Цивилизация
В Малагу, на родину Пикассо (еще один «дегенерат», по версии Третьего рейха), сотрудники Русского музея привезли около 200 картин и скульптур, от средневековых икон до работ Левитана, Венецианова, Айвазовского, Филонова. По словам директора Русского музея Владимира Гусева, предложение поступило от испанской стороны. Превратив бывшую табачную фабрику в первоклассное музейное пространство «Табакалера», городские власти искали достойного партнера и были рады приблизить к Малаге Россию.
Все расходы по открытию филиала взяла на себя испанская сторона, причем не столько городские власти, сколько спонсоры, в числе которых много выходцев из России — в Малаге еще со времен первой эмиграции из большевистской России сложилась большая русскоязычная община. Пополняется она и сегодня.
Впрочем, спонсоры надеются, что проект не окажется чисто меценатским: в Малагу приезжает около 10 млн туристов в год, и даже если хотя бы 150 тыс. из них придут в музей, заплатив за вход по €6, то вложения довольно быстро окупятся. Тем более что
экспозиция впечатляет даже тех, кто не раз бывал в самом Русском музее: 80% ее составляют экспонаты из запасников, которые нечасто можно увидеть и в России.
К тому же ежегодно в малагском музее будет работать не одна, а целых три выставки — основная, обновляемая раз в девять месяцев, и две временные, тематические. Уже известно, что первую временную экспозицию «Эпоха Дягилева» сменит в июле выставка Павла Филонова, потом привезут Шагала, Кандинского, Малевича...
Все надписи, кинопоказы и экскурсии в музее на трех языках — испанском, английском, русском. «Одна из задач экспозиции — рассказать европейцам о нашей жизни, о российских традициях», — говорит замдиректора Русского музея Евгения Петрова, проводя первую экскурсию по залам. Следуя за ней, пытаюсь оценить «российские традиции» глазами европейцев: так ли мы далеки друг от друга, как заявляют сегодня об этом отечественные политики-патриоты?
Вот Евгения Петрова показывает на полотно Константина Маковского «Поцелуйный обряд». Женщины в Средние века не участвовали в мужских застольях, рассказывает она, но в некоторых случаях их приглашали развлечь гостей. Действие, изображенное на полотне, происходит в Грановитой палате Кремля. Молодая жена пожилого сановника должна, прикоснувшись губами к кубку с напитком, передать его молодому гостю, а тот в благодарность поцеловать ее в щеку. Маковский демонстрирует ревность старого мужа, который внимательно наблюдает за этой парой, пытаясь уловить, есть ли между ними симпатия.
Петрова обращает внимание на детали картины: по российской традиции, говорит она, кто-то уже спит лицом в тарелке, кто-то валяется под столом, кто-то готов продолжать до утра...
На лицах испанских журналистов — полное понимание процесса, если не поцелуйного, то питейного точно: им эти традиции явно не чужды.
В том же зале картина из серии «нравы русских государей» — работа Григория Седова «Царь Иван Грозный любуется на Василису Мелентьеву». У этого сюжета в жизни было продолжение, добавляет Петрова. Пока царь любовался на жену, она во сне произнесла имя другого человека и — еще по одной русской традиции — была сослана в монастырь. Это, конечно, не самое страшное преступление Ивана Грозного: во время его царствования в России тысячами казнили совершенно невинных людей. Впрочем, в ту же эпоху правители европейских стран — испанские короли Карл V и Филипп II, король Англии Генрих VIII и французский король Карл IX — занимались тем же самым, заживо сжигая «еретиков» на глазах у огромной толпы. И тут мы с европейцами, получается, недалеко ушли друг от друга.
Расходиться стали позднее, миновав Средневековье.
Традиции ленинских и сталинских времен наглядно просматриваются на судьбах наших художников-авангардистов, которые прославили русское искусство на весь мир, но очень быстро стали изгоями в своем отечестве.
У работы Павла Филонова «Две головы» Евгения Петрова рассказывает, как после смерти художника в блокадном Ленинграде его сестра на саночках привезла всю его коллекцию — около 300 работ — в Русский музей. Но до конца 1980-х годов музею было запрещено их выставлять и показывать за рубежом. Так что всемирная слава пришла к Филонову совсем недавно.
Впрочем, и при жизни он творил скорее вопреки, чем благодаря: в 1929 году его первая выставка в Русском музее была запрещена, после чего началась настоящая травля художника и его учеников. Филонова обвиняли в создании непонятного и даже враждебного трудовому народу искусства. Основанное им общество «Мастера аналитического искусства» было разогнано, Филонов фактически лишился работы и средств к существованию.
Чтобы как-то прокормить себя и жену, ему приходилось рисовать портреты вождей «по фото», полулегально преподавать своим бывшим ученикам. И при этом он оставался истинным патриотом страны: живя впроголодь, никогда не продавал и практически не дарил свои картины, храня их для русского музея аналитического искусства, о котором он мечтал всю жизнь. И это при том, что на его работы находились покупатели за границей — в Европе и Америке. Тем не менее от всех предложений по продаже он всегда отказывался, объясняя это тем, что его картины должен сначала увидеть отечественный зритель.
Не менее трагична и судьба Казимира Малевича: в Малаге можно увидеть его картину «Мальчик (Ванька)». В середине 1920-х годов его начали травить в России как «мистика и формалиста», после разгромной статьи в «Ленинградской правде» уволили с должности директора Института исследований культуры современного искусства, а сам институт закрыли. Позже арестовали, потом выпустили, но работать практически не давали. В 1935 году Малевич умер после тяжелой болезни в нищете.
Сегодня произведения Малевича наряду с работами Филонова, Кандинского, Родченко, Татлина и других авангардистов счастливы показывать в своих залах самые знаменитые музеи мира.
И если еще вчера казалось, что от такой российской традиции — не давать художникам работать при жизни, получая дивиденды от их творчества после смерти, — в России давно отказались, то, судя по происходящему вокруг оперы «Тангейзер» и не только вокруг нее, эта традиция не прервалась и сегодня. В отличие от «поцелуйного обряда» и ссылки царских жен в монастырь.
В последнем зале филиала Русского музея в Малаге — произведения соцреализма, который с 1932 года, сменив «чуждый народу» авангард, стал официальным советским стилем. «Прокатный цех завода «Серп и молот» (Василий Рождественский), «Председатель сельсовета Дарья Прохорова» (Софья Дымшиц-Толстая), «Турбокорпус завода «Электросила» (Вячеслав Пакулин), «День выборов в Верховный Совет СССР» (Александр Волков) — подобными сюжетами идеализации советской жизни и прославления руководителей страны пополнялись отечественные музеи и галереи практически до конца 1980-х годов. Счет подобным работам, зачастую выполненным очень хорошими рисовальщиками, идет на тысячи, вот только интереса к этому периоду русского искусства немного — и в Малаге зал соцреализма не вызвал у посетителей особых эмоций, кроме легких улыбок.
Впрочем, вполне возможно, что работы в стиле «с каждым днем хорошеет родная страна» вызовут куда больший энтузиазм на Кубе — еще один филиал Русского музея, скорее всего, откроется именно в Гаване.
