее говорит, что главная их задача — сохранить себе жизнь.
В России исторически плен всегда был позором, который лучше избежать ценой жизни, а забота со стороны государства о плененных и интернированных часто сводилась лишь к их последующему наказанию за проявленную, как это преподносилось, слабость перед врагом.
Но почему же и сегодня, в XXI веке, спустя всего две недели после пышного празднования 70-летия Победы в прошлой войне, государство отказывается признавать погибших или задержанных на Украине россиян своими солдатами?
История Ерофеева и Александрова показывает, насколько порой неискренни наши власти в своих велеречивых разговорах о «русском мире». О защите прав русских за пределами страны. О том, что «своих не бросают».
И насколько, оказывается, далеки наши политические декларации от реальности. Никто почему-то не запускает хештег «Save our Guys», не постит фотографии с требованиями освободить и помочь, как в случае с задержанными в мае 2014 года журналистами LifeNews Маратом Сайченко и Олегом Сидякиным.
В результате мы имеем не погибших или плененных военных нашей армии, а убитых или арестованных «не-участников этой не-войны». Хотя, по сути, так можно сказать и обо всех нас.
