Цивилизация
Визиты в Россию канцлера Германии Ангелы Меркель и госсекретаря США Джона Керри, их переговоры с Владимиром Путиным совпали с 70-летием Победы (кстати, память советских солдат официально почтили и Меркель в Москве, и Керри в Сочи), а также с годовщиной референдумов в народных республиках Донбасса. В определенном смысле эти визиты — после года ситуации с Крымом и в Донбассе — можно считать очередной попыткой обсудить с Россией возможность конструктивного взаимодействия и прочного прекращения украинского конфликта.
Также можно уверенно говорить о том, что при всей непоследовательности политики Запада по отношению к России
это теперь действительно политика сдерживания, чего не было со времени распада СССР.
Россию боятся, считают агрессором в украинском конфликте и страной, которая отныне представляет угрозу государствам ЕС и НАТО, тем самым придавая второе дыхание явно увядающему без реального врага Североатлантическому альянсу. В НАТО теперь, как «в старые добрые времена», все при деле, можно вспомнить старые навыки, от которых мучительно отказывались последние 25 лет, пытаясь занять себя новой работой.
Есть еще одна проблема, которая, собственно, и обеспокоила западный мир. Понятно, что Россия не Советский Союз, понятно, что мир больше не состоит из двух полюсов. Озадачило западных политиков другое, во всяком случае, как они это поняли и истолковали: непредсказуемость России.
Советский Союз был понятен. Логика шагов России непонятна.
То есть неизвестно, чего завтра ждать от Москвы, рассуждают на Западе: то ли пойдет на Мариуполь, сделает там еще одну самопровозглашенную республику, то ли все вернет Киеву. То ли начнет мирный процесс в соседнем государстве, то ли сделает все, чтобы Украина побыстрее распалась. То ли потом пойдет на Прибалтику, то ли Приднестровье начнет присоединять. То ли вновь все расходы пустит на вооружение, то ли завтра же активизирует минские соглашения.
Из России, понятно, ситуация видится совсем иначе, но это — именно то, что больше всего обеспокоило мир и что, собственно, и стало главной причиной в желании отодвинуться от России как можно дальше.
Полной изоляции нашей страны от мира пока нет — да и никто из стран, поддержавших санкции против России, не ставил, по крайней мере публично, такую цель. Но с Россией все более заметно говорят как со страной, которая представляет угрозу для европейской безопасности.
Даже с Германией — нашим основным западным партнером и ключевой страной в разрешении украинского конфликта — мы теперь говорим на разных языках, причем в буквальном смысле. Об этом, в частности, наглядно свидетельствует скандал с искажением слов Ангелы Меркель во время пресс-конференции после переговоров с Путиным 10 мая. Меркель беспрецедентно жестко — впервые в присутствии Путина, да еще на его же территории — высказалась об операции по присоединению Крыма. Настолько жестко, что на сайте Кремля (видимо, чтобы не попасть под статью российского закона о сепаратизме или по причинам пропагандистского свойства) использовали более мягкую формулировку: «аннексия Крыма, которая была осуществлена в нарушение международного права» (нет слова «преступная», которое использовала Меркель). На сайте Кремля в изложении слов Меркель ничего не сказано и про «подрыв основ европейского миропорядка» — хотя это выражение госпожа канцлер тоже употребила.
Хорошо это или плохо, что мы опять внушаем миру страх? Главная проблема этого нового, хотя в целом привычного для российской истории, положения нашей страны заключается в том,
что дальше придется эту репутацию либо радикально развенчивать, либо поддерживать.
Первый сценарий в нынешнем раскладе маловероятен, остается второй. Какими средствами его можно поддержать? Или ядерным шантажом, или эскалацией войны на Украине, что чревато новыми санкциями. В противном случае нас перестанут опасаться, понимая, что за воинственной риторикой ничего не стоит. Примерно так относятся в мире к Северной Корее. Ее опасаются, особенно когда она запускает какую-нибудь ракету, которая неизвестно куда полетит. Ее считают угрозой международной безопасности. Но никому не приходит в голову полагать, что это хоть сколько-нибудь влиятельная страна на мировой сцене. Россия же, напротив, добивается статуса мировой державы.
За последний год мы, к сожалению, скорее отдалились, чем приблизились к этому статусу. Россия перестала быть членом «большой восьмерки» и утратила шанс стать одним из лидеров процесса превращения в главный мировой политический клуб «большой двадцатки». Место Запада в качестве стратегического партнера России занимает Китай, шансов на равноправные отношения с которым уж точно не больше, чем с США. Хотя именно логика неравноправных отношений, лозунг «нас обижают», является главным публично озвучиваемым мотивом всех действий и слов России на международной арене в последние 15 месяцев.
Без наращивания экономической, а не только военной мощи шансов на реальное возвращение России в клуб ведущих мировых держав нет. СССР тоже боялись, но это была пусть и предельно неэффективная экономически, но все же могущественная страна. У России советского военно-политического и экономического могущества нет. А ядерный шантаж, скорее, превращает нас в страны типа Ирана — тоже значимые в мире как источник угрозы и сырья, но не как важная и уважаемая всеми геополитическая сила.
В этой ситуации вновь встает вопрос, что нам делать дальше по отношению к Украине?
Если продолжать курс на устрашение, следует активно развивать проект «Новороссия». Но есть подозрения, что деньги на него, да и энтузиазм у России иссякают. Если возобладает логика возвращения к миру (во всех смыслах этого слова), то надо начать полноценно выполнять минские соглашения, в том числе по отводу вооружений от границы с Украиной. Получить передышку если не в виде отмены западных санкций, то хотя бы в виде их нерасширения.
Тем не менее к нам пока приезжают западные лидеры. Та же Ангела Меркель не устает повторять, что без России не может быть никакой прочной конструкции европейской безопасности. Эти слова можно считать и данью уважения к нашей стране, и демонстрацией опасений, и просто проявлением дипломатического этикета. Госсекретарь Керри в свою очередь подчеркивает, что его встреча с Путиным была очень важна для Обамы и, несмотря на то что о двухсторонней встрече президентов речи пока не идет, американский лидер передает российскому привет.
Россия сейчас противник для Запада. Но Запад пока пытается разговаривать, надеясь, видимо, уговорить или хотя бы удержать от эскалации конфликта.
Тем более что горячие головы в США и ЕС давно призывают Обаму, Меркель и других западных лидеров помочь Украине летальным оружием и даже войсками.
По счастью, менее горячие головы хорошо осознают, какими последствиями это может обернуться и для всего континента, и для мира.
В любом случае за последний год Россия смогла убедиться, что идиома «великий и ужасный» не очень подходит применительно к месту конкретного государства в мире. Можно быть ужасной, но отнюдь не великой державой. И «боятся» — далеко не всегда значит «уважают». Глава государства этого не может не понимать. Другой вопрос — не зашла ли риторика «холодной войны» с обеих сторон так далеко, что «мир» с Западом уже невозможен?
Остается надеяться, что в окружении президента остались силы, готовые к налаживанию контактов, а не только к затягиванию узлов. Тем более, как говорят, сам президент тоже понимает, что рабочие контакты с Западом нужно восстанавливать.
